— Моя семья и была настоящей, — прохрипела я, не отводя глаз от фото с девушкой, которая так похожа на меня.

— Зоя, — я ощутила руку герцога на своем плече. — Даже представить не могу, как тебе сложно принять это. Но ты должна, девочка!

Должна быть сильной. Как часто мне приходилось слышать это наставление. Должна? Кому должна? Себе? Зачем мне это?! Я устала быть сильной. Я так устала.

— Я могу продолжить позже…

— Нет! — мой выкрик прозвучал чересчур резко. — Хочу знать все. Пожалуйста.

Я встретилась с понимающим взглядом герцога, и он снова заговорил:

— За тобой вели наблюдения не только люди Виктора. Были еще другие — неизвестные, безликие и исчезающие, словно призраки. Их пытались вычислить и найти любой ценой, иногда рискуя твоей безопасностью и жизнями других. Первое серьезное покушение произошло, когда ты попала в аварию. Тот таксист оказался фальшивым и намеренно разбил авто. Когда твои телохранители подбежали, то на водительском сидении уже никого не оказалось. В Монако та же история. Есть надежда, что Мари видела преступника, и поэтому у нее сейчас лучшая охрана. В твоей квартире тебя поджидал наемный убийца, которого спугнул Себастьян. Во время этого покушения погибли три человека, которые тайно охраняли твое жилье.

Погибли три человека. Из-за меня? Ох, как сильно билось мое сердце. Оно словно разрывало грудь, не выдерживая приливы крови.

Такси. Монако. Наемник… Стоп! Монако?!

— Мари пострадала вместо… меня? — озвучила я свою страшную догадку.

Герцог кивнул:

— Убийца ждал тебя. Ваши платья были идентичны…

— Господи! — прошептала я и закрыла глаза, больше не в силах принимать реальность.

Ложь. Моя жизнь — ложь. Прошлая и настоящая. Ложь проникала в меня и отравляла все внутри. Очерняла мой мир, мою душу. Ранила сердце и уничтожала самое ценное, что у меня было — воспоминания. О маме. О папе. О моей семье.

Ложь. Она повсюду. Она теперь жила во мне и рушила, рушила, рушила… Оскверняла меня, делала жестокой. Я чувствовала это. Ощущала, как твердело сердце, уходило доверие и доброта. Любви во мне больше нет. Меня больше нет.

— Зоя? — голос герцога проникал вглубь моего окровавленного сознания.

— Сейчас приедет доктор…

— Нет! — жестко потребовала новая я. — Я хочу знать все! Сейчас!

Давид смотрел на меня, будто сожалея о том, что рушил мой мир своими словами.

— Твои настоящие родители оставили тебе наследство и титул графини. Наша семья временно управляла поместьем и капиталом. Теперь, когда ты вернулась домой, право распоряжаться всем этим переходит к тебе…

«Спи, моя доченька! Засыпай, моя маленькая!»

«Держи руль как можно крепче! Я отпущу велосипед, как будешь готова, милая!»

«Не плачь, моя хорошая! Это не такая уж плохая оценка!»

«Не бойся темноты, доченька!.. Я рядом! Мы с папой всегда будем рядом с тобой…»

Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы катятся по щекам.

— Мои родители, — перебила я его все тем же жестким и новым голосом. — Были настоящие!

— О, разумеется! Я не так выразился, прости! — тактично ответил герцог. — Мы сейчас решаем, как лучше поступить с новостью о твоем возвращении. Виктор усиливает охрану и до поимки и полного разоблачения преступника ты должна находиться под круглосуточным наблюдением. Этот нелюдь очень коварен и опасен. Он словно хочет извести тебя, забавляется и играет. В тех методах, что он использует, открыто читается признак власти и богатства. Также у нас есть подозрения, что этот человек из нашего близкого круга. Он среди нас…

Его слова как будто стали лишними для моего восприятия. Я с трудом перерабатывала их. А голос матери и отца все звучал и звучал в голове. И воспоминания… они все никак не переставали мелькать перед глазами.

— Я… Я хочу побыть одна.

— Конечно, Зоя. Мы будем недалеко.

За вежливым аристократом закрылась дверь.

Я не двигалась. Не знаю, сколько времени прошло, когда я поднялась на ноги. Зачем я встала? Хотела подойти к окну? Зачем? Или

к огню? Я замерзла? Я…в смятении. Я не знаю ни-че-го.

