— После тебя тут и не осталось ничего почти… — Кулон склонился над покойным вуулом и извлёк железный разделочный нож. — Чего-то соберу, конечно… Тебе надо чего?

— Нет, добрый человек. — покачал головой Нептаин.

— Посиди тогда где-нибудь, а я тут… — начав процесс свежевания, попросил старик.

«Попроси разрешения рядом постоять и научить свежеванию!» — прозвучал в голове мальчика голос меча. — «Я в свежевании, конечно, разбираюсь, но практически учить буду долго. Да и не знал, честно говоря, что из вуула можно вытащить что-то полезное. Мы с Ксандином в эту сферу не углублялись, убил — закопал».

— Добрый человек, не научите меня правильно свежевать животных? — попросил Нептаин охотника.

Тот поднял взгляд и недоуменно уставился на него.

— А? — старикан даже отложил нож. — А зачем тебе?

— Не умею. — признался мальчик.

— Научу. — кивнул Кулон, возвращаясь к разделке. — Не всему, так как добыча мелкая, ну и покромсал ты её ещё изрядно.

— А мне всё не надо! — заверил его Нептаин. — Начало хотя бы, а дальше я сам.

«Соображаешь, парень!» — похвалил его меч. — «Но заостри внимание на изнаночных тварях».

— Это же тварь из-за Изнанки? — уточнил Нептаин, чтобы завязать разговор.

— Агась, она самая. — подтвердил Кулон, отделяя какой-то внутренний орган вуула. — Это, значится, печенка его. Ты ведь не претендуешь?

— Я своё уже взял. — Нептаин присел рядом с Кулоном.

— Тогда слушай. — довольно улыбнулся охотник. — Эту печенку можно продать знахарке, которая неподалёку живёт. Заплатит медью или даже серебром, она сама оценивает, я не разбираюсь, несу как есть. Селезенку ты испортил, а вот сердце сохранилось хорошо. За вууловские сердца она отдельно говорила, но я вуулов ещё не бил ни разу. За сердце платит твёрдо — пять медных монет…

Нептаин внимательно выслушал тарификацию и постарался запомнить методы извлечения органов. Охотник работал быстро, но аккуратно — чувствовался немалый опыт.

— Тут какое дело… — охотник аккуратно завернул извлечённую добычу в выделанную кожу, которой у него в котомке было с запасом. — Хоть и вуулов я не бил никогда, но других чудовищ скрадывать доводилось. Требуха у изнаночников почти одинаковая, только некоторые вещи находятся в разных местах. Да и вообще, с обычными животными много общего: сердце, печень, почки, селезенка, легкие, кишечник, мозг… но есть и вообще другие, каких у коня или коровы не встретишь! Вот с ними надо осторожнее! Вот этот сгусток видишь?

Старик Кулон осторожно вытащил из вуула черный плотный сгусток, перетянутый серыми сосудами, держа его на лезвии ножа.

— Не знаю, что за приблуда такая, но однажды я крючкотвора свежевал и задел рукой почти такую же штуковину… — продолжил «лекцию» охотник. — Меня перекрутило мама не горюй! Неделю потом пальцы согнуть не мог и голова болела, думал окочурюсь!

«Это он, я как недипломированный доктор тебе говорю, за железу с ядом голой рукой взялся!» — пояснил Арким. — «Спроси, а этого крючкотвора как-то ещё кличут?»

— А крючкотвора как-то ещё называют, добрый человек? — транслировал вопрос Нептаин.

— Как-как… — вздохнул старик. — Мокашем его ещё некоторые зовут.

«Ага, значит эти две тысячи лет пережил ещё один поганый представитель чудовищного племени…» — сделал вывод меч. — «Мокаш — злобный и жесткий поганец, который имеет противоестественные костно-хрящевые когти, сгибающиеся в трёх-четырёх местах. Впивается в жертву и закручивает когти, чтобы вырвать можно было только с мясом, а если ещё и за кость зайдёт… Не знаю, как этот старикан убивал мокаша, они же высотой не меньше метра, килограмм по тридцать весом, быстрые, сильные и обладают мощной пастью, плотно усыпанной острыми зубами…»

— А как вы убили этого крючкотвора? — поинтересовался Нептаин.

