Здравствуйте!

Перед вами независимое произведение, герои которого будут знакомы тем, кто сталкивался с романом «Именем Анны».

Новым читателям подскажу, что в описанном мире рядом с нами живут особенные люди, называющие себя сильными. Они бывают тёмными и светлыми.

Светлые наделены целительским даром, а дар тёмных многогранен – он разнится от клана к клану. Представители синего клана, например, занимают ведущие позиции в мировой политике и финансах. Жёлтые – в бомонде. Зелёные сильны в разных видах оккультизма. Красные – в инстинктах, но красных почти не осталось, как и близких дикой природе коричневых.

Вот такие они разные, эти сильные, и уживаются между собой не всегда, но в одном они единодушны – в поддержании секрета своего существования среди нас, обычных людей.

И еще: нечисть ≠ нежить.

Девочку пока не нашли.

Лент проверял сводки первым делом, как только спускался по утрам из спальни в кабинет. Затем шёл в столовую, где хозяйничала Алевтина – кормилица, заменившая ему мать. Она тоже ждала вестей о девочке, а значит, опосредованно и об Анне.

Год на дворе стоял две тысячи девятнадцатый и, если бы Анна была жива, ей было бы сейчас сто лет, как и Ленту – они родились в один день. Но ведьмы, как известно, редко доживают до такого возраста – работа вредная. Вот и Анна не стала исключением – она умерла пятьдесят лет назад. Ровно. То есть сегодняшний день, седьмое июля – годовщина смерти жены, по определению не мог быть для Лента приятным.

Разбуженный ярким солнцем, явно перепутавшим Англию со средиземноморьем, Лент встал, прошёл в кабинет и честно изучил утренний отчёт о поисках девчонки: «не замечено, не указывает, не поступало». Потом отправился вниз, к Алевтине.

Надо сказать, их лондонский дом быстро разделил зоны влияния своих обитателей. Цокольный этаж, где располагались кухня и столовая, принадлежал теперь кормилице. Здесь всегда хорошо пахло, иногда работало французское радио, а ещё здесь совершенно явно была территория зелёных. Будто сам зелёный клан навесил над пенатами Алевтины большую охранную петлю, защищая свою дочерь от возможных происков синих.

– Ничего!

Это слово, брошенное им вниз ещё с лестницы, давно заменило им «доброе утро». Следующим обычно шёл вопрос Лента: «Любочка встала?», но сегодня он почему-то решил, что хватит. Глупо. Пора уже привыкнуть к тому, что его секретарь Любовь Артемьевна сменила статус с «проживающего по месту работы» на «приходящий». Безусловно, за помощницу следовало порадоваться – переезд в Лондон помог ей устроить личную жизнь, но уж больно всё получилось неоднозначно…

– Доброе утро, дорогой! – Алевтина никогда бы не заговорила, если бы не услышала его дежурное «ничего». Так бы и молчала, глядя с ожиданием и надеждой. Эксперименты с тем, кто кого перемолчит – а он проверял, и не раз, – приводили к нежелательному результату: день проходил в тишине. – Тебе не жарко в этом халате?

Тёмно-синий стёганый халат, в стиле королевского советника Скорза, отца Лента, солнечному июльскому дню подходил плохо, но обходиться без этого предмета домашнего туалета Ленту было тяжело. Он не говорил об этом Алевтине, но именно этот халат стал для него символом того февральского дня, когда он видел Анну в последний раз. И совсем не пятьдесят лет тому назад в московской больнице, а в этом самом доме, в Лондоне, сразу после переезда.

Перед глазами промелькнули события того дня, вспышка силы, оседающее в его руках женское тело, боль в груди и решимость отомстить. Со временем на смену решимости пришло удовлетворение: он отомстил.

Непростые воспоминания. Непростой халат.

А всё потому, что Патрик, секретарь отца, в тот день подсуетился – организовал новоприбывшим москвичам «гостевой набор». Что досталось дамам, Лент не знал, а в его спальне дожидалось вот это стёганое чудо, толстенные носки и кожаные тапки. Набор был перетянут бумажной лентой со штампом «20.02.2019».

