Сады Греи действительно были прекрасны. Даже под нещадно палящим солнцем там трудились десятки слуг, хоть, казалось, они и без того доведены до совершенства. Идеально ровные дорожки водили по территории, кружа голову и одурманивая запахом первых цветов и плодовых деревьев. Рабочие корпели над кустами, выстригая из них фигуры разнообразных животных. Стоящий в самом центре сада лев возвышался над прочими: стоящий на двух лапах и в угрожающем оскале, он олицетворял боевую славу семьи Уондермир — наконец в уме всплыло фамильное имя короля, которое мне так давно не удавалось вспомнить, — а также их благородство и силу. Любопытно, что львы в здешних краях никогда не водились; разве что в горах Армазеля, куда нога человека не ступала сотни лет.

Лианна поклонилась и покинула меня, сославшись на необходимость посещения королевского совета. Я поблагодарил её за составленную компанию. Обед в тот день решили пропустить, так как завтрак был поздним, а день правящей семьи занят множеством дел, которые я своим присутствием был не в праве, да и не желал, срывать.

Я оглянулся на замок, прежде незнакомый с этой его частью. Видно, его архитектор обожал закаты: на западную сторону выходили десятки балконов из разных покоев. Я помнил, что окно напротив моей кровати смотрело на юго-запад, но также помнил, что не исследовал никаких комнат, кроме спальни, потому вполне возможно, что и у меня была возможность наблюдать, как вечернее небо переливается всевозможными красками.

Фасад замка украшали многочисленные витражи, так любимые здешними королями; это качество роднило их с горными эльфами. Флаги на башнях танцевали под безмолвную музыку, напеваемую им ветром. Вдалеке послышался хор женских голосов, и я, неготовый к очередной светской беседе, поспешно ретировался по направлению к замку и ближайшему стражнику, попросив его сопроводить меня до библиотеки. Светловолосый мальчишка в доспехах, явно слишком молодой для этой работы, удивленно взглянул на меня, подняв брови, но спустя несколько мгновений неровным голосом приказал следовать за ним.

Тяжелые двери из красного дерева лениво, но плавно открылись, не издав ни малейшего скрипа: всё же в замке имелись любители чтения. Масштаб зала застал врасплох, выбив воздух из груди. Минимальное количество окон — солнечный свет пагубно влияет на качество книг, — тускло освещало бесконечные ряды стеллажей. Из-за темноты в конце комнаты она и вовсе казалась бесконечной, а запах пыли страниц и застарелой кожи обложек намекал на бессчётное количество изданий, которых ни разу не касалась чья-либо любопытная рука. Стражник довольно улыбнулся тому, под каким впечатлением остался гость, пожелал приятного времяпрепровождения и закрыл за собой дверь.

Казалось, за тем, как я блуждал меж стеллажей, прошли часы. Разнообразие литературы действительно поражало, и я разрывался, с чего мне больше хотелось начать: с истории различных государств, с подробной летописи Греи, с поэзии или прозы. Разумеется, поэзия являлась обладателем самых цепляющих названий: «Когда солнце встретилось с луной», «Рассвет каторжника», «Шрамы от слов». Встречались даже эльфийские сборники стихов и песен: «Фелаадар и Андвен», «Avamarwa vala». Однако любовь к прекрасному словосложению побороло желание узнать больше о мире, в котором я отныне поселился, и я мысленно пометил несколько книг, к которым собирался вернуться после ужина.

Верх стеллажей окрасился светом закатного солнца. Дверь едва заметно приоткрылась, и оттуда показалось уже знакомое смуглое личико.

— Господин, — прошептала Лэсси, не решаясь войти в святилище знаний. Интересно, учили ли ее читать? — Нам приказано собрать вас к ужину.

Я глубоко вдохнул, набирая в легкие тяжелый запах пыли, еще раз взглянул на примеченные книги, стараясь точнее запомнить их местоположение, и молча проследовал за служанкой.

