Рука, но не сердце. Сгусток магии в груди задергался, распуская легкие импульсы по телу. В разуме всплыл образ мягких губ Ариадны, ощущения тепла от её лица в моих руках, тяжелого дыхания и гулко бьющегося сердца. Взгляд серо-зеленых глаз. Её ярость. Слова о том, что сделал Хант.

Чтобы не выдать свой гнев, я обильно запил еду вином, скрывая лицо за массивным кубком.

— Почему же вы решили задержаться в нашем замке, раз так презираете оседлый образ жизни? — недоумевала старшая принцесса.

— Минерва! — зашипела на неё Ровена, но не удостоилась ответа ни единым мускулом на лице девушки.

— Так получилось, что я совсем не бывал в ваших краях, и совершенно ничего не знаю о Грее и её окрестностях. Наслышанный о вашем гостеприимстве, а затем и о предстоящем торжестве, я решил, что наступило время наверстать упущенное.

— И мы рады, что вы приехали именно в такую чудную для нас пору, — пропела королева.

— Не подумайте — у нас хорошо и без больших пиров! Но с ними, конечно, ещё лучше.

Герцог захохотал и вновь поперхнулся, на что Минерва и Ариадна синхронно среагировали закатыванием глаз.

Элоди рядом со мной нетерпеливо ерзала на стуле, мечтая вклиниться в разговор, но будучи слишком воспитанной, чтобы прерывать старших. Как только возникла тишина, она тут же ей воспользовалась.

— Ариадна! — позвала она, и та ответила ей теплейшим из взглядов. — А у твоего платья будет длинный подол?

— Полагаю, да.

— Ты позволишь мне нести его во время торжества?

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, — подмигнула лисица.

Девочка довольно захохотала. Хант повернулся к Ариадне, пытаясь погладить её по руке, и я с ужасом разглядел в его глазах неподдельную нежность. Он смотрел на неё, практически затаив дыхание, а уголки его губ сами по себе позли вверх. Ариадна, с трудом скрывая отвращение, выдержала и прикосновение, и взгляд; она знала, за ней наблюдают не только его глаза, но и добрая дюжина прочих.

Король довольно улыбался. Мысль о предстоящей свадьбе, вероятно, радовала его больше всех: он уже получил обещанное золото, в скором будущем прославится гостеприимным хозяином и могущественным союзником, а чуть позже получит еще и внука-наследника двух королевств. Безусловно, выгодная сделка.

Выгодная, если сердце и душа дочери для него — лишь товар. Возможно, Ариадна так и не высказала отцу своих мыслей по поводу брака, однако горечь, коей сочится её вымученная улыбка, не должна была остаться незамеченной взором любящего отца.

— А гостей будет много? — подала голос Эйнсли, и я с удивлением обнаружил, что её голос был ещё тоньше, чем у младшей сестры.

— Неисчислимое множество, — гордо ответил Хант.

— Матушка сказала, что есть вероятность подыскать мне хорошую партию среди молодых людей, приехавших на праздник, — расправила спину она, демонстрируя всем округлившийся стан и загоревшиеся глаза. — Надеюсь, не все гости женаты?

— Мы рассмотрим все варианты.

Королева попыталась закрыть тему, и все понимающе замолчали. Ровене чрезвычайно важен образ, складывающийся у других о её семье: они должны славиться безупречными манерами и чистейшими помыслами, иначе её многолетние старания пройдут зря. Это не было честолюбивым желанием; напротив, она делала это лишь из искренней любви, которую невозможно скрыть или замаскировать. Её бесхитростность подкупала. Мать, способная на всё ради благополучия детей. Вероятно, она, как и её супруг, думает, что деньги и плодородные земли островитян обеспечат благополучие её дочери.

Ужин закончился, как только король, синхронно с капитаном гвардии, встал из-за стола и пожелал гостям доброй ночи. Вместе с присоединившимся к ним Лэндоном, они покинули столовую, увлеченные живым обсуждением. Королева собрала племянниц и дочерей, чтобы еще пообщаться по пути в их покои, и Хант опустился перед невестой на одно колено, церемониально целуя её руку на прощание. Кузины принцессы вдохновленно ахнули, а Минерва поджала губы. Лицо Ариадны не выразило ни единой эмоции.