— Не убивал я. — покачал головой старый охотник. — Отец нынешнего графа ездил временами на охоту за чудовищами, а я тогда егерем ему служил. Эх, славные времена были, не то что сейчас…

«Значит, нынешний граф совсем сдулся, раз ты про него вообще ничего не слышал и Кулон от этого страдает, так как рабочего места у него больше нет». — сделал вывод меч. — «Поинтересуйся, что там насчёт дороги в деревню».

— Когда пойдём? — спросил Нептаин у Кулона.

— А сейчас и пойдём, в котомку только требуху вуулью уложу. — старик поднялся с колен.

Они прошли через кустарник, достигли реки и направились вдоль неё в сторону деревни Речной.

— А ты вообще кем сам будешь? — поинтересовался Кулон по дороге.

— Деревенский я, сын крестьянина Саенвана. — ответил Нептаин.

«Лишнего не болтай, особенно про эпическую историю нашего знакомства» — предупредил меч. — «Сам подумай, как это звучит: Дядь, меня в жертву принесли, чтобы я с голоду подох или был съеден волками, но так получилось, что я встретил говорящий меч, который теперь даёт мне мастер-класс по выживанию».

Голос меч зазвучал как-то нарочито пискляво и по-детски, словно он пытался спародировать Нептаина.

«И ничего я не собирался рассказывать!» — обиженно подумал Нептаин.

«Собирался-собирался, уж я то тебя знаю!» — обличительно воскликнул меч. — «Но это ладно, главное, я тебя предупредил».

— И? — охотник явно заметил ступор, в который погрузился Нептаин во время этого короткого мысленного диалога. — Зачем тебе в Хадрейн?

— Надоела крестьянская жизнь, хочу в дружину какую-нибудь вступить. — выдал Нептаин.

— А, понятно… — сделал для себя какой-то вывод охотник.

Разговор как-то не заладился, видимо, Кулон сделал какой-то не очень хороший вывод о мотивации Нептаина.

«И не сказать, что я его не понимаю» — изрек в голове Нептаина Арким. — «Со стороны посмотреть, ты свалил из деревни не в самые хорошие времена, а значит лишил его рабочих рук, свалил, чтобы отправиться в другие края за лучшей жизнью, но никто не говорил, что там жизнь лучше… Ещё и стезю выбрал так себе: нешуточная опасность здоровью, плохое питание, холод, ненормированный рабочий день — таковы уж условия существования стандартного приключенца…»

«Но он-то не знает, что меня в жертву принесли, из-за глистов! А я сбежал!» — возмущенно подумал Нептаин.

«Только не вздумай рассказывать об этом. Вдруг дедок религиозный и попытается тебя остановить, чтобы вернуть обратно?» — предупредил его меч. — «Ладно, мы в его дружбе или особом расположении не нуждаемся, главное чтобы до деревни довёл».

— А меч где взял? — неожиданно, через около получаса молчания, спросил старик. Спросил так, будто разговор и не прекращался.

— Нашел. — равнодушно выдал Нептаин давно заготовленную легенду. — В пещере одной оказался, а там меч ржавый лежал, решил взять. Пригодился, как видишь, добрый человек.

— Да, пригодился… — старик был задумчив и как будто бы не особо внимательно слушал, погруженный в свои мысли. — Значит, сейчас свернём к знахарке, надо сдать ей эти… как там?.. А! Энгридиенты!

Нептаин равнодушно пожал плечами.

Для того, чтобы добраться до дома знахарки, пришлось форсировать реку через брод.

— Не околеешь потом? — усмехнулся охотник, взглядом намекая на онучи[3] Нептаина. — Может, лучше босым?

— Да, надо бы. — согласился Нептаин.

Вода оказалась жутко холодной — осень на дворе. Нептаин стойко перенёс невзгоду и попрыгал на том берегу, чтобы восстановить кровоснабжение, так резко удалившееся из стремительно замерзавших ног.

После повторного обматывания ног онучами и обувания в лапти, они пошли дальше.

Охотник был обут в довольно неплохие высокие кожаные сапоги, которым не страшна вода и холод.

Обогнув холм по почти заросшей за сезон тропе, они вышли на небольшую рощицу, где стоял чуть кривоватый дом знахарки.

Вопреки подсознательным ожиданиям Нептаина и стереотипам, буйствующим в разуме Аркима, знахарка держала достойное хозяйство, жила не одна, а с мужем и детьми. Пусть дом кривоватый, зато во дворе стоит основательный сарай, есть среднего размера огород, во дворе бегают куры, где-то на фоне мычат коровы.