Я помню время до Джеремайи и Несвятых, когда я провела много блаженных лет, не зная, что Джеремайя Рейн вообще существует так близко от меня. Я, конечно, видела отель, но мне не было дела до того, что его купил какой-то миллиардер. Я не знала ни о Люцифере, ни об Обществе Шести. О Смерти Влюбленного. О Несвятых.

Не то чтобы моя жизнь раньше была легкой.

Это не так.

Она была трудной.

Но она была моей.

Моей до конца, пока Люцифер не убедил меня в обратном.

Пока не пришел мой брат и не забрал все это. Выбор. План. Мой разум.

Хэллоуин, год назад

Голоса отдаляются, и прохлада вдали от костра обволакивает меня, как живое существо. Я положила руку на рукоятку пистолета на бедре. Раньше, когда я пристегивала эту штуку несколько часов назад — неужели всего несколько часов? — я чувствовала уверенность. Я знала, что будет дальше. После серии ударов, синяков и выстрелов в сердце, эта последняя вещь должна была стать для меня последней. Мой собственный выбор, моя жизнь в моих собственных руках.

Теперь, однако… я не так уверена. Но я не хочу снова падать в ту бездну тьмы, в которую я падала слишком много раз до этого. Эта тьма была удушающей. Безумной. Я знаю, что не смогу пережить это снова.

Но смогу ли я нажать на курок, когда холодный ствол этого пистолета упирается мне в бок?

Я не знаю.

Вечеринка в парке Рэйвен отдаляется, и я с ужасом понимаю, что чертова карусель впереди меня. Парк выходит на небольшую поляну, круг, засыпанный щепой для игр детей.

Только сейчас кажется, что детям сюда лучше не приходить. Карусель не движется, но тени, кажется, притаились на маленьких столбиках, пронзая животных: медведей, пони, что-то похожее на волка, но с висячими ушами. В темноте все это выглядит немного гротескно.

Мне кажется, я вижу, как что-то густое вытекает из бока белого единорога, но я качаю головой, и оно исчезает.

Слова Риа просто пугают меня. Я рассеянно тянусь к рогам на голове, продолжая идти к поляне, и тут замираю.

Кто-то наблюдает за мной.

Стоя в тени, небрежно прислонившись ко льву, это человек с вечеринки в капюшоне. Он все еще надет, низко надвинут на лицо, скрывая глаза, но я знаю, что он наблюдает за мной. Он наблюдал за мной с вечеринки.

Моя кровь холодеет, когда я понимаю, что он, вероятно, последовал за мной сюда.

Я перестаю идти и обхватываю себя руками. На секунду мне кажется, что надо достать пистолет, но я не делаю этого. Я не хочу провоцировать этого парня, а с таким количеством водки в моих венах, мой прицел будет дерьмовым. Вместо этого я оглядываюсь через плечо, надеясь, что кто-нибудь еще проплывет в ту сторону с вечеринки. Но за моей спиной нет ничего, кроме темного, пустого леса.

Я заставляю себя снова посмотреть в лицо этому парню.

Но его уже нет.

Я кручусь на месте, сердце колотится. Я понятия не имею, кто он, но почему-то не могу отделаться от мысли, что он тоже Несвятой. Он слишком темный, чтобы быть кем-то другим.

Я знаю, как выглядят Люцифер и Атлас. Это Мейхем? Или Кейн? Эзра? Как звали второго? И что это значит, если это один из них?

Я снова кручусь на месте, окидывая взглядом поляну, лес, карусель. Но смотреть не на что. И нет ничего, кроме тишины, и звука моего собственного дыхания. Мое сердце тяжело бьется в груди.

Я тянусь к рукоятке пистолета, и тут сильные руки обхватывают меня сзади, закрывая доступ.

Я открываю рот, чтобы закричать.

Рука накрывает мои губы, заглушая звук.

— Ш-ш-ш, детка. Я не причиню тебе вреда, если ты будешь вести себя тихо.

В этом голосе есть что-то опасно знакомое. Но я не могу его определить. Может быть, клиент? Я не знаю.

Я закрываю рот, но рука остается зажатой. Я чувствую запах чистого белья, дым от костра.

Он притягивает меня ближе к себе. Не глядя, я понимаю, что это должен быть тот, кто преследовал меня. И еще я знаю, что, хотя оружие у меня, именно мне сейчас так хреново. Странно, но я тоскую по Люциферу. Но он отпустил меня. И я вошла прямо в это.

