Такое чувство, будто это существо действительно украло его тело, пока он спал.

— Gaos, — пробормотал Ревик, глядя на искры молний, которые змеились вокруг тела его близнеца. Он наблюдал, как светящиеся разряды и нити врезаются в стену и рассеиваются словно жидкость, а потом снова обретают форму и змеятся вокруг фигуры, сидящей на полу со скрещенными ногами.

Где-то среди этого света, сочившегося вокруг его кожи, Ревик ощутил улыбку Дракона.

— Один из них, полагаю, — сказал голос вслух.

В его словах жило веселье.

Ревик резко перевёл взгляд, чувствуя, как страх возвращается в его сердце, когда он увидел, что Дракон смотрит на него. Ревику потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он сказал.

— Старый Бог, — Ревик нахмурился, пытаясь вспомнить фермерский домик в лесах Баварии и кухонный стол, за которым он повторял слова вместе со своим дядей. — Я молился тебе… в детстве. Я думал, это просто слова.

Дракон улыбнулся.

Его прозрачные глаза наполнились светом, более тёмным и землисто-зелёным по сравнению с тем оттенком, который Ревик видел в своих глазах, когда они светились от верхних структур… или в глазах его жены, которые напоминали эфемерные бледные изумруды.

Но мысль о ней лишь вернула его боль.

Ревик всё ещё пытался подавить эту чувство, оттеснить образы, которые пытались прокрасться в его сознание, когда Дракон улыбнулся во второй раз.

— Да. Это определённо может быть один из них, — сказал посредник.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Ревик, уставившись на него. — Чего ты хочешь от нас обоих? От Элли? От меня?

— Ничего, брат. Ничего. Уже ничего.

— Тогда пожалуйста, отпусти меня… — начал Ревик жёстким тоном.

Дракон перебил его, точно он ничего не говорил.

— …Вы уже сделали то, чего я хотел, — продолжал Дракон, и его узкие губы изгибались в улыбке. — Она сделала это ранее. Ты сделал сейчас. Я ценю это, брат. Поистине ценю. К сожалению, у меня нет времени показать тебе, как я ценю то, что ты сделал — так, как я пытался сделать это с ней… но знай, что я люблю и тебя тоже, брат мой. Так же сильно, как я люблю нашего прекрасного Моста. Знай, что я оставил ей подарок. Подарок для вас обоих.

Ревик нахмурился. Он старался обдумать его слова, осмыслить их.

Но не мог.

Он чувствовал в своём свете что-то, что манило, держалось на краях его сознания. Он осознал, что Дракон притягивал его. Другой посредник притягивал какую-то его часть, пробуя его на вкус этими искрами молний в своём aleimi, делая его своим собственным.

— И что же мы сделали? — неохотно спросил Ревик. — Что мы для тебя сделали? Моя жена и я?

— Вы меня освободили.

Ревик мог лишь таращиться на него.

Дракон улыбнулся с терпением в глазах.

— Потерпи, брат. Ты не так далеко, как ты думаешь.

Ревик продолжал смотреть на него, хмурясь.

— От чего?

— От собственной свободы.

На это у Ревика тоже не нашлось ответа.

Образ теперь менялся.

Фигура в центре зелёной комнаты постепенно становилась крупнее. Те вспыхивающие, похожие на молнии осколки изгибались вокруг него ожесточёнными и красочными искрами, которые становились ослепительно яркими, заставляя волоски на его руках становиться дыбом. Ревик резко втянул воздух.

Свет заметался быстрее, становясь зелёным и красным, оранжевым, светло-голубым и золотым.

Эти искры врезались в него и вокруг него, заставляя сердце пропускать удар, превращая фигуру в центре в светящийся треугольник разноцветного пламени.

Ревик поднял ладонь, защищая глаза. Та боль в его груди усилилась.

Затем, резко и без фанфар, как это началось…

Так и закончилось.

Свет полыхнул один раз, ослепив его по-настоящему.

Когда к Ревику вернулось зрение, и он опустил руку…

Тело Дракона пропало.

Он просто… исчез.

Нахмурившись, Ревик шагнул вперёд.

