Когда Мост смягчилась, вероятно, застанная врасплох, свет Чандрэ резко вышел из-под контроля.

Когда это случилось, поцелуй изменился.

Она прижала Мост к каменной стене пешеходной дорожки, отодвинув её от края стены. Она забыла, зачем её сюда послали. Она забыла, что она делала для тайцев с Джорагом, Декланом, Оли и Анале.

Всё это полностью ускользнуло из её разума.

Её ладони сжимали разные части тела Моста, хватая и изучая её в тех местах, в которых этого делать не стоило, и она знала это даже тогда. Используя свой язык и свет в следующем поцелуе, она позволила своей ладони забраться под армейский бронежилет элерианки. Другой ладонью она стиснула её попку, массируя сильными пальцами, и в горле Моста зародился удивлённый звук.

Боль заструилась по свету Чандрэ вместе с каким-то отрешённым неверием.

Она хотела трахнуть её.

Эта незваная мысль накатила с мощью.

Чандрэ никогда прежде не осознавала, что она хочет Моста.

Конечно, мельком бывало. Просто взгляды и импульсы боли, когда она была особенно голодна, или когда свет Моста был открыт сильнее обычного… или она носила одежду, которая подчёркивала перемены, произошедшие в её теле с момента их первой с Чан встречи.

Чандрэ видела Барьерные отпечатки и воспоминания, которые также влияли на неё.

В особенности некоторые чужие воспоминания о времени в Нью-Йорке, где Мост фигурировала в ряде ярких сексуальных фантазий.

Чандрэ вообще не присутствовала лично при большинстве тех моментов.

И всё же сочетание кардинальных изменений в теле Моста, её вкус в одежде после отъезда из Пекина, а также дополнительные структуры в свете Элли после её работы наложницей Лао Ху… похоже, в тот или иной момент это влияло на всех них в Нью-Йорке.

Чандрэ также не обладала иммунитетом к этим переменам.

Несколько видящих (в особенности Джораг), похоже, до сих пор периодически использовали те отпечатки как материал для мастурбации. Чан также мельком видела воспоминания о том, как выглядела Мост, когда её спасли из Запретного Города.

И не только Чандрэ реагировала на такие вещи.

Практически все видящие в их команде жаждали её в тот день. Они также сознательно держали эти импульсы как можно дальше от Меча и его света.

Но Чандрэ не воспринимала всерьёз эти шепотки интереса и голода.

Теперь боль едва не затмила её разум.

Мост тоже была голодна, и от этого становилось хуже.

Намного хуже.

Она была так голодна, что Чандрэ осознала, как этот голод делает её агрессивной.

Она сильнее прижала Мост к стене. Углубляя поцелуй, она осознала, что вновь прикасается к ней, на сей раз более умышленно, едва прося разрешения своими руками и светом. Когда та не воспротивилась, Чандрэ схватила рукой её длинные тёмные волосы, сжимая пальцы в кулак и заставляя Элли застыть неподвижно, пока она прильнула к ней всем телом. Чан издала тихий хрип, почти превратившийся в стон, когда почувствовала, что боль Элли усилилась.

В её сознании вновь замелькали образы.

До неё доходили слухи, шепотки об отношениях Моста с Мечом — что им обоим нравилась боль во время секса, возможно, даже сильнее, чем большинству видящих. Чандрэ помнила, как вошла в резервуар в тот день, когда Меч оставил жену прикованной к стене, голой, если не считать тонкой золотистой простыни. И та ничего не скрывала.

На самом деле, это было даже хуже полной наготы.

Воспоминание вызвало резкий прилив боли.

В этот раз Чандрэ издала низкий стон, ожесточённо впечатывая Мост в стену. Она крепче поцеловала её. Её ладонь скользнула по её заднице, пробираясь между ног…

Элли резко вздрогнула.

Покорность, которая опустилась на свет Моста, разрушилась.

— Нет, — Элли прохрипела это слово, извиваясь и пытаясь убраться от рук Чандрэ. — Нет… перестань. Перестань, Чан. Перестань… перестань…

Это слово всё-таки проникло в туман света Чандрэ.

Однако этого оказалось недостаточно, чтобы отпустить её.

Это даже не заставило её разделить их тела.

Элли сделала это сама.

