Поскольку по телефону договорились только о встрече, объясняться с отцом предстояло с нуля. То есть с момента их поездки к берёзе, после чего их пути разошлись. «Споткнувшись» о хронологию событий, Лент задумался, с чего логичнее было бы начать. С точки зрения синих.
Скорз-старший и Патрик ждали с нетерпением, что было очевидно. Обычно эти двое редко демонстрировали эмоции выражением лица, но на этот раз отец вполне красноречиво сигнализировал сыну ободрительными улыбками и приподнятыми бровями: «Давай уж, выкладывай свои новости, не зря же примчался сюда на первом попавшемся частнике, вон, у рафинированной Розы до сих пор шок».
– Отец, я женюсь, – именно этот факт показался Ленту самым важным.
– Опять?!
– Что «опять»? – взвинтился Лент с полуслова, а раз так, значит, позеленел. – Когда это я последний раз женился?
– Я о том, что ты снова ставишь личные интересы на первое место, забывая о клановых!
– Неправда!
– Ты что, все дыры в мембране запломбировал?! Или придумал, как остановить эту полоумную, которая призывает его?!
– А вот и придумал! Сказал же: женюсь!
Тишина, наступившая после этих слов, не была абсолютной, она была заполнена рёвом кондиционера, шорохами возни, сопением, покашливаниями и прочими звуками, сопутствующими шоку.
Никто никогда не видел, как ругаются Скорзы. И если от старшего в этот момент исходило волнами сбивающее с ног ледяное спокойствие, то Лент запускал в воздух вполне материальные фейерверки. Искры так и летели по сторонам.
– Твои шашни с обслугой меня не интересуют, Лаврентий! Мы здесь для того, чтобы не допустить материализации чёрного!
– Вот уж никогда бы не подумал, что мне доведётся это сказать, но твои данные устарели, отец!
– Скажи ещё, что чёрный успел обзавестись телом!
– Скажу! И тело у него чертовски привлекательное! Исключительно в моём вкусе!
Любочка уронила блокнот. Савила захохотала. Скорз-старший вскочил:
– Да ты мне голову морочишь!
Лента скрутила боль. Вот значит как! И у синих есть пути физического воздействия на младших по чину. Только Лент нынче зелёный, переживёт. Он переборол волну тошноты и встал, уперев кулаки в стол.
Вслед за ним медленно поднялась со стула Роза. В этой женщине было столько грации, что она успокаивала и без магии, гипнотизируя добычу не хуже королевской кобры. Но на этот раз она добавила ещё и лёгкий взмах руки. Очаровательное заклинание, Ленту снова захотелось выклянчить у неё формулу, как тогда, когда ей удалось мгновенно протрезветь. К тому же, магическая техника, не дающая сбоев в ростовской аномалии, сама по себе была ему интересна. Если ростовская аномалия существует, конечно, и причина сбоев не кроется в высокой концентрации чернокнижников. Он так устал от допусков…
– Мальчики, сядьте. Говорить буду я.
Роза молчала до тех пор, пока её милый Питер не плюхнулся обратно в кресло, надо сказать, далеко не сразу после Лента. Но Роза есть Роза. Пауза была выдержана.
– Питер, Патрик, – к Любочке она тоже обернулась, удостоив её кивка, – вам нужно знать кое-что о чернокнижниках. Они многочисленны и очень сильны. Не далее, как несколько часов тому назад, нас атаковали в доме у Айи. Если бы не Егор и, как ни странно, нежить… Знаю, знаю, это против правил, не стоит поднимать этот вопрос…
Никто и не пытался. Когда говорила Роза, получалось только слушать.
– На самом деле, Питер, Лент просто неверно выразился. Твоя информация устарела только в том смысле, что мальчик, на деле, никакой обслугой не интересовался – под видом горничной к нему в номер приходила приёмная дочь Егора, Анна. Я делаю ударение на слове «приёмная» не случайно. Мы полагаем, что Анна – чёрная. И если я скажу тебе чья она биологическая дочь, уверена, что ты придёшь к такому же заключению.
За этими словами последовала ещё одна пауза. Не для акцента, а для усвоения информации. Лент видел, как внимательно ловил каждое слово Розы отец, практически глядя ей в рот, что было одновременно и непривычно, применительно к его отцу, и вполне логично: когда говорят жёлтые, слушать лучше внимательно.
