Один из охранников моего брата сидит здесь, внизу, над мини-холодильником, который, по иронии судьбы, используется для кухонного персонала. Как будто сверкающего чудовища из нержавеющей стали недостаточно. Охранник, к счастью, не Кристоф, поэтому я отпускаю нож, пристегнутый к поясу, засунутый под мешковатую черную футболку под толстовкой.

Трей протягивает мне кулак, и я бью по нему, кивая в сторону сырных палочек в его руках.

— Здесь подают изысканные блюда, а ты имеешь дело с этим, — поддразниваю я его. Трей молод, всего на год старше меня. Он бреет голову, и над его бровью сверкает черная шпилька.

Он ухмыляется.

— Сыр — это сырость, — говорит он со смехом.

— Почему мой брат спустил тебя с поводка? — я обхожу главного ночного повара, Чэсити, когда она проходит мимо, доставая специи на стойке из нержавеющей стали. Я вижу, как мясо подрумянивается на ее сковороде. Я сажусь рядом с Треем.

Он хмурится на меня, его яркие глаза сужаются.

— Ты сучка, тебе кто-нибудь говорил?

Я пожимаю плечами и шлепаю его по колену. У него дырка на слишком больших джинсах. Я знаю, что он может позволить себе подходящие, но вся одежда Трея слишком велика.

— Каждый день, приятель, — отвечаю я ему, засовывая руки обратно в карманы.

Я вижу, как его глаза переходят на мое горло, и он качает головой. Я думала, что достаточно натянула толстовку, чтобы скрыть синяки, но, видимо, нет.

— Кристоф — мешок с дерьмом, — говорит он, а потом откусывает еще кусочек сыра.

Я хмурюсь.

— Знаешь, ты должен отламывать кусочки сыра, а не откусывать его, как дикий зверь.

Он запихивает остаток в рот и жует с открытым ртом, прямо мне в лицо. Я смеюсь, отшатываясь назад. Он комкает пластиковую упаковку и бросает ее в мусорное ведро рядом с собой.

— Ты пришла сюда, чтобы позлить меня или чтобы поесть?

Я вижу, как на сковороде Чэсити вспыхивает пламя, и она присвистывает. Как и большинство персонала. Я не люблю мясо, но пахнет оно чертовски вкусно.

Мой желудок урчит, и Трей слышит это. Его глаза расширились.

— Твою мать. Здесь достаточно еды, чтобы накормить Александрию, а ты моришь себя голодом? — он ущипнул меня за бедро, почти с пустыми руками. — Кроме того, я могу переломить тебя пополам. Что произойдет, когда Кристоф снова придет за тобой?

Я смеюсь над этим.

— Он не придет. Или я его убью.

Трей подмигивает, потирает руки о джинсы.

— Хорошая девочка. Но ты права, — вздыхает он, — скорее всего, он этого не сделает. Потому что если он это сделает, ты с Джеремаей убьете его. Никто не хочет умирать от обоих Дождей.

Я закатываю глаза.

— Серьезно, — говорит он, слегка ударяя меня по руке. — То, что сделал Кристоф, это просто пиздец.

— Ты имеешь в виду то, что мой брат приказал ему сделать? — парирую я, выгнув бровь дугой. Я скрещиваю лодыжки, сгибаю ноги в белых кроссовках.

Трею вдруг становится не по себе. Он прочищает горло. Я никогда не слышала, чтобы он говорил о моем брате только хорошее, хотя я знаю, что он чудовище. Мы все знаем. Трей смотрит вниз на свои собственные ботинки, Ванс с дырками. Ему действительно наплевать на свой внешний вид.

Я могу его понять.

— Забудь об этом, — бормочу я, отпуская его с крючка.

Он вздыхает.

— Спасибо. Он сейчас с Бруклин, идет в чертов кинотеатр, как цивилизованные люди.

— Кино в полночь? — спрашиваю я, качая головой, удивляясь и времени, и активности. Но я помню, что сказал Николас. Что Джеремайя любит Бруклин. Или что-то в этом роде.

Трей кивает.

— Он взял с собой только Кристофа — вероятно, чтобы держать его подальше от тебя — а остальных отпустил. Везучие засранцы, да? — он закатывает глаза.

Мой желудок снова урчит. Я планировала взять немного вареного тофу из холодильника; я знаю, что Чэсити всегда держит здесь немного для меня. Но теперь я планирую взять что-нибудь другое.

