Через двадцать лет обезумевший, бледный, истощённый, на удивление Рогаша, Николя вернулся. Он крепко сжимал руками толстую книгу. Речь его была несвязна, да и нёс он редкую чушь. Лишь однажды ум его прояснился, когда просил Рогаша, передать книгу сыну Мидасу. Так Николя и погиб, а дракон сдержал слово беречь его сына от демонов и бед. Так началась истинная история легендарного Царя Мидаса — лорда драконов, архимага стихии огня и основателя Рубиновой Академии Магических Искусств. Правда и неистинную историю Иртон не знал.

По истине знаменитый Царь Мидас Ле Фламель объединил людинов, под своё правление, принял свод законов, дал образование всем желающим и навсегда вытащил их из омута невежества и глубочайшего упадка. Рогаш служил Мидасу до самой смерти последнего, так как клялся Николя об этом. У Мидаса было двое детей. Сын принимал дракона за должное и считал, что эта мощь перейдёт ему по праву первородства. Дочь же была далека от дворцовых интриг и желала лишь уединённой семейной жизни. Дракон покинул людинов, оставив их наедине с их идолопоклонством, но Рогаш интересовался потомками своего покойного друга. Безызвестный сын Мидаса прослыл тираном и завистником, никогда так и не повторившим подвигов отца. Но присвоил себе его имя и до сих пор считается с Мидасом одним человеком, вот только впавшим в безумство. О дочери известно ещё меньше, правда её имя Рогаш помнил. Девочку звали — Валет. Род Фламелей претерпел за шесть веков многие преобразования и в последствии потерял главенство в Рубиновой Академии, а так же большую часть земель. Да и фамилию в целом.

Орфей и Гудвин Ле Джинни — сыновья Алладина Джинни, человека открывшего джинов и мир духов в целом. Известные революционеры во всём. Братья раздобыли дневник Фламеля, и, по началу, объявили себя его потомками. Тогда-то, почти двести лет назад, и случилась известная Бойня. Рогаш помнит, как Орфей приплывал в Вульфорг, и как превратил в ужасных тварей волкийцев. Зверя удивила весть о том, что демонами были сами волкийцы, а из врат, на самом деле, никто не выходил. Гудвин же создал священное писание на основе дневника, которое назвал демоническим бестиарием. Благодаря новым знаниям и полчищам демонов, которыми были волкийцы, братья создали пелену страха, которую использовали для укрепления власти, продолжая разыгрывать страшную войну между добром и злом. Орфей объявил себя сыном Кровавого Бога. Гудвин стал первым Кардиналом новой воцарившийся идеи, а когда брат его скончался, и армия демонов постепенно выродилась, он создал легенду о всеобщем спасении, навсегда закрепив её в умах людинов.

Бестиарий в итоге потеряли, но Рогаш с насмешкой швырнул его к ногам Иртона. А Зверь чуть было не расплакался.

Путь в другие миры, созданный Фламелем, так и стоит на том острове. И возможно там путь Иртона домой, а может и нет. Чувствуя необъяснимую вину перед Николя, Рогаш решил помочь Иртону вернутся домой. А так как никто не представлял с чего начать, решили помочь королю Лонтону с койонами. Надо-то: напугать их драконом, и дело с концом. Тейра оставалась в смятении, по словам Рогаша — «Бойня» была войной против зверян, а не демонов. И последние сражались на стороне бунтующих людян.

— Хорошо. Мы пойдём во дворец, подготовим короля, а вы с Эшли останьтесь здесь, ждите сигнала, — гордо произнёс Зверь, переполненный уверенностью в бесконечной своей непобедимости. Ещё бы, у него есть огромный дракон!

— (Ой. Можно я пойду с вами? Мне очень интересно.) — прозвенел привычный голос Явления, немного дрожа в пространстве.

— Нет! Никаких монстров, — Тейра топнула ногой, радостно разводя руками. Скоро она будет в своём крепостном поместье, примет ванну, выспится на мягкой перине. Переоденется в изысканные наряды. Кошмар заканчивается, и ближайшее время никаких походов, это уж точно, только здоровый сон и горячие ванны. «Ещё б мужа куда-то сослать, чтобы не портил настроение».

— Пусть идёт с нами, — перебил Иртон, — Он невидимый. Помолчит, посмотрит.

— (Я могу незаметно подать сигнал.) — добавил от себя дух.

