— Главное, что Вам поставленная задача понятна? Сможете это сделать или мне Вас переводить в посольстве на ведение кадрового учёта? — настроение было таким отменным, что никакого раздражения я не испытывал, но надо же сделать лёгкий намёк немного зарвавшемуся гражданину аналитику?

— Не надо мне угрожать! А задача вполне ясна.

После посольства я заехал в банк, оплатил кучу счётов, с грустью понимая, что поскольку все эти проекты запустил я, а расходуют они кучу денег, то если они не начнут давать отдачу, то через какое-то время расходы надо будет значительно сокращать.

После поехал в межведомственное подразделение по прослушке.

Там был дым коромыслом.

— Александр Георгиевич! Приятно познакомится, Аркадий Ефимович! — каким-то немыслимым способом, вновь назначенный командир подразделения догадался, что пришёл я и выловил меня в коридоре. Скорее всего, курил у окна и заприметил.

— Очень рад.

— Я тоже, — замминистра внутренних дел говорил, что подполковника Погорелова стали отправлять, было, на пенсию, несмотря на его вялые протесты. Поэтому, когда ему предложили перевод сюда, на руководящую должность, он ухватился за неё двумя руками, тем более что в отличие от всех прочих, он сразу же ухватил из сути предложения две мысли.

Первая, финансирую их я и финансирую на стартовом этапе, щедро. Подполковник отдал должное этому факту и всем своим видом показал, что готов сотрудничать и вообще человек, несмотря на столько лет в органах, лояльный.

И второе, что более для него важно. Он назначался на пост двумя подписями, замминистра и моей, которую я через полторы минуты поставил в его прокуренном, но очень уютном кабинете на втором этаже.

А это значит, что снять его с должности можно только совместным решением двух министерств, то есть, фактически невозможно.

— А Вы большой кабинет не стали занимать?

— Оперативникам отдал, к чему мне те хоромы? — тепло улыбнулся он и закурил прямо в кабинете.

Действительно, раньше в здании было старое управление каторг по республике. Сейчас они отстроили новое и съехали, а тут сделали (опять-таки, за мой счёт) ремонт китайцы и всё подновили.

И раньше главный по каторгам занимал кабинет, который был размерами в половину этажа.

Новый командир отвёл себе узкий вдоль внешней стены кабинет аж с тремя окнами, которые держал на распашку и курил, присматривая за улицей, двором и часто гулял по зданию, не вмешиваясь, между тем, в работу своих подчинённых.

А ещё он прямо на работе дул коньяк, причём не так, чтобы тайком посасывал, он поставил на стол бутылку и предложил мне, а когда я традиционно отказался, налил себе в вискарный стакан на полтора пальца и с наслаждением сделал небольшой глоток.

Это он так намекает, что употребляет, но это не влияет на его работу. Ну… Мне как-то по фигу, в подразделении порядок, все заняты делом, а подчинённые, которых он в основном старше, его явно уважают.

— У вас тут оживлённо.

— Да… Ведомственных инструкций нет, но мы отрабатываем такой порядок, что, если следователям по уголовным делам нужна прослушка, они пишут заявку, визируют своим начальником, потом ко мне и мы включаемся в работу. Причём я бюрократию не развожу, у меня столько техников, что подключение происходит уже через полчаса-час после обращения.

— Разговоры пишете?

— Всё больше слушаем и только тех, по кому есть согласование начальников отделений по полицейскому ведомству. К нам один адвокат заходил, по уголовному делу, бывший следователь, так он говорил, что рано или поздно нас заставят получать санкцию суда.

— Заставят, он прав, тенденция такова. Есть право на тайну переписки, мы фактически вмешиваемся в личную жизнь. Разрешение на такое даёт суд. Другое дело, что сейчас этого в законах республики нет, так что пока работаем так.

— Ну, как станет обязательной бумажка от суда, мы её со следователей и спросим. Наше дело — администрирование и техническое выполнение, а не судам доказывать, верно?

— Верно. Пусть следователь доказывает. А пока что у Вас дел много, не буду Вам мешать. Какие-то потребности есть?

