— Нет, Лети, — осторожно приподнимая бедра девушки, сказал Мирослав, — мы поговорим об этом сегодня и сейчас.

Любовница хмыкнула и надула недовольно губки. Вечно он слишком много думает и всегда такой осторожный. Неужели нельзя принимать решения спонтанно, походу дела? Зачем все усложнять? Хотя, нет! Однажды Мирослав принял спонтанное решение и уволок Лети собой, а не убил, как этого требовала его мать. И к чему это привело? К любви. А разве в их любви есть что-то плохое? Так почему Мирослава просто съедает изнутри тревога?

— Хочешь поговорить? Хорошо, я слушаю, но учти: Айрин и Ян вечно пропадать у ведьмы не будут. А я хочу насладиться этим коротким уединением с тобой, — отстранившись от вампира, сказала Лети.

— Я не могу тебя обратить, — начал Мирослав, — потому что тогда ты будешь принадлежать Маркусу. Но, — сделал многообещающую он паузу, — это может сделать Айрин. Она первородная и прав у нее в клане больше. К тому же, Маркус готов сквозь пальцы смотреть на проступи своей дочери.

— Но, тогда я буду принадлежать ей, — перспектива зависимости от Айрин и ее будущего ребенка сразу отталкивала Лети от такого решения.

— Да, это так, милая, но моя сестра сможет защитить тебя, — настаивал Мирослав. — Только твое обращение должно пройти не раньше конклава, когда Саргано утратят свое влияние.

Саргано утратят свое влияние?! Что за бред! Они мертвой хваткой вцепились в трон Владыки и не подпустят никого к нему ближе, чем на несколько миль. Феррат, может, и хитры, но их шансы занять первенство пока ничтожно малы. Сама Айрин говорила, что не так уж и верит в победу своего отца. Маркус, как всегда, в самый последний и ответственный момент сохранит верность Леониду.

Благополучие клана для него важнее власти. Рисковать жизнями близких ему вампиров он не осмелится. Вот если бы за него были все кланы, то тогда есть смысл бросить вызов Саргано. Бросить вызов, чтобы победить, а не проиграть.

— Ты веришь в то, что Саргано на этот раз останутся вне удел? — с каким-то сарказмом в голосе спросила Лети.

Тяжело вздохнув, он попытался казаться уверенным в своей правоте.

— Да, — ответил Мирослав. — Я чувствую что-то происходит. Нас ждут большие перемены, Лети. Нутром чую вот-вот наступит какой-то переломный момент и мы начнем жить по новому.

Подруга Айрин хотела сказать с чем связанные такие предчувствия Мирослава, но не смогла выдать чужую тайну. Может, их и ждут перемены, только вот какие они будут? К лучшему, или …. к худшему. В любом случае Лети хотела стать вампиром, чтобы время не коснулось их любви. Она свято верила, что только бессмертие способно соединить навеки их сердца, ведь уродливая старость не когда не коснется ее прекрасного тела и Мирослав будет вечно любить только ее одну.

Лети так желала стать бессмертной, что ее не страшила даже мысль об утрате способности родить ребенка. С каждым прожитым днем она все чаще задумывалась о неизбежной старости и болезнях, что ждут впереди. Но еще больше молодая волчица боялась потерять Мирослава. Не важно, что прожитые вместе столетия могут охладить их чувства друг к другу. Иногда время лучшее лекарство от сердечных ран. Но, что делать, когда этого времени не хватает? Всего через пятьдесят лет на лице последней из рода Бэл появится морщинки, а Мирослава такие перемены никогда не коснутся. Разве он сможет любить старуху?

Передернувшись от отвращения к будущей самой себе, Лети встала с постели и отошла к окну.

— Перемены? Может, я не хочу этих перемен, — не оборачиваясь говорила молодая волчица. — Может, я хочу просыпаться с тобой в одной постели тысячи лет. Хочу смотреть в твои серые глаза, не боясь, что прожитые годы не изменять моего отражения в них. Я хочу остаться молодой. Такой, как сейчас, Мирослав. А еще я хочу принадлежать только тебе одному. Не Маркусу, не Айрин и не кому другому. Я хочу быть только твоей.

Позади нее скрипнула кровать. Он сделал всего пару шагов, чтобы обнять и прижать к себе свою возлюбленную девушку. Это нежное тепло от объятиях Мирослава медленно расползалось по телу Лети.

— А я не хочу потерять тебя, — зашептались его губы, целуя ее тонкую шею.

