— О чём вы? — Рейн растерянно посмотрел на Иерарха. — Кто напал на Дворец Истин?

— Тёмная история. — Тансар помрачнел. — Тёмная и неясная. Мы не нашли ни одного трупа нападавших, но все как один во Дворце божились, что это были воины Дома Чистоты под знамёнами Митры. Дворец был разгромлен, а на стенах остались следы огня… мне самому многое неизвестно, но я уверен, что кто-то подставил Митру, чтобы усадить Хирама на Престол Истин и самому руководить страной. Вряд ли это был кто-то один — ведь никто из Иерархов не имеет столько влияния и силы, чтобы править в одиночку. Но факт остаётся фактом — Митру обвинили в том, что он нарушил закон, лишили сана и изгнали на Запад. Он ведь и раньше выделялся среди Иерархов. Позволял себе очень… смелые высказывания. Считал, что Мать Церковь должна измениться, чтобы устоять перед грядущей тьмой — и мне всё чаще кажется, что он был прав… Мне жаль, что я не застал то время, когда Митра ещё носил огненные одежды. С тех пор многие из Иерархов успели умереть, а те, кто ещё жив, боятся навлечь на себя гнев Хирама. Если кто-то и знает о том, что тогда произошло, так это Хашанг.

Хашанг… Перед смертью Мидир — то есть Митра — говорил именно о нём. И о Таокэрне. Рейн взглянул на Тансара.

— Скажите, Ваше Преосвященство, что такое Таокэрна?

— Дерево Истин. Авестийцы верят, что к нему ведёт Мост Правосудия и что после Предательства Флейта была сокрыта именно там. Мост был закрыт для человечества и будет вновь открыт только тогда, когда Творец Творения и Противник выберут своих чемпионов, чтобы сойтись в последней битве Лжи и Истины. Мы называет это Конечным Воскрешением. Во главе сил Лжи выступит избранный Противником Тенетворец, а спасителем мира от тьмы станет Саошьянт — Защитник Истины, который поведёт в бой всех праведников. Некоторые считали, что Война Лжи была именно такой битвой, а Оллам и Мореллин — Саошьянтом и Тенетворцем, но теперь мы знаем, что это не так. Мост Правосудия по-прежнему не доступен Иеромагам, а это значит, что всё ещё впереди…

Рейн задумался. Он уже слышал о Конечном Воскрешении и двух избранниках. Мидир просил передать, что Таокэрна в опасности, но какой в этом смысл, если Дерево Истин — всего лишь легенда, такая же сказка, как Флейта? Отшельник сам говорил, что никто толком не понимает, чего ожидать. И что угрожает Дереву? Похоже, Мидир так и останется для него загадкой, которую он сам разгадать не в силах. Придётся разыскать этого Хашанга, чтобы наконец узнать правду.

— Я сожалею о том, что произошло в Зале Истин. — сказал Тансар. — Слепая вера в догматы Церкви и Совершенного — полезная иллюзия, но только до тех пор, пока не познакомишься с ней лично. Разочарование может быть… губительным.

Юноша удивлённо воззрился на старца:

— Как вы можете такое говорить? Вы ведь Иерарх!

— И потому лучше других знаю о том, какие формы принимает поклонение Творцу. Благая Вера может служить как исцелением, так и ядом.

— Куда мы идём? — спросил Рейн Тансара. Они долго петляли по сплетению коридоров, сворачивая то направо, то налево, и огонёк на ладони Иерарха был для них единственным источником света. Юноша поймал себя на мысли, что без своего проводника он бы легко здесь потерялся. Переходы выглядели совершенно одинаково, и, что было даже хуже, в них даже не было дверей и окон!

— В зал для тренировок. — ответил Тансар. — Мы бы могли пройти через главный вход и внутреннее кольцо, но это отнимет куда больше времени. Видишь, как темно в этих коридорах? Они пронизывают стены Дворца Истин и позволяют добраться до цели быстро и незаметно. В старые времена Иерархи использовали их, чтобы подсматривать и подслушивать — и, не скрою, используют и сейчас. Не беспокойся, мы почти пришли. Слышишь? Это Саберин. Они каждый день тренируются во имя Матери Церкви. Воистину, эти гвардейцы — клыки и когти Матери Церкви.

