Пожалуйста.

Он и мой брат похожи больше, чем они думают. Оба манипуляторы. Оба соблазнительны в своей темноте. Интересно, хорошо ли они ладили в те несколько лет, когда бегали вместе. Я удивляюсь тому, что они продержались так долго. Я также удивляюсь тому, что мой брат ушел от них. От этого. Из-за одной ночи. Он выбрал меня. Я прикусываю губу, и глаза Люцифера переходят на мой рот. Что-то вспыхивает в его взгляде, что-то помимо гнева. Холодность. Что-то теплое. Я отворачиваю от него голову, и его пальцы проникают чуть глубже в мой живот. Он не отрывает голову от моей. Я закрываю глаза, стараясь не чувствовать его. Пытаюсь отвлечься от этого момента.

— Это не имеет значения, — тихо говорю я, и борьба на мгновение прекращается. — Это не имеет значения, — его рука скользит дальше по моему торсу и ложится на сердце.

— Для меня это важно, — шепчет он. Я качаю головой.

— Тот, кто работает на Джеремайю. И… — я сглатываю, борясь с комком в горле. Я не знаю, почему я говорю ему. Но в любом случае, это ни для кого ничего не изменит. — Сам Джеремайя, — я выплюнула имя своего брата, как яд. В каком-то смысле он был для меня ядом. Но он также был моим противоядием. Люцифер издевался надо мной, лишил меня выбора умереть. Но Джеремайя изо всех сил старался вернуть меня к жизни, даже если его методы были нетрадиционными. Я чувствую, как рука Люцифера напрягается на моем сердце, над моей грудью. Прикосновение не сексуальное. Оно… странным образом успокаивает. Я закрываю глаза.

— Посмотри на меня, — приказывает он. Я не смотрю. Он вздыхает через нос, его брови все еще на моих.

— Лилит, — умоляет он. — Сид.

Впервые он произносит мое имя, мое настоящее имя, без презрения.

— Сид, посмотри на меня, — я открываю глаза, поворачиваюсь к нему лицом. Он немного отступает назад, чтобы полностью принять меня.

— Кто для тебя Джеремайя? — снова спрашивает он меня.

— Почему все вопросы задаешь ты! — слова срываются с моих губ с рычанием, но он даже не вздрагивает. Как будто он ожидал их. Как будто он привык к моей темноте, просто выжидал время, ждал, когда она выйдет и начнет играть.

— Почему ты вообще имеешь право что-то спрашивать? Что я вообще здесь делаю? Если тебе нужны деньги, ты их не получишь. Джеремайя не любит меня так сильно. Он убьет тебя, а меня заберёт обратно, и все, — он смеется, и моя грудь вздымается под его рукой под моей толстовкой.

— Мне не нужны его деньги. У меня и своих хватает.

— Это уж точно, — говорит один из парней. Атлас, я думаю. Я все время забываю, что они здесь. Хотелось бы, чтобы их не было. Хотелось бы, чтобы они не наблюдали за всем этим.

— Тогда что? — спрашиваю я, пожимая плечами. Я хочу, чтобы это дерьмо закончилось.

Я хочу забыть о существовании Люцифера. Меня даже не волнует, что я не смогу его убить. Если бы он просто отпустил меня, позволил нам жить отдельно. Хватит издеваться над моим братом.

— Почему ты сжёг дом Бруклин? И клуб? Убил бегуна? Что тебе от нас нужно?

— От нас? — шипит он. — Ты позволяешь ему трахаться с другими женщинами и все еще поддерживаешь с ним отношения?

Я одариваю его смертельной улыбкой. Он не знает. Я не хочу, чтобы он знал правду. Так веселее.

— Ты называл меня только по имени, — замечаю я. Он внимательно наблюдает за мной, как будто я бомба, которая может взорваться в любой момент. Клянусь, все в этом доме затаили дыхание, даже Мейхем рядом с нами. — Но моя фамилия… — я запнулась и облизнула губы, наслаждаясь его раздражением. — Моя фамилия Рейн.

Он долго смотрит на меня, а потом бьет кулаком по стене рядом с моей головой и вырывает руку из-под моей рубашки. Мне кажется, я знаю, о чем он думает. Я хочу, чтобы он так думал. Он думает, что я взяла фамилию Джеремайи. Он поворачивается, проводит руками по своим темным волосам. Я смотрю, как под рубашкой напрягаются мышцы его спины, как сужаются бедра, как хорошо сидят на нем джинсы.

Сатана.

Люцифер.

Проклятый дьявол.