Я почти не рассматривал свои покои в день прибытия и последующим утром, но, вернувшись, захотел подробно их изучить. Прежде неприметная комната теперь пестрила множеством деталей, а дверей в смежные комнаты оказалось несколько, хотя днем раньше я заметил лишь ту, что находилась слева от кровати. Как раз за ней располагался небольшой кабинет — вероятно, для гостей, находившихся в Грее с дипломатическими миссиями, — обставленный мебелью из темного дерева и свечами разных размеров и форм. За другой — скромная, и всё же личная столовая: полагаю, не всех удостаивали милости ежедневно обедать с королем; впрочем, возможно и я скоро лишусь этой привилегии. Именно столовую наградили небольшим балконом, позволяющим любоваться цветущим садом; высота второго этажа позволяла как оглядеть все результаты трудов садовников, так и успешно подслушивать разговоры, ведущиеся среди искусно стриженых кустов и деревьев. Третья дверь вела в умывальню, и я поморщился, представив, как служанки по неведомой мне причине вытаскивали оттуда ванную, чтобы искупать меня в главной комнате.

— Сэр, — скромно прошептала Фэй, стоявшая за моей спиной. Она передвигалась, будто бы не касаясь земли; совершенно не слышал её шагов. — Нам приказали одеть вас торжественно. На ужине будет вся королевская семья и их приближенные.

Я тяжело вздохнул, и девушка удивленно, если даже не оскорбленно, подняла на меня взгляд.

— Прошу простить меня за такую реакцию, — тут же объяснился я, слегка поклоняясь. — После месяцев и лет в пути менять наряды дважды в день становится утомительным.

На лице девушки появилась теплая улыбка. Её взгляд был столь чистым, а руки так невинно сложены на животе, что она едва ли напоминала служанку; я бы сказал, что она больше похожа на служительницу храма.

— Милорд, — опуская глаза, произнесла она. — Вы не обязаны предо мной объясняться.

Обращаться с подданными, как с низшим сортом людей или не людьми вовсе, я был не намерен: моя роль всё же предполагает человека благородных кровей, добротного воспитания и безупречных манер. И даже если такие люди ведут себя, как звери, по отношению к тем, кто не равен им по статусу, я всё равно не был готов им уподобляться. Пусть принимают меня за чудака — всё же я чужестранец, чьё поведение вполне обоснованно могло быть непонятно местным жителям.

— Этот камзол сшили для вас по приказу королевы.

Лэсси подвела меня к зеркалу и поднесла камзол, чтобы зрительно примерить его на меня. Кивнув сама себе, она махнула рукой Фэй, и та стала робко снимать мою одежду. Нижнюю белую рубашку переодевать не стали — с утра она осталась относительно чистой, — однако всё остальное надлежало сменить. Подаренный мне аирати камзол полетел в общую кучу вещей, и я только открыл рот, чтобы попросить обращаться с ним аккуратно, как Лэсси тут же предугадала мои возражения.

— Не переживайте, милорд, все ваши вещи бережно выстирают и вернут на их законное место.

Новый камзол оказался темно-серого цвета — национального цвета Греи. Бархат перемежался вставками из темно-коричневой кожи; на груди, прямо над сердцем, красовалась золотая брошь в виде дубового листа. Сделанные из той же кожи штаны доставляли дискомфорт; внутри они были обшиты подкладкой из мягкой ткани, и это делало их ужасно жаркими для теплой весны. Я чувствовал себя поросенком на королевской кухне, что медленно коптился в печи.

Дорога до столовой в этот раз показалась волнительнее прежней. Возможно потому, что мне предстояло познакомиться с ещё большим количеством высокопоставленных лиц; возможно потому, что мой наряд душил меня жаром; а возможно потому, что я окажусь в опасной близости к принцу Куориана, и мне придётся всеми силами сдерживаться, чтобы не метнуть столовый нож ему между глаз.

Двери распахнулись. За столом находились лишь некоторые из гостей; королевская семья к ним пока не присоединилась. С одной стороны, отсутствие знакомых лиц могло напугать; с другой — стать отличным поводом взглянуть на придворных в отсутствии их правителя. Стражник, провожавший меня к столовой, указал на моё место и покинул зал.

Лианна, сидевшая в непосредственной близости от места короля, приветственно кивнула мне. В стенах замка она вновь стала несколько старше.