— Да. Нам бы записывающее оборудование. А то пока что, оно как? Следователь сажает стажёра, а тот сидит с наушниками часами и ждёт, когда кто-то кому-то позвонит и сболтнёт лишнего. Оттого у нас столько народа. А если бы мы могли поставить на запись… Позвонили, оборудование раз и включилось. Раз и выключилось. И всё, не надо молодёжи кресла просиживать.

— Понял, закажу, привезут.

— А мы чем можем быть полезны господину министру?

— Я просто пройдусь, посмотрю, как тут и что.

Оставшись без опеки командира подразделения, я шустро нашёл и вывел покурить Данайца.

— Скажи, пожалуйста, как ты тут?

— Людно, — недовольно ответил он. — Мне больше нравилось, как было раньше, я один и пара оперативников. И всё. А теперь не протолкнуться.

— Слушай, мне в каганате нужна прослушка!

— Там есть хоть один телефон?

— Есть и не один, но слушать надо несколько другое. Там сейчас остались по долинам бродящие группы ногайцев и наёмников. Пленники рассказали, что у большинства групп есть рации. Для них это круто, они могут координировать свои действия и вызывать подмогу. А вот для нас плохо.

— У любого факта есть и обратная сторона. Но… Радиопрослушка — это совсем другая аппаратура.

— Знаю, это хорошие радиостанции.

— Несколько, и при условии, что нет шифрования.

— Англичане не рассчитывали на нашу оснащённость. У нас есть одна рация, мы её с убитого ногайца взяли. Есть частота и модель.

— Оборудование нужно. В Челябинске продаётся, но оно в запрещённых списках.

— А у нас где-то купить можно? — заворчал я, потому что лишний раз мотаться в Челябинск, да ещё и добывать разрешение на покупку оборудования, не было ни малейшего желания.

— Ну, ребята одни паяют. Но они строгие нелегалы, конкретно шифруются, следы заметают.

— С законом проблемы?

— Их четверо и кажется, они все в розыске в империи за то, что слушали военных не там, где надо и узнав что-то, что знать не должны, ещё и чего-то упёрли.

— Отличные парни! Сможешь им заказать самый мощный принимающий аппарат для армейских нужд? Опиши им ситуацию и скажи, что мы боремся со злом.

— Ну, я не знаю.

— Вот тебе пара тысяч, должно хватить. И предложи им работу в каганате. Условия у нас пока что не очень, зато денег платят много.

— Что за работа?

— А вот я хотел бы, чтобы вы вместе сидели и прослушивали ногайцев.

— Повторюсь, мы не знаем языка.

— Ничего, найду вам переводчика. Ты заказывай. И подумай сам, готов ли ты к поработать на меня в каганате?

— Скорее да, чем нет. Но только без потери этой работы.

— Я договорюсь о командировке. Если ты забыл, то финансирую всю эту богадельню я сам. А теперь скажи, что удалось нарыть по англичанам?

…

Через час после этого, уже изрядно уставший, я приехал в баню, где, глядя на весёлые и уже не сильно трезвые лица своих «геологов», положил перед ними на стол собранные сведения по компании, которую им предстоит обокрасть.

— А известно ли, где ихний сейф? — вмиг став серьёзным, спросил старший из боевиков.

— Да, благодаря… Не важно, откуда. Словом, он на складах, у них там есть административный корпус, часть которого отделена под хранилище, куда даже своих не пускают, и даже проход, где не показывают. Там большой защищённый сейф.

— Там ещё много чего может быть, — потёр бороду старший. — Нам бы подумать…

— Да. Вам бы подумать. В бане вы помылись, собирайтесь, я вас перевезу домой, будете там сидеть пару дней и придумывать план.

— Мы вечером выйдем погулять и посмотрим на их офис воочию. Вы не против?

— Ну, вы чистые, выбритые, подстриженные, в новенькой одежде. Документы тоже есть. Если будете себя вести нормально, полиция вас не арестует.

— Мы будем себя вести, как самые мирные граждане, да, малой? — спросил старшина у молодого.