— Потерять так, как Мерседес? — спросила Лети, повернувшись.

Он опустил глаза, словно испытывал вину за этот вопрос. Боль от утраты Лети будет в сотни раз невыносимее, чем боль от утраты Мерседес. До этой волчицы Мирослав и не знал, как сильно он умеет любить.

Гостей Генуя встретила моросящим дождиком. Проехав несколько кварталов, Ян и Айрин сразу наткнулись на таверну «Бродячий пес». Не слишком приветливый хозяин указал на столик возле окна и сказал обождать, пока мальчик сбегает за сеньорой Геральди. Тот, запыхавшись, прибежал через час.

— Верховная мать ждет вас, — подойдя ближе, прошептал пацан. — Идемте за мной.

— Малой, я не ослышался? — поднимаясь со скамьи, спросил Ян. — Мы к Магдалене Гиральди, а не к твоей мамке верховной.

— Так я вас к ней и веду, — шмыгая сопливым носом, ответил малой и пошел к дверям.

Спорить с мальчишкой гости больше не стали. Верховная мать, так Верховная мать. И пошли следом за шустрым провожатым.

Дом Магдалены Геральди совсем не походил на хижину ведьмы. Высокое двухэтажное здание с высоким забором и внутренним двориком. А еще слуги. Дорогих гостей из Рима встретила служанка, как в лучших домах вельмож. Приседая в реверансе, она жестом указала куда следовать. Ее госпожа давно ждет сеньориту Феррат и ее друга Яна.

Длинную галерею с семейными портретами на всю стену, сменили массивные двери, за которыми их уже ожидала Верховная мать Мойры. Ее добродушная улыбка хоть и располагала к себе, но Айрин, привыкшая к предательствам, с осторожностью отнеслась к такой показной радости. Но не смотря на свое недоверие, она первая вошла в комнату.

— Верховная мать, — осматриваясь сказала дочь Маркуса. Насколько ей было известно ведьмы жили почти за чертой бедности, предпочитая для своих заговоров злачные кварталы или дремучие леса, куда ни один здравомыслящий человек по своей воле не сунется. Такой выбор жилья был не обходим, чтобы спрятаться от пристального внимания инквизиции. Христианство объявило войну всему, что не укладывалось в его религиозные доктрины. — Сеньора Геральди. Да вы на обычную ведьму не похожи. Скорее на богатую донну. И как только вы оказались в той убогой повозке?

Магдалена лукаво улыбнулась прежде чем ответить своей гостье.

— А как еще мне было встретиться с наследницей Феррат, — приглашая присесть в кресла, сказала она. — Нужно было чем-то рискнуть.

— Здоровьем! — гоготнул Ян, плюхнувшись на мягкие подушки. — Посмотрел бы я на вас, если бы Айрин не дала вам своей крови.

Верховная мать перевела свой взгляд на молодого и дерзкого оборотня. Его она тоже ждала. Часто наблюдая за ним в кристалле судьбы, читала заклинания — обереги. Потомок Елизара был очень ценен для семьи Мойры. Именно ему суждено было дать жизнь Всесильному, поэтому вся магия ведьм была направлена на сохранение Яна.

— Моя смерть все равно не изменила бы ход вашей истории, Ян. Ваши судьбы мы прочно связали, — присаживаясь в кресло за столом, довольно сказала Магдалена.

— Значит, наша с Яном встреча не случайность? — как-то разочарованно задала вопрос Айрин.

Меньше всего ей хотелось думать, что за счастье рядом с любимый она должна благодарить кучке ведьм, которые, собравшись на шабаш, решили сплести их нити судьбы. Может, еще и наколдовали им любовь?

«Интересно, а приворотное зелье действует на вампиров?», — подумала Айрин и тут же получила ответ Верховной матери.

— Нет, зелья на вас никак не влияют.

— Что? — засуетилась наследница Феррат, поняв: ее мысли не тайна для ведьмы. — Как вы это делаете?

— Милая, — указывая глазами на флакончики с разными настойками, сказала сеньора Геральди, — я не в твоей голове покопалась, а просто поняла куда ты смотришь. На вас действуют только Слезы Луны, и то их эффект скоротечен. Над оборотнями любовные зелья имеют силу, но только до тех пор пока он не встретит свою истинную пару. Потом ни один эликсир, ни один заговор и ни одно заклинание не остановит волка. Он будет с той, кого выбрало его сердце.