Когда между ними осталось несколько метров, видящая подняла свой пистолет и прицелилась Брукс в лицо. Её выражение оставалось каменным, пока она смотрела на её этими насыщенно красными как тлеющие угли глазами.

— Боюсь, мне нужна ваша помощь, мадам президент, — сказала видящая. — Вам всё-таки придется принять это решение сегодня.

Брукс почувствовала, как её руки непроизвольно сжимаются вдоль боков. Она посмотрела в лицо видящей, пытаясь прочесть в тех нечеловеческих глазах какой-то намёк на чувства или намерения.

Однако изучение этого нехарактерно пустого лица не помогло.

И всё же до неё кое-что дошло, пока она смотрела на высокую видящую.

Вероятно, сегодня она умрёт.

— Решение? — сказала Брукс странно хриплым голосом. — Какое решение?

— То, которое ты и так хотела принять, кузина, — легко ответила видящая. Она по-прежнему удерживала её взгляд, непоколебимо целясь из пистолета в её лицо. — То, согласно которому ты используешь полную мощь своей армии, чтобы истребить угрозу из Пекина. Покончить с этой резнёй жалких остатков твоей расы, раз и навсегда.

— Вот как? — переспросила Брукс.

Вопреки холодному неповиновению в своём голосе Брукс чувствовала, как её нутро превращается в камень, пока она смотрела в эти безжизненные глаза.

Видящая улыбнулась.

— Да, кузина, именно так, — мягко сказала она.

Она опустила оружие, и её голос сделался успокаивающим.

— …Но не волнуйся, моя прекрасная подруга. Тебе не придётся делать это в одиночку. Я тебе помогу. Тебе даже не придётся нести ответственность, если не хочешь. Я знаю, как хорошо твоя раса умудряется избегать ответственности за свои действия.

Пока видящая говорила, Брукс почувствовала, как её разум мягко отделяется от её тела.

Он отделился без сопротивления… без боли. Плавная, чувственная тяга растянула её сознание в тонкую нить. Она почти не возражала против этого, по крайней мере, более сознательными и приземлёнными частями себя.

Но какая-то отдалённая её часть кричала.

Она кричала снова и снова, видя, как вся её сущность поглощалась той тьмой.

Никто её не слышал.

Президент Мойра Аиша Брукс, последний президент Соединённых Штатов, не помнила, что случилось потом.

Не помнила ещё очень, очень долго.

Глава 55. Стена

Я настороженно наблюдала за ним, не в силах сдерживать волнение, когда я заметила, каким бледным он выглядел в ранних лучах солнца, и какими тёмными были синяки на его шее, руках и в нескольких других местах, которые он позволил мне увидеть.

На нём не было никакой защитной брони.

Он также не взял оба пистолета, которые я ему принесла.

Он взял мой второй пистолет, несколько магазинов, запасную гарнитуру.

— Ревик, — выдохнула я, наблюдая, как он проверяет пистолет, и снова подмечая, что на нём нет даже куртки. Моё дыхание клубилось в воздухе паром, я дрожала. — Ревик, давай я пойду с тобой.

— Нет, — он поднял взгляд. — Ты слышала 'Дори. Тебе надо уходить. Успокой её.

Я сглотнула, чувствуя, как та боль в груди ожесточается.

— Мы ещё не слышали новостей от Деклана, — сказала я.

Ревик пожал плечами, по-прежнему не поднимая взгляда от пистолета.

— Уверен, всё хорошо. Должно быть, эффект ряби от потери конструкции прокатился всюду. Они наверняка в режиме изоляции с остальными в Лэнгли, пытаются понять, что случилось. Тебе надо идти, Элли. Она не успокоится, пока не услышит это от тебя.

Я прикусила губу, понимая, что меня прогоняют.

Я знала это, но всё равно не сдвигалась с места.

— Ревик, — начала я. — Ты не должен идти туда один…

Он перебил меня.

— …Ты сможешь урезонить её, Элли. Или вмешаются тамошние видящие. Они не станут бомбить Пекин, — по-прежнему не поднимая взгляда, он рукой с пистолетом показал в противоположную сторону от стены. — Тебе пора уходить. Успокой всех. Лучше, чтобы она сотрудничала добровольно… пока им не пришлось надавить на неё.

