Оглядевшись по сторонам, я сделал несколько больших шагов по направлению к нужной двери, пока будто не уперся в невидимую стену. Вероятно, так мой разум пытался достучаться до взбушевавшегося сердца. Неужели во всём замке была лишь одна белая рубашка подобного покроя? Что если я ворвусь в покои к другой женщине — возможно, слишком юной или, напротив, замужней, — и меня с позором выгонят из замка? Это мог быть кто угодно, и если я ошибусь…

— Придурок!

Одно резкое движение, и я оказался по ту сторону двери.

Ариадна раскраснелась от ярости. Пытаясь подыскать слова, что в полной мере выразили бы её негодование, она дышала, будто бешеный пёс.

— Твоя стража… — прошептал я, рукой указывая на дверь. Пальцы мои дрожали. В ее присутствии я робел, а осознание совершенной глупости окончательно обезоруживало. — Если им заплатить, они промолчат?

— Они и так промолчат, — бросила она. — Они мне должны.

— Я не хотел доставить неудобства, Ваше Высочество, просто… глупый порыв.

Весь гнев пропал с лица принцессы, сменившись растерянным разочарованием. Опустив глаза, она глубоко вдохнула, но вдруг закашлялась. Из коридора послышались шаги. Ариадна подбежала к двери, высунула голову, и, сославшись на плохое самочувствие, приказала прислуге сегодня больше не приходить. Никакие уговоры служанки принцессу не переубедили. Закончив разговор, она закрыла дверь на щеколду.

— Раз уж я прогнала Мию, тебе придётся помочь мне со снятием платья, — равнодушно констатировала она, и я отметил знакомое имя. — Я не протяну в нём больше ни единой минуты.

— Как скажете, Ваше Высочество.

Мы давно не были наедине, и я совершенно позабыл, каково это. Не знал, как стоило вести себя: как с незнакомкой, напавшей на меня в лесу, как с девушкой, которая, наплевав на правила, сбегала, чтобы мы могли обсудить созвездия на ночном небе, или как с принцессой, отцу которой я ежедневно преклоняю колено. Между нами образовалась пропасть, природа которой ясна: я наконец осознал, что она, в самом деле, принцесса. Наследница престола, обещанная другому наследнику. Я не был бы достоин её взгляда, даже если бы и вправду происходил из знатной семьи Сайлетиса; а о том, чего достоин обычный эльф, забивавший кабанов на охоте дважды в месяц, не приходилось и задумываться.

Ариадна повернулась ко мне спиной. Её всё чаще заставляли надевать корсеты, хоть её тело и не нуждалось ни в каких манипуляциях, чтобы производить впечатление. Я, чувствуя, как щеки заливаются краской, аккуратно потянул за ленточки, развязывая бант, коим было увенчано прикрытое тканью орудие пыток. С каждой ослабленной лентой дыхание девушки становилось более глубоким и ровным, и я старательно прислушивался к нему, чтобы отвлечься от всевозможных мыслей.

— Если ещё раз, когда мы будем наедине, ты назовёшь меня «Ваше Высочество», — обронила она; голос был низким и ужасающе спокойным. — Я больше никогда с тобой не заговорю.

— Прости, просто…

— Просто у меня есть имя, — перебила она, не желая выслушивать оправдания. — И чудное прозвище, что ты дал.

— Мне кажется, что я не вправе.

Дождавшись, когда будет ослаблена последняя лента, Ариадна обернулась. Между нашими лицами остались считанные миллиметры, и я кожей ощущал её дыхание. Запах лимонного мыла перебивал естественный запах лисицы, однако его теплые ноты я угадал бы и на улице, по которой она однажды прошлась.

— Произнеси его.

Серо-зеленые глаза прожигали во мне дыру. Я до боли сжал кулаки, чтобы вернуть себе чувство реальности; магия в груди проснулась и пыталась вырваться, воспользовавшись учащенным сердцебиением.

— Ариадна, я…

— Вот и умница, Эзара!

Широкая улыбка озарила юное лицо, добавив ударов моему сердцу ещё на несколько секунд. Довольная маленькой победой, Ариадна щелкнула меня по носу и через секунду уже спряталась за стоящей в трех шагах от нас ширмой. Я улучил секунду, чтобы оглядеться; покои принцессы оказались ничуть не шикарнее моих; разве что цветов в них было куда больше. Вазы стояли на каждом из подоконников, а одну из стен украшали многочисленные засушенные венки, развешанные по — лишь лисице ясному — принципу; один из них казался совсем свежим.

