В общем, ужин сервировали на шестерых. Повара в особняке были свои. Официанты тоже, молодые и расторопные. Как только Лент задумался над их возрастом, они забегали ещё быстрее, перешёптываясь и уточняя друг у друга количество персон.

Лент удивился, но прислушавшись к их разговору, причину понял быстро. Оказалось, что охранники сообщили с поста у ворот, что на подъезде ещё один автомобиль. Что ж, значит, тёмные друзья вырвались наконец из лап законников. Прекрасно!

– Ещё два прибора, будьте добры, – позвал он ближайшую к нему девушку в переднике. Так получилось, что тёмные разбрелись по дому, и в столовой, кроме него, распоряжаться было некому.

Девушка кивнула, она уже протирала дополнительные бокалы, и обернулась на дверь, куда как раз вносили стулья. Три.

– Нужно два, – повторил он.

– Это на тот случай, если третий гость проснётся, – девушка улыбнулась открыто и бесхитростно, от чего стала выглядеть ещё моложе. Вообще школьница, что ли? Подрабатывает на каникулах? Кто проснётся? Почему заснул? Часы подсказывали, что ложиться спать было рановато. Даже до обманчиво позднего летнего заката ещё не дошло. Но расспрашивать школьницу смысла не было – она делала что велено.

Лент подошёл к высоким окнам столовой, как всё в этом доме, претендующим на стиль, на этот раз на ампир, и проследил глазами за серебристыми боками паркующейся у входа Дуси. Отсюда, с высокого второго этажа, машина казалась миниатюрной. Ровно заходит, подумал он, тютелька в тютельку в обозначенное краской парковочное место, а могла бы и два занять, и три, и вообще стать по диагонали, других машин на парковке всё равно не было. Странный всё же Вик человек, слишком организованный для художника. Может, потому что он чернокнижник? Но почему Вик?! Тревога!

– Отец!

Пришлось кричать. У тёмных нет никаких способов связи, кроме общепринятых. Есть руны, такие как на ладони Лента, но они именные и почти не используются, потому что на все случаи жизни всё равно не напасёшься.

Да где его носит?

Если с Виком приехала Анна, отцу нужно лучше сразу вооружиться артефактами вместе с Патриком. И быстро, пока руна Анны не завопила об опасности. Нет, пусть лучше спрячутся оба и отсидятся где-нибудь.

– Роза! Савила!

А вот женщины нужны ему здесь, их многоцветность может пригодиться. Кто знает, когда Анне вздумается открыть мембрану.

Прислуга, ничуть не потревоженная криками гостя, продолжала обустраивать обеденные места, – мало ли какие у кого проблемы, – а Лент никак не мог собрать мысли до кучи. Очень мешало ощущение счастья: сейчас он увидит её.

– Почему ты кричишь, дорогой? – хорошо, что он не успел выскочить из столовой, иначе разминулся бы с Розой.

– Вик приехал!

– Один?

Надеюсь, что нет. Лент видел только паркующуюся Дусю, видел сверху, то есть не видел ничего, кроме крыши. Он указал Розе на окно, а сам замер: вдруг Анна с Виком помирились и выйдут сейчас из Дуси под руку? Он не станет на это смотреть!

А почему они приехали сюда? Как узнали? В это время ожил его телефон, подсветив экран сообщением от Айи «Татьяна нашлась, едет к вам». Татьяна? Конечно! С ними Татьяна! Он рванул к окну, обгоняя Розу, и увидел именно её, светлую, обходящую машину по кругу. Вот она потянулась, вот зевнула, вот наклонилась к распахнутой водительской двери и подала руку. Кому?

Лент снова непроизвольно отпрянул от окна, пытаясь побороть сильнейшее желание испариться. Как тогда, в десятом, когда в класс вошла его будущая жена. Это что же, у него теперь со всеми Аннами будет так?

– Тише, дорогой, тише, – перед глазами мелькнула ладонь Розы и он снова подумал, что непременно выведает у неё принципы этой магии, потому что давненько не чувствовал себя настолько способным на всё. Это он должен подавать руку женщине, выходящей из машины! Он должен её обнимать! Он должен её целовать!

Каблуки развернулись на сто восемьдесят градусов, а ноги понесли его вниз по лестнице. Сейчас, сейчас он всё решит, и предложение сделает, и согласие получит, и познакомит отца со своей невестой…

Уверенность начала выветриваться скорее, чем ему бы хотелось, но на галантный поклон матери и дочери ещё хватило.