И действительно, Рейн слышал: свистели стрелы, звенела сталь, раздавались проклятия и короткие, отрывистые приказы на авестийском. Они с Тансаром сделали ещё один поворот, Иерарх нажал на какое-то едва заметное углубление, и стена отъехала в сторону, открывая проход. За ней оказался просторный зал, окна которого выходили прямо на белое море Города Истин. Здесь было очень светло, каменный пол устилали плетёные циновки. Прямо перед Рейном два облачённых в белое с золотым воина отрабатывали различные приёмы, пытаясь достать друг до друга внушительных размеров деревянными копьями. Лица обоих были бесстрастными, движения — резкими и сильными. Всего в зале было, наверное, около сотни гвардейцев, разбитых на группы по два, три или четыре человека. Рядом располагались стойки с тренировочными мечами и копьями, а немного подальше правильной линией стояли одетые в кожу чучела. Рейн невольно вздрогнул, когда рядом с ним пролетела стрела и с неприятным свистящим звуком попала соломенному человеку прямо в горло. Юноша обернулся: сурового вида лучник со шрамом через всё лицо уже накладывал следующую стрелу на тетиву.

От группы воинов с топорами отделился высокий человек с длинными, белыми, как снег, волосами. Он выглядел тонким, но грациозная походка и вечно напряжённые плечи и выдавали в нём опытного бойца. Человек подошёл к ним, окинул оценивающим взглядом Рейна и поклонился Тансару:

— Да горит ваш Огонь, Ваше Преосвященство. Гляжу, у нас новенький? На вид ловок, как молодой кот.

В его речи слышался еле заметный акцент: человек будто обрезал слова ножницами, проглатывая окончания. Тансар в ответ коротко кивнул, и незнакомец продолжил:

— Не желаете ли размяться? Предлагаю поединок на стальных копьях. За час управимся, если не торопитесь.

Может быть, позже, — ответил Тансар. — Знакомьтесь: Рейн, это Эзра, лучший меч Матери Церкви. Эзра, это Рейн, он из Улады.

— Всегда приятно видеть перед собой воина. — Эзра широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. — Ты ведь стрелок, верно?

— Как ты узнал? — удивился Рейн.

— По ладоням. Они у тебя сильные, но не грубые, значит, из оружия ты предпочитаешь лук. Мечом пользоваться умеешь?

— Приходилось. — Рейн смутился, вспомнив свои тренировки с Мидиром. — Немного.

Эзра повернулся к Тансару: — Ваше Преосвященство, вы не против, если я позанимаюсь с Рейном до самого вечера? Мне кажется, его надо хорошенько взбодрить, если испытание Совершенного так скоро.

— Не против. — Тансар сдержанно улыбнулся. — До встречи, Рейн из Кельтхайра. Увидимся на испытании.

— Что это за испытание такое? — спросил юноша, когда Иерарх скрылся.

— Магические штучки. — ответил ему Эзра с явным неодобрением. — Хирам любит такие фокусы. Засунут тебя в стеклянный гроб, поставят заклятие — и будут смотреть, как ты справляешься со своим разумом.

Эти слова ещё сильнее запутали Рейна, но прежде чем он сумел задать вопрос, Эзра указал ему на одну из мишеней и произнёс не терпящим возражений тоном:

— Ну, начнём. Посмотрим, как ты управишься с луком, а потом, если останется время, сразимся на мечах.

Следующие два часа превратились для Рейна в сплошную круговерть команд, окриков и мелькающих перед глазами стрел. Стрелял он хорошо, но время шло, одна минута сменяла другую, а Эзра всё никак не давал команду остановиться. Если в начале все стрелы юноши исправно попадали в цель, то вскоре продолжать в таком же темпе стало значительно сложнее. Рейн стал хуже координировать движения, лук то и дело подрагивал в его руках, как живой, а стрелы стали время от времени уходили в сторону. Было ясно, что долго он не продержится — задание, которое сначала показалось ему простым, теперь вызывало лишь раздражение и злость. Оказывается, одно дело — всего раз сделать точный выстрел, и совсем другое — продолжать стрелять, даже когда ладони дрожат от напряжения. Наконец Эзра махнул рукой:

— Хватит. — сказал он с лёгкой улыбкой. — Перерыв.

Рейн перевёл дыхание, вытер со лба пот и в изнеможении опустился прямо на циновки. Он сильно устал, а потому был рад, когда Эзра ненадолго покинул зал, чтобы вернуться с чашкой воды и куском хлеба с сыром. Юноша с наслаждением съел хлеб, запив его водой — медленно, смакуя каждый глоток. Ему захотелось отдохнуть, но как только он позволил себе расслабиться, послышался весёлый голос Эзры: