— Если ты есть Меч, почему ты не убивать нас? — перебил первый видящий. Он поднял оружие, прицелившись Ревику в голову. — Почему не использовать свет? Ломать оружие и кости?

Ревик поколебался.

Он не знал, стоит ли говорить, что в итоге, возможно, так и придётся поступить.

После небольшой паузы он пожал одним плечом.

— Я бы предпочёл не убивать свой вид, — дипломатично сказал он. — Почему бы просто не послать мой образ и свет в сеть? Это же делается быстро, само собой. Особенно учитывая, что эта ошибка может стоить жизней вам обоим.

Воцарилось молчание.

Первый видящий, единственный, на которого мог смотреть Ревик, хмуро уставился на него.

Ревик не видел видящего, стоявшего позади него, но чувствовал проблески нервозности, вибрировавшие в нитях его света. Ревик ощутил усилившуюся хватку пальцев на его запястьях в наручниках, а также беглые отголоски приватного разговора между двумя видящими.

Похоже, они спорили.

Через несколько секунд видящий позади него дёрнул Ревика от края пирса.

Ревик скрыл облегчение из своего света и выдохнул, когда его ноги твёрдо встали на досках, пропитавшихся водой.

— Одну секунду, — сказал видящий позади него. Он всё ещё стискивал запястья, но теперь уже легонько. — Одну секунду, брат. Мы сделаем, как ты говоришь. Ты не шевелись.

Теперь он казался явно нервничающим.

Достаточно нервничающим, чтобы Ревик задался вопросом — может, он взглянул на свет Ревика.

Ещё через несколько секунд та нервная дрожь превратилась в нечто близкое к шоку. Ревик глянул на первого видящего, когда тот опустил винтовку. Его смуглая кожа сделалась неестественно бледной и даже приобрела зеленоватый оттенок. Он продолжал стискивать винтовку, но его aleimi дрожал от страха.

Видящий позади Ревика начал расстёгивать наручники на его запястьях.

— Прославленный брат, — произнес видящий позади него. Его голос дрожал, содержа в себе чрезмерно подобострастные нотки. — Брат, я приношу свои глубочайшие извинения.

Ревик небрежно хмыкнул. Он убрал руки из-за спины, легонько потирая запястья пальцами.

— Идём с нами. Пожалуйста, брат, — сказал тот же видящий, выйдя из-за него и показав в сторону суши. — Прошу, Прославленный брат. Прошу.

Ревик глянул на него, подмечая его внешность и свет, когда тот поклонился, показывая уважительный знак Меча одной рукой и держа голову опущенной. Он сильно походил на своего друга, только чуть менее оголодавший и где-то на пять сантиметров ниже.

Но на его руках имелись те же идентификационные шрамы, и тот же пантеон татуировок покрывал его кожу дешёвыми человеческими чернилами и неровными линиями.

Когда видящий во второй раз показал Ревику идти вверх по пирсу в сторону будки охраны и наружной стены, Ревик пошёл туда, куда показывали его покрытые чернилами пальцы.

Другого видящего, который целился в него из винтовки, он не удостоил даже взглядом.

Однако он почувствовал его шок, когда проходил мимо.

Более того, он ощущал в свете видящего какое-то растерянное смятение, точно он только что узнал, что Ревик — Санта-Клаус.

Ревик проигнорировал это всё. Вместо этого он сосредоточился на горизонте суши, переставляя ноги и проходя по покорёженным доскам.

Он знал, что настоящая конструкция находилась за той стеной с воротами. Он также знал, как высока вероятность, что пройдя за ту стену, он уже никогда не выйдет.

Или хуже того… он выйдет, но уже не будет самим собой.

Потому что в этот момент, как сказала бы Элли, ситуация определённо может стать хуже.

Глава 18. Блудный сын

Ревик ждал в гонконгской квартире с высокими потолками, в одиночестве сидя на диване, который, похоже, мог быть обшит настоящей шкурой тигра. Он пах как настоящая шкура, от чего, честно говоря, Ревик ощущал лёгкую тошноту и сомневался, стоит ли тут сидеть.

