Посылая благодарственный импульс стене, он почувствовал волну удовольствия от органики, когда вошел в узкое отверстие. Добравшись до другой стороны, он почувствовал сдвиг позади себя и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как отверстие в стене исчезло.

Он уставился в это пустое пространство, чувствуя, как возвращается его волнение.

Его осенило, что он понятия не имел, как вернуться назад.

Ход мыслей оборвался, как только его глаза начали осматривать стены и полы новой комнаты. Вспомнив свои слова, сказанные разумному лифту, он огляделся в месте, куда его привело существо. В течение нескольких секунд его разум не мог понять, что он видит.

Большая часть комнаты с низким потолком была тёмной и находилась за пределами его поля зрения.

Перед ним стояла тускло освещённая круглая приподнятая платформа с панелью на подставке, похожей на сканер отпечатков рук. У Ревика не было причин думать, что он впустит его… если он сунет туда руку, сканер мог даже опознать его и убить.

Он всё равно ощутил желание положить пальцы и ладонь на сканер.

Чувствуя, как это притяжение усиливается, какая-то часть его воспротивилась.

Ему снова пришло в голову задаться вопросом, насколько сильно им сейчас манипулируют — например, та конструкция или органика, которая жила здесь, внизу, конструкция над Городом, сам Менлим. Он уже некоторое время знал, что на него влияют конструкции Дренга, несмотря на то, что Менлим придерживался, по крайней мере, базовых условий их соглашения.

Просто работа и жизнь здесь влияли на него.

В последнее время он чувствовал это больше в мелочах, чем в значимых аспектах.

Его настроения. Его желание выпить. Его желание трахаться… даже желание, чтобы его ударили.

Агрессия, которая поднялась в его свете, гнев, который не совсем походил на него. Лёгкость, с которой он соскальзывал в негативные настроения в своей голове. Лёгкость, с которой он становился параноидальным… и циничным… и презирающим людей. Та часть его разума, которая хотела нарисовать его свет другим, превратить его одиночество… даже его боль… во что-то исключительное, даже благородное.

Его грёбаное эго. Эго, смешанное с тем проклятым комплексом спасителя, который всё ещё преследовал его с детства. Тем же комплексом спасителя, из-за которого Элли постоянно на него нападала.

Хуже всего этого было чувствовать себя отрезанным. Чувствовать себя одиноким. Чувствовать себя здесь так отчаянно, бл*дь, одиноким, отчего боль разделения была почти постоянной.

Ревик не останавливался, пока всё это входило и выходило из его света.

Теперь он поднялся на эту платформу, оглядывая затемнённое пространство и чувствуя себя слишком близко к потолку. Как только он встал на платформу, освещение пола в этом большом пространстве усилилось. Не намного, но достаточно, чтобы лучше понимать размеры, которые растянулись примерно в пять раз дольше, чем представлял себе разум Ревика — достаточно, чтобы он увидел этот этаж как ещё один зелёный органический, но не такого тёмного цвета, как разумный лифт.

В отличие от других, эта комната напоминала лабораторию.

В ней было больше ауры «науки» и «исследований», чем в пещере с баками или той массивной подземной теплице, хотя ничто в физических деталях не опровергало это впечатление или не подтверждало его.

Сама комната казалась совершенно пустой.

Нечто вроде гигантских крышек люков покрывало этот органический пол, утопленный в живом металле и протягивавшийся почти вровень с ним по краям. В отличие от мерцающей зелёной органики, эти круглые диски светились более светлым серебристо-серым цветом, как полированная сталь. Будучи выпуклыми, они выступали из поверхности пола примерно на пятнадцать сантиметров, так что по ним было бы трудно ходить.

Они смутно напомнили ему крытые ракетные шахты, которые он видел в Сибири. Поэтому, конечно, его мысли сразу же обратились к бомбам, какой-то системе противовоздушной обороны.

Но здесь, внизу, это не имело никакого смысла.

Сделав вдох, Ревик вознёс безмолвную молитву Предкам.

