Алькоген сформировал перед собой зеркальный щит, который отразил пламя обратно, из-за чего Ксандину пришлось уворачиваться. Кольчугу на левом плече спекло вместе с плотью. Ксандин прошипел что-то невнятно-матерное и рывком бросился на Алькогена. Щит был преодолён Аркимом шутя, так как металл, из которого был изготовлен меч, был создан древними кузнецами именно для борьбы против магов.

Меч вонзился в грудь ошеломлённого Алькогена, который приложил руки к зерцалу Ксандина и выпустил заряд молнии.

— Боги… — хлюпнул накопившейся в ротовой полости кровью Алькоген.

Руки Ксандина разжались и он упал бездыханным телом. Тёмный маг медленно развернулся и неверными ногами зашагал к балкону. Ведь балкон в башне мага — это не только балкон, но и портал. Меч, торчащий в груди, причинял Алькогену невыносимые страдания, так как уничтожал саму магию в теле, из-за чего организм мага просто не мог бороться с не таким уж смертельным, в обычных для него условиях, ранением.

— Ксандин! — с отчаяньем кричал Арким. — Ксандин!!!

— Т-т-ты… — прохрипел Алькоген, ухватившись за перила балкона. — Ох… Ок… Окан… Оканс!

Ничего не произошло. Алькоген с горечью осознал, что разрыв магической сферы на скипетре вызвал выброс дурной магической энергии, которая порушила магические формулы почти всех зачарованных предметов в башне.

Сил стоять больше не было, ноги подкосились и уже мертвый тёмный маг свалился в пропасть. А башня начала медленно разрушаться, чтобы в скорости последовать за собственным хозяином…

//Во пропасти//

Арким покрывался оксидной плёнкой, сжигал её, снова покрывался, снова сжигал и опять. И опять. И снова. И так сотни раз. Время для него ничего не значило. Он ждал и больше. И снова подождёт. Но почему так горит душа? Почему так больно? А есть ли она у меча? Ксандин — друг. Лучший друг.

Он не первый носитель меча, не первый погибший геройски. Сколько тысячелетий Арким только и делает, что сражается во имя правого дела? Ксандин даже не тысячный достойный Чемпион Меча. Но почему так больно на его стальной душе? Почему до сих пор сложно принять мысль о том, что придётся отказаться от Ксандина, ведь на смену ему придёт новый носитель. Следующий или следующая.

„Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?“ — процитировал Арким цитату из узнанной очень и очень давно книги, которую он никогда не читал.

Чистая душа, парень, сохранивший детскую стеснительность в зрелом возрасте и веру в людей, несмотря на всё, что ему пришлось пережить. А пережил он много, и до Аркима, и вместе с ним. Он бился за справедливость, за честь, за чужих ему людей, даже за врагов, с которыми поступали бесчестно. Его предавали, близкие, друзья, вероломно обрекали на смерть, но Арким был верен. И будет.

— Вот здесь мы тебя и оставим, сынок. — со слезами на глазах произнес статный мужчина в крестьянской рубахе и портах. Но состояние одежды было таково, что это больше напоминало рубище отшельника. — Нечем тебя кормить, пойми!

Нептаин понимал. Крестьянское житие тяжкое, по хозяйству от него толку немного, так как он слишком хилый. А хил он из-за того, что в требухе у него паразиты, которые едят заместо него. Нептаин тощ, болезен, а оттого и нет сил на работу. Даже за ягодами далеко в лес ходить не хватает силёнок, про сдирание съедобной коры и говорить нечего. Знахарка Ироса пыталась его пользовать припарками, но без толку — паразиты не собирались никуда уходить.

— Жаль, что так получилось, но такова судьба. — сказал сельский жрец Иламах, костлявый и длинноволосый седой мужчина в серой робе. — Добробог не сможет помочь нам, если мы не принесём жертву.

— Судьба… — дрогнувшим голосом проговорил отец Нептаина, Офох.

— Нептаин, не возвращайся. — попросил Евдоан, староста села Шепота, высокий, черноволосый широкоплечий мужчина крепкого телосложения. Холодные серые глаза бывшего наёмника не просили. Это был приказ — староста Евдоан не умел просить.

