— Я теперь не с ними. Я одиночка. И ты мне должен хотя бы кабана, я не говорю про оленя, — улыбался отходчивый и неунывающий Ян.

— А ты не перегибаешь с запросами родственничек? — спросил повеселевший вампир.

— Да вроде, нет, — пожал он плечами. — Нам ведь надо наверстать упущенное время. Все таки как ни как родня. И я люблю Айрин.

Ян специально сказал это. Приближение своей любовницы он чувствовал на расстоянии. Ее кровь в нем ноющей болью бежала по венам. Брат тоже услышал сестру, но чуть позже Яна.

— Я во время, — тонкий голосок Айрин, словно рассеял темноту. — Вы чуть не поубивали друг друга.

— Николет постаралась, — раскрыв объятья для любимой, сказал Ян.

Она не спеша вышла из тени и подошла к волку. Обняв его, с тревогой посмотрела и на брата. Их потрепанный вид, заставил сжаться сердце Айрин. Больше всего она не хотела бы потерять ни любимого, ни брата. Ревность бывшей любовницы чуть не стала причиной смерти кого-то из них. Сколько раз она говорила Николет, что между ними все закончилось. Похоже, она так и не поняла этого. Придется объяснить по другому.

— Я убью ее, — прошипела Айрин, уткнувшись в грудь любимого. — Я знаю ее. Николет не остановится, пока не доведет до конца начатое. Но сегодня она нажила себе смертельного врага. Убрать руками моего брата моего же любимого это уже слишком.

— Оставь ее, Айрин, — вмешался Мирослав. — Николет хоть и сука, но любит тебя. Ей надо больше времени смериться с тем, что она потеряла тебя.

После смерти Мерседес и знакомства с Лютецией, Мирослав стал более человечнее. Николет, конечно, тварь еще та, но смерти она не заслуживает. Все таки бывшую любовницу можно понять. Николет двигала любовь. И только подумав про любовь, Мирослав услышал зов Лютеции. Ее голос звенел в его голове, оглушая. С ней что-то происходит. После всего одной ночи, проведенной вместе, между ними возникла невидимая связь. Именно, она сейчас тянула Мирослава бежать к Лютеции. Ворваться в темницу и обнять ее, чтобы снова почувствовать, вместо разгорающейся в душе тревоги, умиротворение. Закрывая глаза, Мирослав видел обрывистые картины: черные тени хватают хрупкое тело девушки, клетка, серые коридоры и темнота.

— Мирослав, — позвала его Айрин. — Брат мой, что с тобой?

Но брат стоял неподвижно, закрыв глаза, словно в трансе.

— Эй, ты слышишь?! — уже крикнул Ян.

Он дернулся, и открыл глаза.

— С ней что-то не так, — прошептал встревоженно вампир.

— С кем? С Николет, что ли? — уже засуетилась сестра, видя в каком состоянии брата. Только улыбался и уже поник.

— С Лютецией, — сказал Мирослав. — Она невеста Леонида. Мать хотела, чтобы я убил ее, а я…

— А ты трахнул ее, — перебил вампира оборотень.

— И, похоже, не только, — добавила Айрин. — Я думала, ты убиваешься по Мерседес, а ты развлекался с чужой невестой.

— Мне нужно к ней, — не оправдываясь, сказал Мирослав и направился в сторону дороги, где возле трактира привязана его лошадь.

— Стой, — бросил вдогонку ему Ян, — я только наденусь и с тобой.

Оборотень побежал в охотничий домик, а наследница Феррат догнала Мирослава и, взяв его ладонь в свою, потянула на себя.

— По дороге расскажешь о этой Лютеции и чем она так прельстила моего убитого горем брата? — улыбнувшись, спросила сестра.

— Расскажу, Айрин, но сейчас времени нет, — пробубнил Мирослав. — И я не люблю ее. Просто чувствую, что я ей нужен.