– Анна дочь Мины, Питер. Не мне тебе объяснять, что вероятность рождения у чёрной матери светлой дочери ничтожна. Хотя и не исключена. Отец Анны – обычный человек.
Здесь глава синего клана позволил себе недоверчивый взлёт бровей. Вот с чего Ленту следовало начинать! И зачем он полез к нему со своей женитьбой? Не это сейчас основное. Основное – это чернокнижники, которые мечтают о материализации своего Демона, и самая настоящая чёрная – универсальный инструмент призыва.
– Мне не известно, что спровоцировало чернокнижников на действия именно сейчас, – проговорила Роза, завершая свой выход и усаживаясь, – но не могу не заподозрить, что это как-то связано с походом Анны за Черту.
Очарование рассеялось. Будто Роза отжала какую-то кнопку. Позже они поговорят о Москве, о цифре тринадцать, об артефактах… но главное уже сказано. Теперь слово за притихшим Скорзом-старшим.
– Черта ведёт… – выдохнут тот, и Лент не сразу узнал его голос. Как же противно гудит кондиционер!
– История повторяется…
Нет, пожалуй, дело вовсе не в окружающих звуках, а в голосе отца, ставшем низким и гулким.
– Сто лет тому назад Черта привела меня к моей жене. Мне только недавно объяснили, что из меня, оказывается, мог получиться достойный сосуд для Демона. Но Вера перехитрила силу. Как думала она. На самом деле сила перехитрила её. Вера умерла, и взамен на её жизнь на свет родилась чёрная. Её назвали Анной. Анна тоже думала, что, уходя, перехитрила силу. Но в день её смерти родилась другая чёрная. Мина. С помощью которой Демон наконец получил тело. Мы очень радовались, когда Ленту удалось его упокоить, думали, что наконец перехитрили силу наверняка, но сила снова оставила нас в дураках. Этому нет конца... Это будет повторяться каждые пятьдесят лет… Но разве девчонка не молода?
– Двадцать четыре, – услужливо подсказала Любочка.
– Двадцать четыре…
– Она похожа на мою Анну, отец.
Это показалось Ленту важным. Вот именно сейчас, не в тон откровениям и загробному голосу отца, он должен был это сказать. Чтобы добавить сказанному света. Отец не удивился.
– Что ж, видимо ей досталось немного и от твоей Анны. Кто знает, как работает переселение душ… Вопрос в том, сделает ли э́та женщина похожий выбор в твою пользу, сын? Молчишь? То-то.
Выбор, выбор. «Любовь – это всегда выбор, как и жизнь. Я выбираю твою» – сказала ему Анна пятьдесят лет тому назад, умирая. Для того, чтобы телом Лента не завладел чёрный.
Ожидать подобных жертв от дочери лешего было глупо во всех смыслах и прежде всего потому, что эта самая Анна нужна была Ленту живой. А на Демона он и без неё найдёт управу. Если что, Савила с Розой помогут, и отец со своими артефактами…
– Отец, послушай, ты бы рассказал нам про свои игрушки. Если я не смогу остановить Анну, и она притащит Демона в этот мир, артефакты могут пригодиться.
Сказано это было в расчёте на то, что отец поймёт: с Анной Лент воевать не собирается. Будет разбираться уже с последствиями её ошибок. Но отец, казалось, больше не слушал. Конечно, ведь Лент – не Роза. Ничего, есть ещё Савила. Она тоже владеет методами убеждения Петра Алексеевича.
– А Савила расскажет тебе про Москву и о том, почему мы связываем тамошние трудности с чернокнижниками.
Глава 35
За разговорами пришло время ужина. Собственно, оно давно пришло, и персонал не раз интересовался, когда накрывать.
Айи и Егора всё ещё не было, очевидно, они никак не могли вырваться из пут полицейских формальностей, решив оформить происшествие «по-людски». Ростовские медики тоже подливали масла в огонь, пытаясь протолкнуть идею о химическом поражении местности, чтобы ответственность за произошедшее не дай бог не зацепилась за их имена. Как-никак нынешние трупы были выписаны из больницы только накануне, пусть и под личную ответственность пациентов, но этим перед комиссией не оправдаешься. Кто их вообще отпустил? А если зараза?