Я покинул зал вместе с госпожой Аурелией, мечтавшей поведать мне всё, что она узнала в своём коротком путешествии по югу Сайлетиса. Её поразила там практически каждая вещь: и фасоны платьев местных модниц, и замысловатая резьба на эфесах мечей и древках копий, и количество потребляемых морепродуктов, но особенно — язык. Она просила сказать что-нибудь на нём — в тот миг я мысленно расцеловал своих учителей, уделивших внимание и этому, — и я нёс полную околесицу, перемежая строки стихов с разговорами о погоде. Аурелия была в восторге. Язык Сайлетиса не слишком отличался от того, на каком говорили в Грее, однако он несколько грубее, а гласные в нём звучали глубже; если не знать устройства — звучит иначе, если знать хоть немного — тут же становится понятно каждое слово.

Расставшись с госпожой Ботрайд, я направился в противоположную от своих покоев сторону — в библиотеку. Этим вечером выбор пал на летопись о международных отношениях; я решил, что начинать стоит издалека. Перетащив больше свечей на столик рядом с большим креслом, обитым красной тканью, я устроился поудобнее и принялся читать.

Слог оказался проще, чем я того ожидал; выходит, язык за это время практически не изменился. Книга делилась на 12 глав, каждая из которых рассказывала историю о крупном конфликте или войне. Первая была наполнена жестокостью и кровью, пролитой на фоне религиозных разногласий между югом и севером: Сайлетис и Куориан — точнее тот остров, на территории которого ныне находится Куориан, — воевали из-за недопонимания в результате неточного перевода священного писания. Я невольно ухмыльнулся. Мать Природа не покидает нас ни на секунду — зачем же писать трактаты и устанавливать правила? Она реагирует на наши действия незамедлительно: обрушившийся на страну ураган интерпретировать достаточно легко. Впрочем, многочисленные жертвы привели лишь к тому, что объявился компетентный дипломат, указавший на недостатки перевода в обоих вариантах писания, и правящим семьям пришлось объявить перемирие и поженить своих наследников, чтобы хоть как-то затмить воспоминания о беспричинной бойне.

Дверь едва слышно скрипнула. Я принял решение не оглядываться и выждать какое-то время. Приглушенный стук каблуков и шуршание платья по полу приближались ко мне; я сосредоточился на тексте. Послышался сладкий запах костра и шалфея.

Золотые вставки на коричневом платье Ариадны мелькнули в поле моего зрения. Она подошла к стеллажу, с которого была взята моя книга, и кивнула.

— «12 войн». Неплохой выбор.

— Решил, что она подойдёт для начала.

По её лицу скользнула улыбка, и свет свечи дернулся под порывом сквозняка от неплотно закрытой двери. Старательно вглядываясь в корешки книг и доставая некоторые из них, чтобы полистать, Ариадна говорила шепотом — так, чтобы её голос дошёл лишь до ушей бывалого остроухого охотника.

— Ты хорошо держался.

— Спасибо.

— Моя мать совершенно очарована тобой.

— Поверь, это взаимно.

Достав книгу с роскошной обложкой из красной кожи с железными вставками, она будто стала зачитывать строчки оттуда; я еле сдерживал смех от того, как старательно она скрывалась.

— Спасибо за ромашки. Этот символ для меня ценен. Разумеется, он не умел так искусно лгать, однако что-то в тебе чудовищно напоминает мне о господине Айреде.

— Что ж, это не удивительно.

Ариадна подняла озадаченное лицо. Я медленно, как будто ни на что не намекая, заправил выпавшую прядь за, пусть теперь и самое обычное, ухо. Сдвинутые брови вдруг резко взлетели вверх, а округленные глаза окатили меня оскорбленным взглядом.

— Ах… драконий ты сын!

Мой сдавленный смех эхом прокатился по идеальной тишине библиотеки, и я тут же сделал вид, что кошмарно закашлялся из-за обилия пыли.

— Не только принцессам дозволено скрывать своё происхождение.

Лисица вернула книгу на полку с гулким стуком. Она едва ли выглядела обиженной или в самом деле оскорбленной; скорее это было похоже на легкое раздражение из-за проигранной в игре партии. Уверен, в нашем состязании будет множество партий: какую-нибудь из них она непременно выиграет.