Несмотря на все извращённо роскошные вещи, с которыми он сталкивался в своей жизни, работая хоть на Менлима, хоть на различные человеческие правительства, он никогда не видел ничего подобного.

В итоге он решил пересесть и расположиться в одном из кожаных кресел.

Переплетя пальцы между коленями, Ревик старался успокоиться.

Он чувствовал, как конструкция химичит с его светом, что вовсе не помогало.

Однако они держались на расстоянии — возможно, чтобы он не слетел с катушек, как минимум, пока его не допросят на разных уровнях охраны. Скорее всего, они хотели получить более отчётливое представление о том, с чем его свет может быть связан вне конструкции.

Никто здесь ни за что не поверит, будто он пришёл, потому что передумал. Он и не собирался пытаться убедить кого-то в этом.

Он не намеревался говорить им что-либо, кроме правды.

Ревик уже провёл несколько часов на основной станции охраны в доке, пока они прогоняли его через десяток разных физических и aleimi-сканирований личности. Они брали анализы крови, записывали множественные и всё более агрессивные отпечатки его света, заставили раздеться догола и задокументировали каждый дюйм его тела, включая шрамы, татуировки и гениталии. Ему делали рентген, сканировали, снимали отпечатки пальцев. Они записали его походку на разной скорости.

Под конец Ревик невольно занервничал.

Кажется, его никогда в жизни не изучали и не каталогизировали так подробно.

Когда они закончили, один из охранников привел его сюда.

Видящие, обслуживавшие главную станцию охраны на стене, ни капли не походили на доковых крыс, которых встретил Ревик, когда выбрался на берег. Одетые в белоснежные униформы с эмблемами Национальной Безопасности Гонконга на каждом плече, они были вежливыми, почти механически профессиональными и тревожно точными со своими командами.

И всё же Ревик чувствовал плотные завитки серебристого света, душившие их aleimi. Временами это ощущалось достаточно интенсивно, чтобы волоски на его руках и шее сзади становились дыбом.

Он заставил себя подчиниться всем их мерам. Он напоминал себе, что всё это уже неважно. Скрывать больше нечего.

От входной двери донёсся сигнал.

Ревик перевёл взгляд, и сердце громко застучало в его груди.

До него только тогда дошло, что он даже не попытался дёрнуть за ручку. Он понятия не имел, заперта ли дверь. В результате он не знал, был ли этот сигнал вежливостью или настоящей просьбой впустить.

Сигнал повторился.

Ревик поколебался всего секунду.

Он плавно поднялся на ноги.

После третьего сигнал он ощутил сопровождающую рябь нетерпения в Барьере, исходившую как минимум от одного существа по ту сторону двери. Он начал дёрганым шагом идти в ту сторону, его ладони и плечи напряглись. Он осознал, что двигается так, будто ожидает физической драки с тем, кто стоял по ту сторону.

Он также понял, что боится.

Возможно, даже не просто боится.

Он выбросил эту мысль из своего света.

Добравшись до небольшого фойе и двери, Ревик положил ладонь на панель, которая располагалась в правой стене примерно на уровне груди. Изучив панель, он сообразил, что наверняка мог активировать механизм из кожаного кресла с помощью голосовой команды.

Теперь уже слишком поздно.

Дверь уже открывалась.

Ревик просто стоял там, чувствуя, как его тело напрягается ещё сильнее, пока панель сдвигалась в сторону. Она открыла его взгляду группу из семи видящих.

В центре стоял Менлим.

При виде его Ревиком на краткое мгновение овладел какой-то паралич, и не только потому, что он совершенно не ожидал так скоро увидеть его во плоти.

Он уставился на своего бывшего опекуна, видя, как жёлтые глаза сосредоточились на нём, и странное слияние впечатлений исходило из его в высшей степени структурированного света. Подавляя ощущение юности, неожиданно и незаметно подкравшееся к его свету, Ревик резко отвёл взгляд в сторону.