Жизнь семьи Солер.

Кто? Я? Не верю. Не хочу верить в это!

Но факты, словно навязчивые молоточки, стучали и стучали в моем сознании. Они шептали, бормотали и кричали. Они причиняли боль. Новую боль.

Мое прошлое. Почему такое чувство, что его больше нет? Эта же метаморфоза творилась с моим настоящим и будущим. Я словно потерялась в чужом городе, который оказался величиной с целый мир. И я в нем совсем одна…

— Зоя?

Я подняла свой безразличный, пустой взгляд и встретилась с настороженными медовыми глазами. Это он. Высокий, широкоплечий красавец — Себастьян Эскалант. Так вот значит как? Приятно познакомиться, незнакомец. Я —

твое бремя. Он медленно закрыл за собой дверь и прошел в кабинет отца. Встал напротив меня и сунул руки в карманы своих серых брюк. Его также обманули близкие. Латти и Виктор жестоко сыграли на самом дорогом в жизни — человеческих чувствах.

— Как ты?

Этот голос не изменился. Этот взгляд все такой же. И лицо все также совершенно. Вот только я уже смотрю на него другими глазами.

— Не знаю… — я слышу свой шепот, словно со стороны.

Я чувствовала, как непрошеная слеза оставляла мокрый след на щеке. Смахнув ее, я снова посмотрела на Себастьяна. «Есть такие обстоятельства… Проблемы… Я не хочу быть разочарованием для тебя… Бремя. Бремя. У меня есть бремя!..» Новая слеза снова покатилась, и я опять смахнула ее.

— Мне очень жаль, Себастьян.

Он свел брови и над его безупречным носом появилась двойная складочка.

— Тебе не стоит жалеть о чем-то, малышка! — он двинулся ко мне, будто расслабился.

— Мне жаль, что я испортила твою жизнь.

Себастьян замер уже почти возле меня. Нас разделяли всего пару шагов.

— Зоя…

— Я — твое бремя уже двадцать лет, — продолжала я чужим голосом.

— Я сделала тебя несчастным, циничным и бесчувственным чудовищем.

Я говорила не думая. Мои слова — это мои чувства, которые я вскоре нарисую.

— Теперь ты видишь меня таким? — тихий голос Себастьяна нарушил тишину.

— Да.

Он больше не скрывал от меня своих истинных чувств. Я видела его растерянность и немного печали. Но безразличие поселилось во мне отныне. Оно хладнокровно царствовало на троне власти внутри меня. Моя душа утратила способность чувствовать, а сердце перестало любить.

— Ты… отказываешься от меня?

— Да.

Медовые глаза чуть расширились. Он ошеломлен.

— Я думал, что ты небезразлична ко мне. Думал, ты будешь рада… так же, как и я.

Я увидела, как он тут же пожалел, что проговорил это вслух. Его глаза опустились, а брови сильней нахмурились. Я рисовала его иным. Парень из моих рисунков не нанимал женщин на должность личной шлюхи. Не называл любовь похотью и не считал свою жену обузой. Он искренне признавался в своих чувствах и не выбирал холодный расчет. Он не боялся любить и не разбивал сердце, которое ему подарили.

— Если бы я узнала, что ты мой муж, как только впервые встретила, — заговорила я. — То непременно была бы рада. Или в тот день… День нашего свидания. Даже признавшись тебе в любви и узнав, что ты мой муж, я была бы счастлива.

Его руки чуть дрогнули. Он выдохнул, но молчал, и я продолжила.

— Мы поженились бы, и лишь спустя время, узнав тебя настоящего, я отказалась бы от тебя снова. Ты непременно сломал бы меня, но чуть позже. Правда не может быть вечно тайной, Себастьян. Твоя расчетливость, жестокость, нескончаемый список нанятых «кукол» и презрение ко мне — вот то, что я вижу в тебе.

— Не делай этого! — тихо прозвучал его голос.

— Это не я отказываюсь от тебя, Себастьян, — проигнорировала я его слова. — Это ты отказался от меня, когда выбрал Викторию.

— Зоя, я… — он сделал шаг ко мне.

— Ты свободен от оков! — глядя ему прямо в глаза и не отступая, проговорила я. — Больше обременять тебя не стану.

Повернувшись, я пошла к выходу. Почему мне не больно? Такое чувство, будто я под действием сильнейшего обезболивающего.