После сборки и обкатки первой модели, по сути так, как её задумал я и механики мастерской Вилли Хофманна вместе с ним самим, потратив на это от силы пару дней, Иван Иванович получившегося «козлика» для начала разобрал. Потом снова собрал, внеся какие-то изменения в конструкцию. Он за день трижды демонтировал и монтировал постепенно меняющую облик машину обратно, замысловато ругаясь себе под нос.

Вмешиваться в этот волнительный процесс никто не решился.

Он работал всю ночь и на утро представил доделанный, что называется, при помощи напильника, агрегат.

У него стало больше брони (часть явно запасная от самолёта, отдаёт алюминием), стоит защита двигателя и бака, который симметрично помещён в заднюю часть, появился запасной бак, что-то поменялось в механике, а ещё он при повороте наклонялся, играя сочленениями, что сделало его фантастически устойчивым.

Конечно, по результату он мне выдал длинный список того, что надо довезти, и я тут же попёрся в мастерскую Хоффмана, где заказал всё по списку с пометкой «срочно».

Вышло это счастье ещё на восемь тысяч восемьсот рублей. Война осушала счета Вьюрковского, как оголодавший вампир, но запас прочности всё ещё есть.

Обессиленный, я дошёл до Ивана Иванова, который скептически глядя на мою усталость с утра (чёрт его знает, что подумал глава учётной службы), выдал мне информацию по вольфраму.

…

— Итак, вольфрам отгружается по цене сто девяносто три рубля за килограмм, что неплохо для недрагоценного металла, но находится в монопольном владении некоего Кречета Петра Алексеевича, — читал начальник учётной службы.

— Понятно теперь, почему всех так трясёт, — сделал вывод я. — Император добывает вольфрам, продаёт его министерству обороны. Нетрудно догадаться, что влезть в эту внутрисемейную схему нельзя. Вот тебе и лёгкая коррупционная составляющая. А какова стоимость вольфрама на мировом рынке?

— Справочно, по курсу будет чуть меньше, чем девяносто.

— Давайте я догадаюсь, ввоз запрещён?

— Ну да, именно так, причём строго. Так что иностранного вольфрама в империи нет.

— Кхе.

— Есть список предприятий, данные по отгрузкам, телефоны, фамилии директоров.

— Теоретически можно было бы продать добывающему предприятию, тогда я не вмешиваюсь в монополию. Так же поступают мелкие добытчики?

— Трудно сказать, официально никаких «иных» в стране нет. Вот Вам доклад в письменном виде. Чем я могу быть ещё полезен?

— Не знаете, где добыть несколько дельфинов?

— Браконьеры ловят их для рестораций на курортах Чёрного моря, — легко ответил Иван Иванов.

— Козлы, как можно дельфинов есть⁈ А могут вообще черноморские дельфины в пресной воде жить?

— Не знаю, — легко признался хозяин кабинета. — Это слишком далеко от моей специализации. Хотите заказать ещё исследование?

— Пока нет, но за подсказку спасибо.

— Вам бы поспать, Аркадий.

— Это как война отгремит, так сразу и начну.

Пока я был в Кустовом на Чёрном рынке, попробовал найти там магические товары. Вообще тут продавалось то, что запрещено, сочетало магию и яды, наркотики и взрывчатые вещества, но сколь-либо серьёзных артефактов здесь не водилось. Хотя в то же время ассортимент лавки местной магической академии мне также был известен, так что я остановился в недовольной задумчивости.

— Вас ничего тут не устраивает, молодой человек? — спросил меня пожилой продавец.

— Ну… Да, не устраивает.

— А что Вы ищете?

— Артефакт общего магического подавления шестого уровня.

— Ого! Такое только в Екатеринбурге, в Витруме есть. Торговля там, — он понизил голос, — официальная, законная.

Потом заговорщически кивнул, довольный собой.

— А у меня нет самоцели закон нарушать.

— Торговля шестым уровнем требует столичной лицензии, — обиженно и наставительно пояснил продавец, слегка недовольный тем, что его слова не произвели на меня впечатление.

— Ишь ты, лицензия. Посмотрим.

…

— Господин Канцлер!