— Почему ты так быстро ушла? — слова мужчины касаются моей шеи. Я с болью осознаю, что на мне только боди и леггинсы в сеточку, и я жалею, что не захватила пальто. Что-нибудь, чтобы прикрыться. Но я не думала, что продержусь так долго.

Я пытаюсь заговорить, и, шокируя меня, парень двигает рукой, опуская ее к моему животу рядом с другой.

— Кто ты? — я слышу страх в своем голосе, но у меня нет времени беспокоиться.

Он хихикает, касаясь моей кожи.

— Я твой худший кошмар, — его пальцы впиваются в мой живот.

— Чего ты хочешь?

Он прижимается губами к моей шее, теплыми и почти нежными.

— Всегда одни и те же вопросы, — дразнит он меня. — Как будто ответы имеют значение. Я всегда получаю то, что хочу, детка. И сегодня я хочу тебя, — он щиплет меня за шею.

Я пытаюсь повернуться в его руках, но он не дает мне даже шевельнуться.

— Полегче, детка. Чем меньше ты будешь бороться, тем больше удовольствия получишь.

Я чувствую, как страх уступает место гневу, когда смотрю на карусель рядом с нами.

— Да пошел ты, — огрызаюсь я, понимая, что, когда произношу эти слова, они не слишком мудры. Не для человека в моем положении. Но мне вдруг становится все равно. Этот Хэллоуин был чередой провалов от начала и до конца. С таким же успехом я могла бы отпраздновать его с размахом.

Но парень не выглядит сердитым. Он еще сильнее притягивает меня к своему твердому телу и проводит горячим языком по моей шее.

— О, ты будешь.

— Джеремайя, — предостерегающе произносит мужской голос.

А, язвительно думаю я, так это и есть Джеремайя. Какое чертовски приятное знакомство с ним.

Но мое сердце все равно взлетает. Потому что этот голос… это голос Люцифера.

Я не вижу его, но когда он снова называет имя Несвятого, я понимаю, что он позади нас.

Джеремайя, кажется, напрягается, держа меня на руках, и кружит нас обоих. Я вижу знакомый скелетный окрас, балахон, черные кудри, а когда он подходит ближе, голубые глаза.

Я чувствую больное облегчение от того, что Люцифер здесь.

Но он не выглядит облегченным. Он выглядит чертовски взбешенным.

— Отпусти ее, — рычит он на Джеремаю.

Джеремайя мгновение ничего не говорит. Затем он проводит рукой по моему животу, спускается к паху, где он и лежит. Я с трудом пытаюсь вдохнуть, мои глаза умоляюще смотрят на Люцифера. Но Люцифер не смотрит на меня. Его челюсть сжимается, и кажется, будто он просто отказывается видеть, где находится рука Джеремайи.

— Ничего не поделаешь, Люци. Она моя на эту ночь.

Люцифер качает головой.

— Отпусти ее, — повторяет он.

Джеремайя вздыхает. Его рука скользит по моей внутренней стороне бедра, его горячие пальцы проводят по коже под сеткой.

— Ты знаешь, как это работает, — говорит он, смертельно спокойный. — Ты бросил ее, — он крепче сжимает мое бедро, и в этот раз Люцифер не ошибся, увидев это. Его глаза сужаются в щели. Ярко-синие, блестящие щели. — Теперь я нашел ее. Мы все можем выбирать.

Люцифер не отступает. Но и больше ничего не говорит. Я не двигаюсь. Пальцы Джеремайи все еще обхватывают мое бедро.

Через мгновение он крутит меня и поднимает, заставляя обхватить его ногами. Его капюшон все еще низко натянут, и я слишком напугана, чтобы двигаться, пока он скользит по мне по всей длине своего тела. Я не представляю себе тихий стон, когда мой таз опускается на его твердый член.

Я упираюсь руками в его грудь, пытаясь оттолкнуться, но, к моему удивлению, он ставит меня на ноги. Прежде чем я успеваю устоять на ногах, Люцифер притягивает меня к себе, кружась вокруг меня. Он держит одну руку на моей пояснице, а другой указывает на Джеремаю.

— Если ты еще раз к ней прикоснешься, я, блядь, сдеру с тебя кожу живьем.

Я чувствую его сердце под своими руками, и это странно… его пульс не учащен. Он ровный. Сильный. Но спокойный. Даже когда он продолжает указывать на Джеремаю.