Мы с Треем немного помолчали, пока вокруг нас работали люди, шипели, жарили и мыли посуду. Меня удивляет, что мой брат финансирует все это. Он не родился с деньгами, но все равно нашел их. Я не должна удивляться. Я не знаю, действительно ли он убил свою приемную семью, но я знаю, что он каким-то образом разжился деньгами, которых на самом деле не заслуживал, и использовал их, чтобы попасть к Несвятым. Хотя теперь у него их стало еще больше. Это, я думаю, он заслужил.

— Ты слышал о моей большой работе? — спрашиваю я Трея, стараясь, чтобы мой голос был ровным и безразличным.

Он выдыхает.

— Да. Как ты к этому относишься? — я не знаю, что он знает о нас с Люцифером, но судя по тому, как он спрашивает, он должен что-то знать. И я знаю, что он знает о Несвятых.

Я пожимаю плечами.

— Я видела много мертвых тел.

Это правда. Меня больше пугает перспектива однажды родить и, не дай Бог, вырастить ребенка, чем лишение жизни. Особенно жизнь Люцифера.

Мысль о том, чтобы отплатить ему, почему-то возбуждает.

— Ты знаешь, где он? — спрашиваю я. Это прямой вопрос, и если бы Трей подумал, что так будет лучше, он бы мне не ответил. Но он не ответил. Пока не стало слишком поздно.

Он смеется, качает головой, потирает рукой челюсть.

— Ага, — говорит он, кивая. — Ублюдок делает себя легкой мишенью. Хотя он не в своем гребаном особняке. Знает, что у нас там слишком много глаз.

Я жду, мои нервы на пределе.

— Много знаешь о парке Рэйвен? — продолжает он, и я чувствую, как его взгляд скользит к моему. Но я не смотрю на него. Я не хочу, чтобы он знал, как много эта информация значит для меня.

Вместо этого я только киваю.

— Все знают Рэйвен Парк.

И я знаю о нем все.

— На другой стороне есть странный дом. Только один. Я даже не знаю, есть ли там водопровод. Он остановился там.

Я едва могу дышать.

— Это не его настоящий дом. Нет, у чувака есть семья. Но пока он там. Он и эти гребаные Несвятые вернулись туда после того, как он сжег дом Бруклин. Мы следили за ним. Его банда тоже там.

Наконец, я встречаю взгляд Трея.

И он, кажется, видит, о чем я думаю, когда я спрыгиваю с мини-холодильника. Он протягивает руку, дергает меня за плечо и крутит.

— Черт, я не должен был тебе этого говорить, — он стоит, возвышаясь надо мной, все еще сжимая мою руку. — Слушай, Сид, ты не можешь пойти за ним. Пока нельзя. У тебя будет шанс. Но если с тобой что-то случится… Джеремайя убьет меня. И тебя.

Я выдергиваю руку из его хватки. Он отпускает.

— Не говори Джеремайи, что у нас был этот разговор.

Я улыбаюсь ему, затем ухожу, прокладывая себе путь из кухни, не утруждая себя поисками тофу.

Настоящее

Я не хочу идти в Рэйвен Парк. Джеремайя достаточно часто водит меня туда пытать, и мне интересно, видел ли меня Люцифер. Интересно, ждет ли он меня там? Эта мысль пугает меня больше, чем следовало бы.

Но я должна сделать это для себя. Чтобы выкинуть его прекрасные, полуночные голубые глаза из моей гребаной головы.

Покинуть отель относительно легко, с небольшими хлопотами. Я планирую попросить Николаса поручиться за меня, после того как пригрожу рассказать брату об игре — Да/Нет, в которую мы играли ранее в тот день и в которой он рассказал мне все о чувствах Джеремии к Бруклин и о ребенке Люцифера.

Он, конечно, не говорил, но это было достаточно правдиво, чтобы я могла его трахнуть.

Тем не менее, он спорит со мной.

— Ни в коем случае, Сид, — говорит он со своего черного кожаного дивана. Я сижу напротив него, облокотившись на край стула. Телевизор включен, по нему показывают драку, произошедшую накануне вечером.

— Ты не сможешь меня остановить.

Николас смеется.

— Смогу. И остановлю. Твой брат убьет нас обоих, если я позволю тебе уйти отсюда.

Не то чтобы я никогда не могла уйти. Просто не ночью. И уж точно не для того, чтобы искать Люцифера, когда Джеремайя специально сказал мне, что работа будет на Хэллоуин.