— О, Аркадий, добрый день. Как там дела в Ваших предгорьях?

— Хреновые там у меня дела, что говорить! Враг вторгся.

— И чем же может помочь старый немощный фальсификатор?

— Тут оно как в сказке про бобовое зёрнышко. Враг может применить магию. Мне нужен артефакт подавления.

— Не можете купить?

— Тут такой крутой даже и не продают.

— Таааак.

— Однако, говорят, есть в продаже в Екатеринбурге.

Канцлер кивнул, он понимал, что мы пока ещё не докатились до нужной точки моей сказочки.

— Для покупки нужна лицензия.

— Наверное, Вы говорите про Правительственную лицензию на покупку артефактов пятого и шестого уровня? На седьмой вообще, кроме лицензии, ещё и спецразрешение нужно.

— Бюрократы чёртовы! Вот я и пришёл к Вам. Можете мне такую лицензию изготовить?

— Geiz ist die Wurzel alles Übels.

— Ась? Как скажете.

— Проблема в том, Аркадий, что это всё треклятые маги. У них магически защищённые бланки, их невозможно подделать, от слова совсем.

— Герр Канцлер, Вы были бы не Вы, если бы не могли.

— Невозможно, — с лёгкой улыбкой подтвердил он.

— Я в немецкую народную мудрость не могу, зато в деревнях есть выражение: «Что один человек построил, то другой завсегда сломать может!».

— Ну, интересная фраза. Ладно, Вы правы, кое-кто можно сделать. И, пожалуй, такое сделать можно только в Москве и в Кустовом.

Он махнул рукой и позвал меня в подсобку.

…

— Как я и говорил, лицензию нельзя подделать.

— Но…

— Можно взять настоящую, например, украденную из сумки в вагоне-ресторане поезда Москва-Таганрог.

Он извлёк документ. От него и правда, даже на мой неискушённый взгляд, фонило магией.

— Так она же уже заполнена?

— А вот тут на сцену выходит на сцену уже моя собственная профессиональная магия.

—?

— Один швейцарский учёный со звучной фамилией Генрих Грайнахер изобрёл магнетрон, он служит для научных целей, также им можно банально греть пищу. Штука редкая, имеет забавный побочный эффект.

Канцлер открыл шкаф, где была установлена достаточно странная микроволновка, которой он явно пользовался для разогрева обедов, а не своих махинаций. Во всяком случае пахла она далеко не типографией, а вполне себе аппетитным супчиком с фрикадельками.

— Что за побочный эффект?

— Разрушение кристаллических структур. Если Вы засунете туда железную ложку, то из-за работы магнетрона она рванёт.

— Это не весело.

— А вот если Вы засунете туда документ, выполненный при помощи порошковой краски, секунд на семь, то магнетрон разрушит структуру краски, превратит её в пыль и мусор.

Канцлер подстелил какую-то толстую не первой свежести бумажку, поколдовал с управлением, сунул следом лицензию, выписанную на Таганрогский судоремонтный завод, и насвистывая какой-то залихватский немецкий мотив, нажал кнопку, подождал семь секунд и извлёк документ.

Под моим удивлённым взглядом он отряхнул серо-чёрный налёт на бланке, который в результате остался без текста, зато с подписью, печатью и всей магической защитой.

Магия такого банального и вместе с тем глубокотехнологического воздействия совершенно не заметила.

— Подпись и печать выполнены обычными чернилами, — пояснил он добродушно, весьма довольный произведённым на меня эффектом. — Штука редкая, документ будет стоит восемьдесят девять рублей. На кого выпишем разрешение?

— А как менее заметно? На частное либо или на организацию?

— На компанию. Большая часть бланков, которую я видел, были на разного рода организации, в том числе оккультного характера. Значит, это менее подозрительно.

— Ну тогда на Филиновский прииск. Есть его реквизиты?

— Есть, с прошлых мероприятий. Ну… Аркадий Ефимович, мне нужна тишина, одиночество и двадцать минут времени.

— Понял, погуляю, зайду.

…

Пока стоял на улице, мне позвонил майор, командир единорогов.

— Он говорит, место называется «Удол», что бы оно не значило.