Чандрэ просто стояла там, хватая ртом воздух и прижимаясь лбом к другой видящей, и наконец Элли мягко оттолкнула её назад. К тому времени она старалась не говорить, не просить её об этом… не умолять. Возможно, Элли и это почувствовала, но Чандрэ не могла заставить себя переживать по этом поводу.

Её волновало лишь то, что Элли это оборвала.

Элли освободила свой свет, затем своё тело.

Она выскользнула с места, где Чандрэ прижала её к стене, теперь вообще не глядя на Чан, и её щёки и шея залились ярким румянцем.

— Прости, — сказала Элли низким, почти хриплым голосом.

Чандрэ не ответила.

Мост постояла там ещё пару секунд, словно не зная, что ещё сказать. Чан задавалась вопросом, сколько времени прошло, как долго они целовались, прежде чем Мост вынудила её сдать назад.

Она всё ещё гадала…

Когда Элли отвернулась.

Чандрэ без слов наблюдала, как Мост быстро уходит по верху стены. Посредница не замедляла своих шагов, бесшумных от тренировок в mulei.

Она не оборачивалась.

Чандрэ продолжала смотреть в том направлении, когда Мост скрылась в проёме, который вел на лестницу башни.

К тому времени она уже не могла её чувствовать.

До этого момента она не осознавала, что сделала.

И только через несколько секунд в ней проснулся страх.

Глава 8. Бегство

— Я не могу продолжать делать это, — сказал Ревик.

Он покачал головой, избегая глаз видящего, стоявшего перед ним.

Вместо этого он смотрел на участок плотно росших деревьев неподалеку от них, наблюдая, как верхушки покачиваются на лёгком ветерке, который проносился через проём в здании. У основания этих деревьев находился пруд, пересечённый маленьким пешеходным мостиком из настоящего дерева.

Ревик видел проблески золотистой и оранжевой чешуи в мутной воде, которая теперь заросла ряской из-за запущения после того, как здание было заброшено.

Они стояли на тридцать третьем этаже того, что раньше было первоклассным жилым комплексом с видом на парк Люмпини. Этаж почти полностью состоял из сада под открытым небом, дополненного маленьким газоном, несколькими прудами с золотыми рыбками и карпами кои, растыканными всюду бамбуковыми факелами и гирляндами, обмотанными вокруг шестиметровых деревьев.

Эта терраса образовывала странную квадратную дыру в середине здания, давая обзор на несколько миль к северу и югу. С одной стороны находился бар со скоплением столиков и стульев среди деревьев и клочков газона. Теперь бар уже опустошили, конечно же, большинство стеклянной посуды и весь алкоголь давным-давно исчезли.

При других обстоятельствах находиться здесь было бы приятно.

Ревик даже отсюда видел дым на горизонте.

— Я не могу, — повторил Ревик, отводя взгляд от горизонта. — Я не могу поступить так с ней. Мы не можем просто… — Ревик умолк, чувствуя, как к лицу приливает тепло. Покачав головой, он прищёлкнул языком. — Я не могу поступить с ней так, 'Дор. Не сейчас.

Он не хотел обсуждать это с видящим из Адипана.

Ему был ненавистен тот факт, что приходится делиться хоть какой-то частью этого с ним или с кем-то другим.

Балидор, похоже, уловил большинство его мыслей, по крайней мере, если Ревик хоть сколько-нибудь успешно его читал. Тот факт, что свет и эмоции Ревика были совершенно прозрачными для другого видящего, совсем не успокаивал его, особенно сейчас.

Балидор почувствовал и это.

— Не беспокойся, юный брат, — сказал лидер Адипана, мягко прищёлкнув языком. — Ты хорошо справляешься. Мы с Тарси встроили… ну… свои собственные лазейки в твой свет, так сказать. Ты не можешь оценить свой прогресс в этом отношении с нами двоими, брат.

Когда Ревик нахмурился, Балидор успокаивающе поднял руку.

— Мы никогда не злоупотребим ими, брат, — заверил его Балидор. — Это чисто для операционных целей, когда тебе нужна будет связь с нашими людьми, но ты не сумеешь открыть свой свет, — Балидор помедлил, затем сделал более извиняющийся взмах рукой. — …за неимением контакта с твоей женой, конечно же.