Не подумав, он вошёл в комнату, пересёк порог и поначалу даже не заметил, что сделал. Первое время он даже не понимал значимости этого, пока не очутился полностью в тех зеркальных стенах.

Не только Дракон.

Сама комната… разумная машина.

Она тоже исчезла.

Та пульсирующая, дышащая, животная жизнь, чужеродный разум, ранее составлявший стены комнаты, ушёл из каждого миллиметра физической комнаты. Исчезла даже тёмно-зелёная сложность самой органики.

Без неё стены, потолок и пол сверкали полированным металлическим оттенком, похожим на сталь.

Ревику не нужно было сканировать, чтобы знать — это всё лишено жизни, лишено даже самого рудиментарного сознания. Остался лишь мёртвый минерал и камень.

Задержав дыхание, он прошелся по небольшому кругу, стараясь осмыслить, что он только что увидел, и что это означало. Он смотрел на пустые безжизненные стены, подавляя другой страх, который хотел овладеть его светом.

Эта штука пропала. Ему не у кого спрашивать.

Разумная машина, тот чужеродный интеллект…

Всё это просто исчезло.

Он честно не мог решить, испытывает ли он облегчение или беспокойство.

Как раз когда он подумал об этом, освещение вокруг него мигнуло, а затем погасло.

Ревик оказался в темноте столь абсолютной, что с таким же успехом его могли похоронить заживо.

Паника взорвалась в его груди с такой силой, что поначалу он не мог дышать. Он вытянул перед собой руки, и его свет рванулся в разные стороны от тела, ища контуры, ища любую возможность…

Затем ту тишину нарушил голос.

Он был странно близким и мягким, даже робким.

— Реви'?

Не Дракон.

Ревик выдохнул, испытывая столь осязаемое облегчение, что сердце вновь забилось в его груди. Поначалу он честно не мог понять, почему — то ли от осознания, что он не один, то ли из-за личности того, с кем он очутился.

— Фигран, — сказал Ревик, почти ахнув. — Фигран?

— Да, брат.

Последовала пауза.

Затем голос Фиграна послышался ближе.

Ревик ощутил, как его облегчение усиливается от осознания, что он слышит его приближение, то есть, приближение его физического тела. Лёгкие шаги Фиграна слегка отражались эхом от мёртвых стен.

— Ты правда здесь, Фигран? — спросил Ревик.

— Да, брат, — ответил другой видящий.

— Иди сюда. Иди сюда, брат мой…

— Ладно, — с готовностью согласился другой видящий. — Но нам правда стоит немедленно уходить отсюда, Реви'. Знание ушло… дерево мертво. Пора двигаться дальше. Пора уходить к воде.

Он говорил с серьёзностью школьника, которая иногда бывала ему свойственна.

Ревик гадал, не сделал ли он это сейчас, чтобы убедить Ревика в важности своих слов.

— Они скоро попытаются убить нас, — добавил Фигран. — Ну… — поправился видящий, испустив мягкий урчащий вздох. — Они пытаются убить нас. В смысле, уже. Не в будущем. В настоящем. Это на пути сюда. Как минимум отчасти. Нам надо уйти, пока это не прибыло. Думаю, я бы предпочёл такой вариант. Очень предпочёл… вместо того чтобы оставаться здесь.

Разум Ревика обдумывал слова другого.

— Что на пути, Фигран? — спросил он с тревогой в голосе. — Что идет сюда?

Он вздрогнул, невольно подпрыгнув, когда видящий поменьше подвинул своё тело ближе и ухватился ладонями за руку Ревика. Ревик не отодвинулся, когда Фигран прижался к его боку.

Вместо этого от контакта его охватило странное чувство облегчения.

— Бомбы, — сказал Фигран так, словно это была самая очевидная вещь на свете.

— Бомбы? — переспросил Ревик.

Его тревога усилилась. Он потянулся руками и светом, сжимая холодные пальцы другого видящего.

— Какие бомбы? — спросил он. — Кто пытается нас убить, Фигран? Американцы?

— Все, — буднично сказал Фигран, урча и поглаживая ладонь Ревика. — Все, брат. Они все теперь придут за нами. Древо Знаний мертво.