Затем он положил голую ладонь и пальцы на сканер.

Глава 44. Зловещая долина

Тут же сработала сигнализация. Ревик почувствовал это в высших частях своего света.

Это заставило его щит уплотниться ещё до того, как его разум осознал то, что он почувствовал.

Движение перед ним привлекло его внимание.

Изо всех сил стараясь не думать о теперь уже оглушающем сигнале тревоги в Барьере, Ревик наблюдал, как первый из этих похожих на люки дисков поднялся из пола.

По мере подъёма под ним появился цилиндр из органического стекла зелёного цвета.

Ревик уставился на проступившее кольцо тел и лиц.

Они образовали причудливый круг, обращенный наружу, и каждое лицо было идентично соседнему.

Форма тела каждой фигуры тоже была одинаковой, даже более похожей, чем однояйцевых близнецов. Точность в росте и пропорциях бросала вызов его уму и зрению. Это встревожило его, вызвав эффект зловещей долины⁷, как будто он смотрел на живых кукол.

Не помогло и то, что он узнавал лицо и тело каждого человека в округлом ряду фигур.

Это был Эддард.

Он никогда раньше не видел Эддарда голым.

Тело было безошибочно узнаваемо, даже без одежды. Ревик переводил взгляд с одного тела на другое, отмечая одинаковые родинки, одинаковые вялые пенисы, одинаковые проплешины и даже одинаковые послеоперационные шрамы от аппендикса, которого у него, возможно, никогда и не было.

Ревик остановил внимание на повязках, имевшихся на каждом теле, пока движение справа не заставило его взгляд и свет переместиться в ту сторону.

Еще одна крышка люка мягко поднялась.

Ревик обнаружил, что смотрит на другое лицо и тело, которые он узнал, хотя и не так хорошо, как Эддарда. Однако он узнал её по Госсетт-Тауэр в Нью-Йорке. Он определил бы её как видящую, возможно, с ближневосточными корнями, если бы она была человеком.

Он застрелил её.

Оглядывая ряды её внутри цилиндра из зелёного стекла, Ревик почувствовал смутную тошноту, отметив её выбритую область гениталий и кольцо в пупке, а его глаза скользнули вверх по её длинным тёмным волосам и татуировке, которую она носила на одной груди. Каждое тело выглядело как одна и та же женщина в возрасте сорока с лишним лет, если бы она была человеком. Если бы она была видящей, то являлась бы примерно ровесницей Балидора.

Поднималась третья крышка люка.

Ревик поймал себя на том, что почти заворожённо смотрит на ряд тел пожилой женщины, Новак… Ну, Ксарет, согласно документам, которые Балидор раскопал на неё.

Адипан также опознал её как видящую.

Глядя на ряд морщинистых, похожих на ящериц лиц в стазисе со шлемом из седых волос, Ревик задавался вопросом, имели ли они какое-либо грёбаное представление о том, кем на самом деле были эти существа.

Были ли они клонами оригиналов? Или эти тела были просто тщательно продуманной дымовой завесой? Неужели существа, стоящие за ними, как Териан, пришли из совершенно другого тела или места?

Тошнота в его животе усилилась, когда он увидел, как поднимается четвёртый цилиндр, заполненный кольцом тел, напоминавших человека европейской внешности шестидесяти с чем-то лет. Он тоже мог быть видящим, но цвет кожи и черты лица были настолько необычны для видящего, что Ревик поймал себя на том, что сомневается в этом.

Ревик тоже вспомнил, как застрелил его в Нью-Йорке.

Спрыгнув с платформы, он начал ходить между цилиндров, когда всё больше людей начали подниматься, и чувствовал, как его чувство беспокойства усиливается.

На всех лицах было вялое выражение, глаза закрыты. Руки висели по бокам, зафиксированные на месте тонкими органическими петлями, которые удерживали конечности каждого тела в одном и том же месте. Все они носили одинаковые браслеты с разными номерами.