Я резко вдохнула. Раздражение кануло в лету, и его место стремительно заполняла паника. Слишком много информации. Мне нужно домой, под мое шоколадное покрывало.

— Наверное, мне стоило рассказать сразу, когда мы только познакомились, но я тянул. Все было так естественно, я верил, что мы вместе сами по себе. По любви, а не по прихоти генетики, магии или возомнивших о себе невесть что стариков. Когда до твоего тридцатилетия оставалось полгода, со мной связался твой отец.

— Дэн… Мне плохо…

— Дэн… мне плохо… — пробормотала Катя, и я вскинул глаза. До этого делал вид, что внимательно изучаю свой бокал, не решаясь взглянуть на нее.

Она откинулась на спинку, закрыв глаза. Настолько бледная, что меня захлестнуло паникой. Я подорвался с места, хватая ее за руку. Пальцы были ледяными.

К нам уже спешила администратор, и я, вытащив из портмоне несколько купюр, кинул их на стол, а сам подхватил Катю на руки.

— Там хватит и за заказ, и на чаевые, — отрывисто бросил администратору, — моей жене плохо, помогите открыть двери.

Та испуганно кивнула и бросилась впереди меня. На нас с любопытством оглядывались, поэтому я прошел через зал как можно быстрее. В гардеробе попросил накинуть шубку прямо на жену, подоткнул как мог, и понес Катю к машине. Она вроде была в сознании, но мне хотелось скорее усадить ее, чтобы точно в этом убедиться.

Кивком попросил администратора открыть пассажирскую дверь приветственно пикнувшей при моем приближении машины и, усадив и укутав Катю, тихо спросил:

— Ты как, милая?

— Не называй меня так, — глухо пробормотала она, и я выдохнул — в сознании.

Забрал куртку у девушки-администратора и сказал, что та может быть свободна. К чести сотрудника, девушка сначала убедилась — заглянув через мое плечо — что с женой все более-менее нормально и, дождавшись Катиного кивка, торопливо ушла.

Я сел за руль, благо что алкоголем я только любовался. Пристегнул жену, которая вяло запротестовала, когда я прижался к ней, потянувшись за ремнем, и вырулил со стоянки, намереваясь отвезти ее домой.

Оставив машину напротив калитки Катиного дома, подхватил все так же вяло сопротивляющуюся девушку на руки и поднялся на крыльцо.

— Ключи? — спросил, стоя у двери.

Девушка лишь слабо махнула рукой, и замок отщелкнулся. Конечно, силы к ней вернулись — ключи теперь без надобности. Помедлив буквально мгновение, вошёл. Вопреки ожиданию, охранный контур меня пропустил. Видимо, Катя дала мысленный приказ, иначе — даже с девушкой на руках — я войти бы не смог. Скинул ботинки и прямиком отправился в спальню, где бережно опустил жену на кровать. Она по-прежнему была очень бледна.

— Сделай это сейчас, мне это нужно — почти сразу попросила она.

Мне не нужно было продолжения, ведь когда-то я понимал ее с полуслова.

— Хорошо, — кивнул, наклонился к ней и прошептал ей в ушко те самые слова, которые мы оба ненавидели. Ее лицо сразу расслабилось, и Катя заснула. Я аккуратно снял с нее обувь и украшения. Помедлил, раздумывая, но одежду трогать не стал. Приоткрыл окно, укрыл ее покрывалом, а сам лег рядом, поверх него.

Позвонил в ресторан и распорядился насчёт Катиной машины. Катю разбудить я не боялся, под заклятием сна она крепко проспит до самого утра. Закончив разговор, перевернулся на бок, положив руку на талию жены. Жаль, что невозможно усыпить самого себя. Время было не сильно позднее, и сон не шел, а ходить по Катиному дому я не стал. Одно дело, когда я был уверен, что она меня не увидит и не вспомнит. Тогда я испытывал непреодолимую жажду быть причастным, трогать ее вещи, вдыхать ее запах. Сейчас же, зная, что жена этого не одобрит, воздержался. Подумал о том, что все-таки Катя мне доверяет, раз разрешила войти в дом и даже попросила усыпить. Размышляя об этом и обнимая девушку поверх покрывала, незаметно уснул.

Проснулся, когда за окном было уже светло. Катя, все также лежала под покрывалом, но уже лицом ко мне. Жена внимательно смотрела на меня, и я напрягся, ожидая реакции, но она молчала.

