Им надо ограничивать его знания об операциях.

«Племянник, — предостерегла Тарси. — Адипан Балидор прав. Сейчас не время действовать поспешно, как бы ты ни беспокоился о безопасности своей семьи. Мы всё ещё не знаем, что это значит, а также как сильно и каким образом он скомпрометировал твой свет. Возможно, он способен делать это лишь на протяжении краткого периода времени, и ему надо присутствовать рядом с тобой во плоти, чтобы спровоцировать такую реакцию. Это существенно ограничивает его возможность использовать это против тебя».

Ревик кивнул. Один раз, в манере видящих.

Однако это был не совсем ответ.

Он согласился в теории.

В то же время его разум обдумывал эту реальность, и что это значило в свете настоящей атаки на Тень.

«Он потерпел неудачу, племянник, — добавила Тарси. — Помни об этом. Он раскрыл свои карты, думая, что это приведет к смерти Моста и концу войны. Он провалился. Это немало. Несомненно, он намеревался использовать эту лазейку как последнее оружие. Он знает, что теперь мы сделаем всё возможное, чтобы убрать этого червя из твоего света».

«А если вы не сможете?» — горько послал Ревик.

«Всё, что куда-то поставили, можно оттуда убрать», — твёрдо послал Балидор.

Ревик не ответил. В теории он соглашался с другим мужчиной, но понимал, что в реальности зачастую всё не так просто. Сломанные вещи не всегда можно починить, а если и можно, то время их заживления может оказаться куда более долгим, чем то, что у них имеется.

Таким долгим, что они попросту не выживут.

Он посмотрел на темноволосые головы на своей груди и нахмурился, пока в его свете метались противоборствующие импульсы любви и страха, отчего в горле вставал ком, а сердце болело.

Одно он знал наверняка.

Это не может повториться.

И это не повторится.

Даже если ему придется перерезать собственное горло.

Глава 2. Девять месяцев и пятнадцать дней назад

— Мы знали, что это случится. Мы это видели, — пробормотал он.

Не раздумывая, я ответила ему.

— Так мы будем знать, что всё будет хорошо, — сказала я. — В конце концов, всё будет хорошо.

Я умолкла, затем резко посмотрела на него.

Встретившись с ним взглядом, я сглотнула. Тёмное, дурное предчувствие быстро затопило моё нутро, словно что-то пинало меня там и заставляло кровоточить изнутри.

Это чувство было страхом.

Этот резкий укол дежавю, вызванный нашими репликами, лишь усилил боязнь. Но на самом деле это не дежавю, а воспоминание. Дар/проклятье видящих делало меня абсолютно уверенной в том, что это воспоминание.

Ночь нашей свадьбы. Торты Тарси.

Мы с Ревиком сказали друг другу эти самые слова, когда вместе смотрели в наше будущее под действием тех чокнутых тортов, большого количества вина и недостаточного количества секса.

Само видение оставалось туманным, но я с поразительной ясностью помнила ощущение. Я помнила любовь, чувство жертвы, безвыходность и необходимость сделать нечто радикальное, что может наконец-то накренить чашу весов в нашу сторону.

Этот момент резонировал с тем. Он резонировал слишком сильно, заставляя меня видеть пересечение нитей времени, образующее ту же развилку дороги.

Я глянула на диван, где спала Лили.

Мы находились в том, что раньше было её четвертью резервуара на меньшем корабле; мы были втроём. Мы пришли сюда, потому что Ревик хотел поговорить в уединении от основной конструкции, составить план, а также потому, что он не хотел находиться в присутствии Лили там, где Менлим мог подобраться к его свету.

Он боялся, что может навредить ей.

Он боялся, что может навредить мне.

Одна маленькая ручка согнута под темноволосой головой. Её прозрачные глаза с зеленой каёмкой сейчас были закрыты, обрамлены тёмными ресницами, а личико уже казалось более худым. Я почти бесстрастно изучала её в те несколько секунд, глядя так, как никогда не могла смотреть во время её бодрствования.

Она вновь показалась мне подросшей.