Я взволнованно опустил руку в карман брюк. О чём я думал, когда пришёл, чтобы вручить Ариадне результат своих жалких попыток приблизиться к прекрасному? Что за идиот пишет любовные письма почти замужней даме? Что я ей скажу?

— Почему ты пришёл? — будто прочитав мои мысли, спросила принцесса. — Обычно ты более осторожен. Что-то случилось?

— Нет, я… — начал придумывать ответ я, но, не найдя слов, засмеялся. — Ты была права. Просто придурок.

— Не похоже на тебя, — не согласилась она, появляясь из-за ширмы в ночном платье и плотно завязанном бордовом халате. Цвет чарующе оттенял её кожу и волосы. — Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне.

— Нет, дело не в этом. Ничего не случилось. Как уже сказал, поддался порыву, и… это тебе.

Я протянул принцессе тот самый лист; он был настолько помятым, будто путешествовал в кармане годами. Озадаченная, она принялась медленно разворачивать письмо. Когда она присела на край кровати, застеленной бордовым покрывалом, её глаза уже бегали по строчкам.

Я не представлял, куда себя деть. Сначала мне стало безумно стыдно за написанные слова, через секунду я уже гордился, что смог выразить на бумаге хоть что-то, а ещё через секунду в панике искал пути отхода. Я смотрел в окна, рассматривал картины на стенах, разглядывал узор амаунетского ковра на полу — проще говоря, делал всё, чтобы не смотреть на реакцию принцессы.

— Териат, — позвала лисица. Голос ее прозвучал будто бы издалека, полный незнакомой мне эмоцией. — Ты это написал?

Смущенное молчание и очевидное желание спрятаться в ближайшем углу она посчитала положительным ответом. Странные, но удивительные чувства. Новые, как и многие другие, что Ариадна во мне пробуждала.

— Это потрясающе, — приближаясь, прошептала она. Её рука коснулась моей, и на контрасте с теплом Ариадны я осознал, что по температуре она была близка к глыбе льда. — Ещё недавно ты совсем не знал письма, а теперь… это…

Стук в дверь.

— Ариадна, ты не откроешь мне?

— Кнорд! — неожиданно для себя выдохнул я, зажмуриваясь.

Происходящее в покоях принцессы казалось мне сном, и я проверил, не могу ли оборвать его, как делал всегда, если воображение подкидывало мне неприятные образы. Стук не остановился.

— Кнорд? — переспросила лисица, игнорируя настойчивость жениха. — Что это?

— Правда думаешь, что сейчас — самое время, чтобы выучить эльфийские ругательства?

Ариадна несколько раз моргнула, и после короткого взгляда на дверь осознание мелькнуло в ее глазах. Она напугано заметалась по комнате. Зачем-то поправив мятое покрывало, она бросила лист со стихотворением на тумбу у кровати, и рукой указала мне в сторону прилегающего к спальне кабинета. Я послушно спрятался за тяжелой дверью, однако оставил тонкую щель; гнусное желание подслушать разговор взяло надо мной верх.

Звук щеколды. Скрип двери.

— Я встретил Мию в коридоре, — объяснился принц. — Она сказала, что тебе нездоровится. Ты простудилась?

Тремя большими шагами он преодолел половину комнаты, обрекая Ариадну на полноценный разговор. Принцесса раздраженно захлопнула дверь; она хотела отвязаться от него парой быстрых фраз.

— Вовсе нет, — отчеканила девушка, сложив руки на груди. — Просто хотела побыть одна.

— Ты чем-то расстроена?

Сам того не заметив, я подобрался ближе к двери и нашёл угол, под которым щель позволяла мне видеть обоих участников разговора. Хант выглядел искренне озабоченным. Он находился на приличном расстоянии от принцессы, руки держал в замке за спиной, а взгляд его всё так же искал внимания и поддержки невесты. В попытках узнать что-либо об испортившемся настроении Ариадны, он стал блуждать по комнате.

— Что это?

Кровь застыла в жилах. Принц поднял лист, что Ариадна так небрежно бросила на тумбу. Напряженная, как струна, она тут же бросилась к Ханту.