— Что ж, Явление может пойти с нами, — подобрела Тейра и первой пошла к стенам крепости. На подлёте они заметили осадные сооружения с южных ворот и брошенные военные лагеря. Немного насторожило, но мало ли что могло произойти за это долгое время. Ведь одна только дорога до Северных кланов заняла не меньше месяца, а может и больше. Северные врата открыты. Они прошли через помост, Аиша шла медленно, похрамывая и опираясь на древко глефы. Много энергии требовалось на большой шторм, да и желудок дракона не самое приятное место. За воротами широкий проспект, величественно приютивший роскошные особняки тинторовой аристократии, простирающийся прямо до королевского дворца, заваленный мусором и трупами. На лицах путников застыл ужас. Все улицы измазаны коричневой, засохшей кровью, будто специально. Трупный запах и мотающийся гнус, застилающие небо. Слепни и комары были особенно агрессивны. Пасмурно, и мошка не боится вылезать под небо, а по брусчатке мелькают жуки, крысы и белые черви. Мозаики сорваны и разбиты, целые районы сожжены, и не единой души. Город был мёртв.

— Что здесь произошло? — Иртон наивно полагал, что получит разъяснения.

— Хотел бы я знать, — ответил Зверь и приготовился к чему-то неожиданному и определённо худшему. Мало ли, что может произойти.

— (Как интересно. Отчего же вы так гордитесь городами, если они лишены света?) — доверчиво спросил Явление, как единственный не чувствующий подвоха.

— Так не должно быть, — тихонечко произнесла Тейра, прикрывая рот. Нутро воротило наружу.

— (Обнадёживает. Плохо, если город за этим нужен.)

— За чем «этим»? — переспросила с улыбкой Аиша, словно ей не впервой видеть подобное.

— (За тем, чтобы нагнать сюда побольше народу и лишить их света.) — голос Явления немного задрожал. Интересно, свойственны ли духу чувства? Он, ведь, не переживает за чью-то смерть, но очень боится, что кто-то потеряет что-то названное «светом».

Они добрались до ограды дворцовых садов. Странные знаки привлекли внимание Зверя и стойкий запах серы. Глубоко в тени узких улиц кто-то шевелился, не показываясь на свет. Волкиец пошёл вперёд. В парке лежали тела покойных воинов армии Фу и рыцарей. Всё выгорело, ничего живого не было в некогда прекрасном саду.

— «Была осада. Затем был штурм, но что случилось потом?»

Они вышли к парадному входу во дворец, что был выломан начисто, а за углом красовалась гигантская дыра в стене заваленная погибшими.

— Хаку защити, да что же это? — взмолилась Тейра, пролив-таки слёзы.

— Не самый радушный приём, — произнесла Аиша, оглядываясь на мелькающие за спиной тени. Пройдя через ворота, послы вышли к центральной лестнице, которая аккурат ведёт в тронный зал. Иртон поглядел на большую люстру, переливавшуюся самоцветами тогда, когда он был здесь ранее, и обомлел. На ней была повешена Малька… Тело затрясло, а грудь сдавило. Доспех потребовал успокоиться, но Иртона колотило. Он не мог себе представить такого ужаса. Он говорил с ней совсем недавно, она тёрла ему спину, но теперь её нет… Многих он узнал, многих видел ранее, а теперь все лежат в лужах крови. Никого больше нет… Глаз Иртона задрожал.

— (Может стоит позвать Рогаша?) — спросил Явление, осознав прискорбность ситуации инстинктивно, был ведь он живым, — (Он никого не испугает во дворце.)

— Вряд ли он во дворце поместится, — добавил одобрения Зверь, — Погоди чуть-чуть.

Охотник толкнул двери тронного зала, а они, пролив лавину опилок, стукнулась обо что-то. Соответственно путь был закрыт.

— Иртон, помоги, — рыцарь и Зверь упёрлись в одну створку плечами и попытались сдвинуть. На счёт три, они натужно продвинули её во внутрь, ещё раз и ещё. И вот уже можно просочиться через неширокий проём.

— Кто первый? — сдавленно дыша, спросил Зверь. Глаза Аиши засветились, а в помещение проник ледяной сквознячок. Камушки и щепки, валявшиеся вокруг, не высоко приподнялись над полом. Двери покрылись инеем, затем и вовсе промёрзли на сквозь. Лёд плавно выдавил петли из проёма. И всё что затрудняло прямой вход задуло в тронный зал вместе с кучей снега, невесть откуда материализовавшейся.