Процессия «провожающих» направилась обратно в село. Нептаину всю его короткую жизнь хотелось есть, но сейчас голод забился в угол, пересиленный тоской и горечью.

Мальчик десяти лет развернулся в сторону Тёмного ущелья, куда обычно и уводят детей. Где-то здесь должны лежать его единокровные старший брат и две сестры.

Это место для жертвоприношений. Самых слабых и ненужных детей, раз в пять лет, отправляют сюда, в ущелье: чтобы умилостивить бога, чтобы урожай в следующем году был плодородным, чтобы барон не повысил налоги, чтобы чудовища не пришли, чтобы было меньше болезней… Нептаин — очередная жертва Добробогу и он отчетливо осознавал, что по-другому нельзя.

Внезапно его охватил страх. Страх неминуемой смерти, который в присутствии близких не смел приближаться, но когда они ушли, оставив его одного, развернулся в полную силу. Тьма сгущалась, желудок привычно и без особой надежды урчал, солнце клонилось к закату. Где-то далеко раздался волчий вой.

— … милостивый Добробоженька, защити от… — начал молитву Нептаин, а потом опомнился.

Он наоборот, должен умереть, чтобы Добробог смог помочь селению. Не надо просить его о помощи, ведь если он поможет, то это навлечёт страдания на деревню. Это было разумно и очевидно для Нептаина, но страх…

Но страх брал верх, поэтому мальчик со всей возможной в его состоянии истощения скоростью поковылял в лесную рощу, растущую у края ущелья. Была надежда забраться на какое-нибудь дерево, чтобы не попасть в лапы волков, но ветки были слишком высоко, а забраться по голому стволу Нептаин вряд ли сможет.

С нарастающим отчаяньем мальчик огляделся. Ни на одно из имеющихся деревьев он подняться не сможет, но глаза зацепились за верхушку кустарника, растущего вдоль скалы. Точнее не на верхушку, а на то, что за ней. Маленькое черное треугольное пятно. Пещера!

Вдоль реки, в которой было запрещено ловить рыбу, встречались маленькие пещерки, где обычно гнездились птицы. В такой пещере можно обнаружить птичьи яйца, перья, а также укрыться на некоторое время.

Нептаин тут же начал пробираться сквозь кусты. Между пещерой и весьма колючим кустарником была небольшая полянка, покрытая густой травой. Мальчик с опаской всмотрелся в темноту пещерки, которая теперь стала пугать его даже больше волков. А вдруг там чудовища? Нептаину хватит и одного мелкого бормотуна…

Чудовищ не видели уже пятый год, но это не значит, что они исчезли из этих краёв.

Набравшись лихой предсмертной смелости, ведь терять особо нечего, Нептаин, вооружившись подобранным маленьким камнем, вошел в пещеру.

— Слышь, камень положь где взял. — раздался металлический голос из глубины пещеры.

Нептаина парализовало страхом. Такое состояние, сильно похожее на сонный ступор, когда человек уже в сознании, но не может пошевелиться.

— Ты что, малость олигофрен? — задал некто вопрос. — Камень положи, аккурат на то самое место, откуда взял. И вообще, отойди, ты мне фэн-шуй загораживаешь.

Разум Нептаина поразила внезапная догадка.

— Добробог? — осмелился спросить он, сам удивившись собственной святотатственной наглости.

— Чего? — удивленно спросил металлический голос. — Мальчик, ты здоров?

— Добробог, прежде чем я уйду в Мир Добродетели, позволь просить о благах для села нашего. — затараторил Нептаин. Он не сомневался, что Добробог сейчас заберёт его с собой в мир вечного благоденствия, но необходимо было поведать ему о бедах, что обрушились на селение, о чём мальчик не забыл. — Барон ужесточил подати непосильно, часть общинного земного надела отдали соседнему селу, баронский младший сын увёл двенадцать молодых девок полный месяц назад и не возвращает, земля скудеет, урожаи всё меньше и меньше, на грядущую зиму запасов совсем нет, ещё скоро набор в лордскую армию, весной пахать некому будет! Владыка Добробог, облагодетельствуй, прими жертву мою и отврати невзгоды от рода моего!