— Доброе утро, — решил все-таки прервать молчание, благоразумно опустив "милая".

— Доброе, — не очень уверенно протянула она и вдруг добавила, — хочешь кофе?

Конечно, я хотел.

Она подхватила халат и скрылась в ванной, а я лежал на спине и отчаянно ностальгировал — все почти как раньше. Люди те же, действие то же, место — иное. Мне редко выпадала возможность рассмотреть Катин новый дом при свете дня и сейчас, обведя глазами светло-кремовые тканные обои, высветленную мебель и шоколадные аксессуары, оценил ее вкус. Все было выдержанно и просто. Вот только наша с ней спальня, которую тоже обставляла жена, была совсем другая.

Пока я размышлял, вышла Катя, закутанная в длинный махровый халат и, приглашающе махнув в сторону ванной, молча ушла вниз. Я воспользовался приглашением, чтобы по-быстрому освежиться и через пятнадцать минут уже сидел за большим квадратным столом в Катиной кухне.

Она все также молча приготовила два капучино, достала из холодильника сыр, авокадо и сёмгу и быстро соорудила два сэндвича с темным хлебом. Я боялся вспугнуть это мгновение, сейчас как никогда понимая, как много я потерял. Боже, я идиот.

— Я хочу услышать, что было дальше, — Катя наконец устроилась напротив меня, — рассказывай.

— Эмм. А я вот не уверен, что стоит.

— Прекрати, — поморщилась жена, — мне нужно знать. Сейчас я готова.

— Давай отложим этот разговор. Мне очень не понравилась твоя реакция.

— Забудь! — Катя постаралась добавить в голос твердости, — вчера я неважно себя чувствовала и к твоим откровениям не была готова. Но мне нужно знать. И прямо сейчас.

В этом я таки сомневался, но постарался вспомнить на чем закончил вчера.

— Хорошо, я ведь собирался, так или иначе. Так вот, за полгода до твоего юбилея я познакомился с твоим отцом. Он прилетел специально для встречи. И, то, что он рассказал, перевернуло мою жизнь.

Я помолчал, вспоминая свое состояние — шок, неверие, принятие. Ровно, как описывают в популярных книжках по психологии. Катя тихо пила кофе, не торопя меня.

— Он рассказал о проклятии. Твоя бабушка было обещана другому мужчине, но тот погиб, а другого она не захотела. И она осталась одна в своем первом витке. Переехав в эту страну для второго витка, она встретила твоего деда. Они полюбили друг друга, но тот не был свободен. И что ещё хуже, его суженая безумно любила жениха. Боготворила и души не чаяла. У одаренных так часто бывает — если любят, то на всю жизнь. Наверное, она надеялась, что обещанный полюбит ее со временем, но случилось другое. Она была сильной колдуньей, но сила ее была стихийной, природной. Когда она узнала об измене, то не смогла себя контролировать, и выброс энергии ее убил. Но перед смертью она прокляла твою бабку и весь ее род.

— И что это за проклятие? — хрипло выдавила Катерина, видя, что я не продолжаю.

— Дословно не знаю, но смысл в том, что бабка будет жить, пока сможет, но счастлива не будет, и никто из ее потомков радостью материнства не насладится — умрет во время родов.

— Но… — жена потрясённо смотрела на меня, — мама знала?

— Твой отец сказал, что да. Он был против, готов был прожить с ней всю жизнь и без детей, но… На наших не действуют никакие контрацептивы, даже барьерные, а это значит, что брак мог быть только фиктивным.

Катерина недоверчиво потрясла головой:

— Почему мама умерла только в тридцать с лишним лет?

— Мне странно, что бабушка тебе это не рассказывала, но зачать ребенка колдунья может только когда до конца оформится магический дар. Это не происходит раньше тридцати лет.

— Если отец был против, как могла я родиться?

— Твоя мама обманула его. Сказала, что дар не сформирован, и время есть.

— Но почему? Какой смысл рожать ребенка, которого ты даже не увидишь?

— Твой отец считал, что она не верила. Думала, что все обойдется. Или что она справится. Она готовилась — нашла нужные амулеты и обереги, рожала в человеческой клинике у лучшего врача, к тому же в родовые ассистенты пригласила сильного целителя. Как понимаешь, это не помогло.