Риа кивает.
— Можно подумать. Как бы то ни было, этого чувака так и не нашли.
Парень закатывает глаза.
— Может, он сам его поджег. Налоги или что-то в этом роде, — он смеется про себя.
Отель больше не оформлен на мое имя. Я позаботилась о том, чтобы Николас сделал для меня хотя бы эту вещь, хотя все остальное он испортил. Он снова записан на имя Джеремайи. Но, очевидно, Джеремайя исчез. Что меня вполне устраивает.
— Может быть, — неубедительно говорит Риа. — Вернемся к Маликовым, — она снова начинает вышагивать, глядя на свои каблуки. — Кто какие слышал слухи? — она поднимает взгляд. Руки поднимаются. Она ухмыляется. — Бросьте их в меня.
Я оглядываюсь вокруг, ожидая.
— Дьяволопоклонники, — выкрикивает кто-то. Несколько человек смеются.
— В смысле, чувак назвал своего сына Люцифером, в конце концов, — говорит парень в конце класса, голос полон практичности.
Риа кивает.
— Что-нибудь еще? — спрашивает она.
— Миллиардеры.
— Наверное, правда, — подтверждает Риа.
— Несвятые! — громко и четко кричит кто-то.
Я замираю.
Это была та же пожилая женщина, которая спрашивала, кто не слышал о Маликовых.
Риа останавливается на своем пути и кивает в сторону женщины.
— Это то, что я искала, — говорит она с небольшой улыбкой.
Твиду становится очень не по себе. Он снова начинает быстро барабанить руками по столу. Но Риа продолжает говорить, игнорируя язык его тела.
— Несвятые стали немного местной легендой в Александрии, — ее глаза на секунду встречаются с моими. — Сыновья некоторых старейших семей в городе, Люцифер Маликов — один из них. У них репутация красивых, развратных и, конечно же, грязно богатых.
Несколько смешков, а затем кто-то говорит: — Да, и не забудьте, убийцы.
Риа сужает глаза на того, кто это сказал.
— О? — спрашивает она, как будто не знает.
Я понимаю, что задерживаю дыхание. Твид снова прекратил барабанить, и мне интересно, задерживает ли он свое дыхание тоже.
— Я имею в виду, мы все знаем о Ночи Несвятых. Их маленькие оргии в лесу, — парень сцепляет руки на столе и наклоняется вперед, почти заговорщически. — И, — говорит он, понижая голос, — моя сестра сказала, что в этом году они ее пропустили, потому что в прошлом году кто-то их отравил. А потом они убили того, кто это сделал!
Мое сердце сжимается.
— Выбирайте выражения! — кричит Твид, крутясь на своем месте. Я вижу его лицо. Оно пятнистое и красное. Он сужает глаза на парня, который поднимает руки, как бы сдаваясь. Он снова поворачивается к Риа.
— Мисс Куэвас, я думаю, этого более чем достаточно. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать дикие слухи и беспочвенные домыслы. Это курс истории, а не театр, — он встает на ноги.
— Ну, — мягко говорит пожилая женщина, отвечавшая на вопросы Риа, глядя на свои ногти, — это не все слухи, профессор Мур.
Мур, все еще стоя, хмуро смотрит на нее, но ничего не говорит.
— Я не знаю обо всех, но Общество 6, их родители, хорошо известны в обществе, — она встречает взгляд Мура и пожимает плечами. — Тот мальчик Рейн, это он убил своих приемных родителей. Они были в «6». Мальчик Маликов предложил восстановить отель не по доброте душевной. Это потому, что Рейн тоже Несвятой.
Мур качает головой.
— Эти убийства были самообороной, — он подходит к трибуне и смотрит на Риа. — Спасибо, мисс Куэвас, за этот красочный вклад в мой класс сегодня, — он кивает на место, которое только что освободил, показывая, что она должна сесть.
Она качает головой.
— Вообще-то, профессор, я не очень хорошо себя чувствую, — шепчет она, но здесь не так много людей. Мы можем услышать ее. Она сжимает свой живот. — Я просто собираюсь…
Мур практически выпроваживает ее. Я захлопываю тетрадь и запихиваю ее вместе с ручкой в сумку, а затем спускаюсь по ступенькам, разделяющим лекционную аудиторию, и спешу за ней, открывая дверь как раз в тот момент, когда она ее закрывает. Я не предлагаю объяснений, даже когда Мур говорит «Извините!» вслед за мной.
Я захлопываю дверь и смотрю в коридор. Рию легко заметить. Кроме меня, она здесь единственная. Я мчусь за ней и хватаю ее за руку, разворачивая к себе.
Она выглядит рассерженной. Я бросаю ее руку.
— Что это было? — спрашиваю я ее. — Я везде тебя искала…
Она вскидывает руки.
— Да? Ну, я не очень хотела, чтобы ты меня нашла. Особенно после того, что твой брат сделал с нами.
— С нами? — спросила я, удивленно отпрянув назад.
Она закатывает глаза, скрещивает руки.
— Девочки, — выдавливает она из себя. — Мы… все мы… он подлил всем в напитки.
— Я знаю, — огрызаюсь я, качая головой. Она действительно обвиняет меня в том, что я имею к этому какое-то отношение? — И откуда ты знаешь, что он мой брат?
Она пожевала нижнюю губу.
— Я разговариваю с Мейхемом.
Я мгновенно чувствую себя виноватой за то, что подцепила его на вечеринке две недели назад, хотя и не знаю почему. Но потом я вижу темный синяк на ее шее, едва заметный за воротником рубашки, и задаюсь вопросом, может, они уже поцеловались и помирились?
Она проводит по нему рукой, поймав мой взгляд. Она смотрит вниз.
— Мне не следует с тобой разговаривать.
— Что? Почему? — я скрещиваю руки, поправляя рюкзак. — Я не имею никакого отношения к тем напиткам той ночью! Конечно, Мейхем тебе это сказал.
Она хмурится, ее золотые глаза опущены.
— Вообще-то я не могу с тобой разговаривать, — она встречает мой взгляд, и ее глаза сужаются. — После той ночи мне пришлось подписать гребаный NDA, Сид. Семья Мейхема пришла ко мне в общежитие рано утром, с гребаными пушками!
Я делаю жест позади себя.
— Тот парень в классе знал, что произошло. Какого черта ты должна подписывать NDA (соглашение о неразглашении)?
Она снова опускает взгляд.
— Не о напитках, — тихо говорит она. Она вздыхает, качая головой. — Я действительно не должна рассказывать тебе об этом. Ничего из этого. Мейхем буквально убьет меня, — она поднимает глаза.
Я горько смеюсь.
— Если ты думаешь, что он убьет тебя, — я указываю на ее шею, — может, тогда перестанешь трахаться с ним?
Она выглядит так, будто может дать мне пощечину. Может быть, я этого заслуживаю. Вместо этого она просто качает головой, прикусив губу.
— NDA было не о выпивке. Или Несвятых. Или… Смерти Любовника, — она делает вдох. — Дело было в тебе, — она поворачивается, чтобы уйти, а я слишком ошеломлена, чтобы двигаться.
Она оглядывается через плечо.
— Убирайся отсюда, Сид. Если только ты все еще не хочешь умереть.