Я прижимаюсь к стене, наслаждаясь этим моментом. Моментом, когда у меня есть что-то на него. По какой-то причине, даже если он ненавидит меня, он все равно хочет, чтобы я была его. Он хочет обладать мной. Владеть мной. Пока он не уничтожил меня полностью.

Парни встали в гостиной. Они делают шаги к нам.

Люцифер поворачивается ко мне лицом.

— Как ты могла? — спрашивает он, качая головой.

— Как ты мог? — его руки все еще лежат на голове, и я вижу линию под его бицепсом. Я заставляю себя посмотреть ему в лицо. — Я могу спросить тебя о том же. Ты бросил меня в том лесу. Ты, блядь, бросил меня и ты…

В стекле двери с моей стороны вспыхивает свет. Я замолкаю, мой рот захлопывается. Еще огни. Несколько машин.

Люцифер действует первым, беря пистолет со стола у двери. Остальные Несвятые толпятся вокруг нас, и Мейхем толкает меня за ними. Они смотрят через стекло, и Люцифер заносит руку над глазами, чтобы лучше видеть. Я жду с затаенным дыханием. Не может быть, чтобы Николас так быстро добрался до Джеремайи и обратно. Это было бы невозможно.

Я стою в стороне, и выражение лица Люцифера не поддается прочтению, когда я смотрю на его боковой профиль. Его прямой нос. Полные губы. Я хочу разбить его голову о стекло и разбить это прекрасное, мать его, лицо.

— Похоже, твои хозяева вернулись раньше времени, — бормочет Кейн, разглаживая рубашку, под которой бугрились мускулы. Я игнорирую это замечание и качаю головой.

— Александрия слишком далеко, — Люцифер смотрит на меня. — Джеремайя не хотел, чтобы ты слишком далеко от него уехала, не так ли?

Меня осенило. Мой брат последовал за нами сюда. Учитывая обстоятельства, я не могу винить его за это.

— Но все в порядке, — продолжает Люцифер своим гравийным голосом. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок. — Я бы хотел, чтобы ты присутствовала при этом.

Я хмуро смотрю на него. Я вижу всех пятерых Несвятых, оружие в руках, выражения лиц напряженные, мышцы под одеждой напряжены. Они не позволят моему брату уйти отсюда живым. Он ушел от них. После того, как они впустили чужака в свой маленький культ за его злодеяния, он предал их. Возможно, они дали друг другу клятву хуже, чем клятва Смерти.

Не то чтобы Клятва Смерти что-то значила.

По крайней мере, не для Люцифера.

Как один, они все отступили от двери. Жутковато, как они двигаются вместе. Люцифер дергает меня за руку, пока я не оказываюсь перед ним. Мейхем протягивает руку, освобождает замок от двери, дергает ее и открывает, затем снова встает в строй. Люцифер стоит в центре со мной, двое парней стоят по обе стороны от нас.

Сначала я вижу Николаса, огибающего тротуар, потом моего брата у него за спиной, а за ним Кристофа и Трея. У всех у них пистолеты. У всех, кроме моего брата. Я закатываю глаза, но мое сердце подскакивает при виде их. Даже гребаный Кристоф. Я хочу выбраться отсюда.

Я хочу выбраться из этого дерьма. От моего прошлого. От того, что случилось. Я готова к тому, чтобы это закончилось. Они вчетвером входят в дверь по одному, и Трей пинком закрывает за собой дверь. Мы оказываемся в темноте, приглушенной только лампой, включенной в гостиной у нас за спиной.

— Мы можем сделать это легким путем, — говорит мой брат, — или трудным.

Люцифер отступает на шаг назад, и я слышу, как остальные Несвятые сдвигаются вместе с ним. Люцифер не направляет пистолет ни на меня, ни на них. Я уверена, что остальные тоже, но я не свожу глаз с Джеремайи, хотя он смотрит не на меня.

— Ты можешь отпустить её сейчас, и мы все уйдем от этого, или я разрежу твоего сына на куски и скормлю их тебе, один за другим.

Никто ничего не говорит. После слов моего брата наступает тишина. Никто не смотрит на меня, кроме Трея. Он выглядит почти извиняющимся. Но сейчас не время для этого.

— Ты кусок дерьма, — тишину нарушает грохочущий голос Эзры. Глаза моего брата переходят на его глаза.

— Ты ублюдок. Ты бросил нас, нарушил свою гребаную клятву и смеешь предъявлять нам требования? — Люцифер мрачно усмехается, и когда он говорит, я слышу улыбку в его словах.