— Ты не можешь вернуться туда, — выпалила я, подавляя злость.

— Я должен.

— Это необязательно делать тебе, Ревик. Если ты правда думаешь, что нам нужно разобраться с этим немедленно, я могу вызвать остальных. Они могут…

— Нет.

Я посмотрела на него, но они лишь покачал головой, бегло глянув на меня и продолжая притворяться, будто проверяет оружие.

— Я единственный, кто знает, где это, — ответил он.

— Так позволь мне пойти с тобой, — раздражённо произнесла я.

— Нет, — только и сказал он.

Я изучала его свет. Он позволил мне, но я ощутила тот жёсткий импульс боли, когда я подобралась слишком близко. У меня не было выбора, кроме как снова крепко привязать его к своему aleimi — крепче, чем раньше, когда я очистила его свет от Менлима и Дренгов перед отъездом в Дубай.

Из-за этого мы оба чувствовали абсолютно всё, бл*дь, но в то же время я никогда не чувствовала себя такой странно далёкой от него. С момента нашей первой встречи.

С тех пор, когда мы ещё не были женаты.

— Ревик… — начала я.

— Я чувствую лишь этого мудака в твоём свете, — пробормотал он, всё ещё не поднимая на меня взгляд.

Я чувствовала боль, которая искрила и рябила в его свете, ощущала, как интенсивно он её сдерживает, снова отвлекая себя оружием, проверяя магазин в третий раз, затем защёлкивая обратно и убирая пистолет за свой поясной ремень.

— Кто он? — спросил он небрежным тоном. — Кого ты в итоге выбрала?

Я тупо уставилась на него.

Затем нахмурилась.

— В смысле кто? Ты выбрал его, Ревик. Не я.

Он повернулся, впервые прямо посмотрев на меня.

Ну, по крайней мере, впервые с тех пор, как он пришёл в себя.

Его глаза сияли светом, выделяясь на его слишком бледном лице, когда он встретился со мной взглядом.

У него уже пробивалась лёгкая щетина, и он выглядел таким бледным и усталым, что на него сложно было смотреть. Даже с враждебностью, сочащейся из его света, мне трудно было держать руки при себе. Это было бы почти невозможным, если бы он не отказывался смотреть на меня последние двадцать минут.

— Я думал, ты сказала, что не можешь использовать его? — переспросил он, всё ещё глядя на меня.

Я пожала плечами, выдохнув и чувствуя, как он снова смотрит на меня, изучая мой свет, но притворяясь, будто не делает этого.

Я не пыталась оттолкнуть его, но в то же время не открывалась.

Я говорила себе, что не хотела ещё сильнее отвлекать его в данный момент. Мы оба неизбежно будем выбиты из колеи — из-за того, как много времени прошло; из-за того, что мы вынуждены вновь так интенсивно переплестись светом; из-за всего дерьма последних восьми месяцев… и в нашем aleimi курсировало нереальное количество боли.

— Мы преодолели свои разногласия, — ответила я, всплеснув руками.

На сей раз из его света вышел жёсткий импульс злости.

— Да уж, — фыркнул он. — Я это заметил, жена.

— Ревик, — предостерегла я. — Мы не станем обсуждать это сейчас.

Он кивнул с непроницаемым выражением.

И всё же, когда я подошла ближе, он сделал шаг назад, почти отпрянув.

— Ревик…

— Я тебя услышал, — он встретился со мной взглядом, и прозрачные глаза выглядели пустыми. Я ощутила в его свете горячее предупреждение. — Мы не станем обсуждать это сейчас. Я согласен.

Я прикусила губу, кивнув, и оставаясь на прежнем месте, наблюдала за ним от стены.

— У нас мало времени, — напомнил он мне.

Я снова кивнула, но он опять принялся игнорировать меня, направляясь к почти невидимому дверному проёму в каменной и органической поверхности.

Я чувствовала, как его эмоции становятся смятенными, в нём промелькнуло сожаление, но он как будто не мог контролировать интенсивность в своём свете и сопровождавшую её иррациональность. Я почувствовала, как он думает, что ему надо пошевеливаться, убираться отсюда нахер.