Она утратила часть той детской пухлости, которой обладала, кажется, всего несколько недель назад — та самая милая пухлость с ямочками на щёчках, которая постоянно вызывала желание потискать её. Она так быстро избавлялась от этого слоя пухлости, даже быстрее, чем человеческие дети. Эта потеря заставляла её выглядеть старше; её внешность по-прежнему была детской, но уже в той манере, которая наводит на мысли о маленькой девочке, а не о карапузе.

Она была красивой. Такой красивой, что у меня до сих пор дух перехватывало.

— Мы должны это сделать, — мягко повторил он. — Мы должны сделать это ради неё, жена. Это никогда не закончится, если мы этого не сделаем. И я не могу остаться здесь… не вот так. Я опасен для вас обеих.

Я кивнула, сдерживая слёзы.

— Теперь у него нет причин скрывать связь, — напомнил мне Ревик, ласково гладя меня по щеке, затем по шее. — У него нет причин скрывать её, потому что он знает, что мы в курсе её существования. Он знает, что у нас целая команда работает над этим и делает всё, что в наших силах, чтобы попытаться разорвать эту связь между ним и мной. У него нет причин сдерживаться.

Он сглотнул, всматриваясь в мои глаза, смахнул несколько прядей волос с моего лица, накрыл ладонями мои щёки.

— …Он не остановится, жена. Не остановится. Я его знаю, и единственное, что ранее сбивало меня с толку — это то, почему он ещё не пытался тебя убить. Теперь мы знаем, почему. Он думал, что сможет сделать это моими руками. И провал лишь сделает его ещё более решительным.

Я молчала. В этот раз я даже не кивала.

Я не кивала, но и спорить не могла.

Ревик действительно знал его.

Менлим его воспитывал. Менлим его обучал. Менлим годами почти не отходил от него.

Вопрос не в том, прав ли Ревик. Я знала, что он прав.

Я просто не могла вынести то, что это сулило нам обоим.

— Он воспринимает тебя как препятствие на пути ко мне, — произнес он тише, по-прежнем лаская мою шею. — Он воспринимает тебя как единственное реальное препятствие всему, чего он хочет добиться в этом мире. Он не остановится, пока ты не погибнешь. И Лили он тоже захочет убить, если не сумеет её заполучить.

Я цеплялась за его руки, кивая и будучи не в состоянии посмотреть ему в глаза.

— Мы можем использовать это, — тихо сказал Ревик, целуя меня в щёку. — Если мне всё равно придется уйти, мы можем использовать это, жена, против него… использовать в такой манере, которая в конечном счёте подарит нам свободу.

Я старалась ответить, но не могла.

— Каждая связь работает в две стороны, — напомнил он мне.

Ревик положил свою ладонь на моё сердце, положил мою ладонь на своё сердце, и я почувствовала связь, пульсировавшую между нами помимо биения органов.

Я кивнула, вытирая слёзы, но всё равно не могла ответить.

Я знала. Я знала, что он прав.

Но мне бы очень хотелось, чтобы это было не так.

Глава 3. Восемь месяцев и пять дней назад

Взрыв пронесся сквозь тишину позднего послеобеденного света, заставив меня резко глянуть вверх.

Это заставило нас всех вскочить на ноги, посмотреть вниз с крыши тридцатиэтажного жилого здания, где мы работали. Я посмотрела на запад вместе с остальными, задержав дыхание. Поднеся ладонь к глазам, чтобы прикрыть их от солнца, я всматривалась в линию горизонта.

Сначала мой взгляд нашел змеящиеся изгибы реки, которая отражала солнечный свет.

Затем я увидела дым.

Практически строго на западе, если судить по углу падения солнечных лучшей.

Я всё ещё смотрела туда, когда сработала вторая детонация.

Я рефлекторно пригнулась. Прежде чем я успела выпрямиться, третий, более крупный заряд взорвался у другой части стены, заставив нас всех вздрогнуть; многие видящие рядом со мной отпрянули от края крыши. Покосившись вправо, я увидела, как Джораг опустил руку, которую машинально вскинул вверх, чтобы прикрыть лицо, хотя от взрыва нас отделяло больше мили.