В тот памятный вечер Лент оказался далеко – его выбросило в Москву – но по возвращению в Лондон он нашёл подарок на своей кровати и долго молча смотрел на пресловутую дату.

И вот – июль. Почему время летит так быстро?

Настроение резко ухудшилось. Если до того ему было невесело, то сейчас стало попросту гадко. Время, конечно, летит, как шальное, но одновременно и ковыляет, не быстрее Черепа.

Сам Череп – старая черепаха Лента, – отбывал карантин в Честерском зоопарке, поскольку никто другой не смог обеспечить «его величеству» привычных условий. Даром что привычным для конкретно этой особи всегда был только паркет их московской квартиры. Это никого не интересовало. К тому же зоопарк настойчиво намекал Скорзам, что хорошо бы продлись карантин до «насовсем». Лент соглашался, что сохранение вымирающих видов фауны есть в интересах человечества и науки, на благо которой, к слову, трудится треть синего клана, но друга не сдавал.

Был ещё Пыж, попугай, этого привезут со дня на день. Алевтина всё приготовила: застелила, насыпала… И регулярно меняла воду в поилке. «Пыж любит свежую».

Устроившись за дубовым кухонно-обеденным столом, Лент уткнулся в старую газету. Сегодня периодики не будет – воскресенье, да и читать всё равно не хотелось. Хотелось вспоминать. Тем более, что радио Алевтины услужливо подбрасывало романтические мелодии «для тех, кто просыпается в воскресенье поздно и не один».

– Звонила Савила, – сказала Алевтина и поставила перед Лентом чашку парующего кофе. Следом – поднос с круассанами. Сама села напротив: – У леших какая-то беда.

Миниатюрная, гибкая, совсем седая, но никак не назовёшь старушкой – Ленту бы так выглядеть к двумстам! – Алевтина смотрела на него с участием. Заметила, верно, его настроение. Это плохо, подумал он и тут же натянул на лицо улыбку.

– Савила? Смотри-ка! Не спится нынче ведьмам по воскресеньям.

– В Москве к полудню дело идёт, Лентушка.

А ведь верно!

Отхлебнув кофе, Лент потянулся к телефонной трубке. Некрасиво заставлять ждать главу зелёного клана, даже если она твоя старинная подруга и приняла пост после тебя самого.

– Ну что там у леших, Савила? – пробасил он в трубку, в ответ на её «Алло». – Мало тебе зелёных проблем? Взялась за коричневые?

Вопрос не был праздным. Зелёный клан бурлил – Москве, при избытке ведьм, позарез не хватало ведьмака, борца с нечистью. Пробовали одного из глубинки, но он московским дамам, дерзким и острым на язык, не приглянулся – то есть они его выжили. И вот теперь Савила, будучи обученной боевым навыкам, чистила Москву от привидений и гостей с того света, из-за Черты, самостоятельно. Занята была так, что с Лентом перебрасывалась только краткими «как дела?». И не чаще, чем раз в неделю. Откуда же время на коричневых? Тем более что большие кланы с коричневыми не в друзьях. Прозванные лешими за свою отстранённость от людей и близость к дикой природе, коричневые не дружили ни с кем.

Трубка хмыкнула, и Ленту представился иронически загнутый уголок прекрасно очерченных губ, возможно, прикусывающих прямо сейчас прядь рыжих вьющихся волос. Эта привычка появилась у Савилы совсем недавно – в тот день, когда их утянуло вместе с Лентом за Черту. Обычно такие путешествия – это дорога в один конец, на покой, но они вернулись. Лент по этому поводу особо не переживал, а Савила – наоборот, будто постоянно решала в голове какой-то ребус. Нос в веснушках морщился, медные кудри разлетались, она их ловила и закручивала в сосульки, которые потом рассеянно прикусывала губами. Это было удивительно трогательно и по-детски. Тем более что, несмотря на сетку морщин у глаз, Савила была по-прежнему хороша собой. Лент тоже недавно стал красавчиком, помолодев на целых пятьдесят лет, но при этом как был, так и остался невежей: он снова не поздоровался!