– Я должна тебе кое-что сказать, – «мушки», разрастаясь, требовали выхода из янтаря, а он смотрел на них, не отрываясь и не дыша. Как же он жил без неё раньше?

– Я так рад тебя видеть. Проходи в дом.

– Нет, я должна сказать. Прямо сейчас, Лент!

В её глазах было столько решимости и столько боли, что он почувствовал необходимость защитить её от признания. Ну что такого страшного она ему расскажет? Что она чёрная?

– Я знаю.

Она задержала вдох, и ему сразу захотелось её обнять, но всё что он смог сделать – это поцеловать ей руку, и тут же подумал, что не станет выпытывать у Розы её заклинаний, раз они настолько недолговечны. Что важного может совершить человек за несколько минут? Ничего. Значит, снова сам! И, махнув рукой на жёлтую магию и синюю галантность, он обнял свою кикимору по-простому, как когда-то давно, неуклюже и от всего сердца. Где-то сзади засмеялась Татьяна, что ж, он подозревал, что смешон, но ничего, кроме упрямого «ну и пусть» в голову не приходило. Он прижимал голову Анны щекой к своему плечу и млел от того, как охотно она к нему льнула. И не только щекой.

– Всё будет хорошо. Только давай без жертв и без глупостей. Я знаю про клановый цвет. Разберёмся. Всё будет хорошо, – шептал и шептал он по кругу, пока не услышал сзади насмешливый голос отца.

– Давайте знакомится сами, дорогая сватья, раз уж нас некому познакомить. Питер Скорз, глава синего клана. А это моя Любовь, – последние слова прозвучали с бесконечной нежностью, как всегда, когда отец говорил о Любочке. – Проходите в дом. Я сейчас здесь на правах временного хозяина.

Анна тоже услышала приглашение и развернулась в руках Лента, но он не смог её отпустить, не отпускалось. «Сватья» прозвучало обнадёживающе, но он же тоже должен спросить! Развернув к себе голову Анны, он поймал её глаза. Тёплые. Глубокие. А вот и губы. Нет, сначала глаза! Итак, вопрос.

«Да или нет?» – в ход пошёл мыслеформ.

– Я всё тебе расскажу.

«Не сейчас. Сейчас только да или нет?»

– Расскажу всё, что знаю.

«Да или нет, Анна?!»

– Я не могу без тебя жить.

«Значит, да?»

– Значит, да.

Он выдохнул и расслабил мышцы. Нет, не мышцы, что-то большее, потому что понял, что сможет наконец снова стать самим собой. Сможет глупо шутить и хохотать над собственными шутками во всё горло, несмотря на её взлетающие брови. Воровать с её тарелки аппетитные кусочки и смачно чавкать, когда не слышит никто, кроме неё и Алевтины, за что, конечно, получит, как получал всегда, но это не страшно. Главное – быстро заговорить ей зубы, можно откровенной ерундой, но с умным видом, например, по-детски восхититься новой серией марок. Она тут же забудет, что сердилась, и подбежит с вопросом: «Где? Покажи!» Он не чувствовал себя таким свободным целые пятьдесят лет. Какой ужас! Неужели все эти чувства… ведь он любит её! Эту Анну! Она совсем не похожа на его жену!

По телу пробежал холодок. Руки сами собой разжались.

– Я предупреждала, Лент, нам нужно поговорить, и чем скорее, тем лучше. Пойдём, я хочу, чтобы это слышали все.

Если слышать должны все, то нужно дождаться ещё двоих.

Пока Лент привыкал к новым ощущениям – а он снова чувствовал себя счастливым, радуясь и одновременно страшась этого чувства, – столовая превратилась в зал приёмов. Тёмные болтали вместе и группами, между собой и с прислугой. Ни о чём таком не говорили, конечно, потому что берегли уши непосвящённых, но картинка произошедшего с Анной за последние несколько часов в голове у Лента сложилась.

Справиться с Виктором той оказалось совсем несложно, всего-то и потребовалось, что обоим оказаться в зоне приёма сигнала. Как только Анна вызвонила Вика, они тут же договорились о встрече на полпути к Москве – в Сергиевом Посаде, куда Анна примчалась на попутке. Татьяна на тот момент ничего не понимала, Вик таинственно намекал, что везёт её к дочери, а куда вёз на самом деле, они так и не разобрались, потому что при встрече с Анной Вику стало плохо и он сразу заснул, прямо там, на заднем сидении, а женщины развернули машину и поехали обратно.