Наследница Феррат вздохнула. Как же ты не прав, Мирослав. Ты уже любишь Лютецию, но пока сам этого не знаешь. Айрин вспомнила слова Ли. Их кланы враждуют несколько столетий, только это не мешает дочери плача и протеже Дракона быть близкими друзьями. Именно Ли, сказала Айрин, что вампиры умеют любить сильнее и предание всех видов на земле. Истинная бессмертная любовь — это когда ты чувствуешь зов любимого на расстоянии. Наследница Феррат чувствовала Яна, а ее брат чужую суженную. Вот настоящая любовь! Так свою Мерседес Мирослав не любил. Ведь если бы любил, то почувствовал ее боль за тысячи километров.

Они ворвались шумно, сорвав массивную дверь с петель. Их черные рясы сливались с танцующими тенями от факелов. Они, словно демоны из преисподни, налетели на Лети и потащили в темноту. Храбрая девушка кричала, неистово сопротивляясь бледным лицам мелькающим в капюшонах. Она царапалась, кусалась, разрывая в клочья рясы чудовищ, называвших себя братьями во Христе. Впившись ногтями в глаза одного из нападавших, бывшая невеста Саргано улучила момент и бросилась к двери, но второй мужчина успел больно схватить за волосы и дернуть назад. Лютеция пронзительно взвизгнула и, ударившись об пол, на мгновение потеряла сознание, а когда уже стала приходить в себя, то не увидела ничего, кроме медленно ползущей за ней темноты. Похититель держа в одной руке факел, тащил Лети за шиворот по холодному полу подземелья. Его помощник шел рядом и зло скулил:

— Ведьма. Она чуть не лишила меня зрения. На костре ей самое место. Грешница. Порождение дьявола. Я сам подкину под ее ноги дровишек с хворостом, чтобы лучше горела.

— Подбросишь, — буркнул монах, тащивший Лютецию. — Нам до рассвета нужно провести эту ведьму в крепость Ангела.

Крепость Ангела?! Господи, это же смертный приговор. Никто не выходил живым из подвалов святой черной инквизиции. Когда она была воспитанницей женского монастыря, то часто слышала страшилки о служителях веры и крепости Ангела. Тогда Лети думала, что это сказки, которые рассказывали монашки, чтобы припугнуть непослушных девочек. Если ее новые похитили Черные Братья, то ей несдобровать.

Лютеция хотела закричать, что не в чем не виновна, но смогла только протяжно простонать.

— Очнулась нечистая, — хрипел монах, бросая полные ненавистью взгляды на девушку, что расцветала ему лицо. — Ничего скоро ты будешь не стонать, а орать в руках нашего палача. Во всем нам покаешься.

— Хватит болтать, — приказал его брат во Христе. — Иди лучше повозку с клеткой поближе подкати.

Тот недовольно хмыкнул и пошел вперед.

Полная луна освещала развалины дома, из которого монах вытащил бывшую невесту Леонида. Сил сопротивляться у девушки больше не было и святые похитители легко забросили ее, как мешок, в клетку, защелкнув замок. Повозка тронулась, увозя последнюю из рода Бэл в ад подвалов черной инквизиции.

Бедная девушка, сидя в повозке и держась за железные прутья, молилась не богу, оставившему ее, а вампиру. Одна единственная ночь любви связала невидимыми нитями Лети и Мирослава. Его кровь в ней бурлящим потоком бежала по ценам, взывая к своему хозяину. Подчиняясь этому зову, Лютеция шептала имя любовника, как молитву.

— Мирослав. Мирослав. Мирослав, — повторяла она, провожая взглядом их полуразвалившийся пристанище. — Найди меня, Мирослав.

После того, что было между ними, Лети ощущала присутствие вампира даже на расстоянии и нисколько не сомневалась, что он слышит ее голос. Он придет за ней, ведь обещал защитить ото всех, кто покусится на его собственность. Попробовав кровь Мирослава, она сама отдалась ему. Впустила его не только в свое тело, но и в свою душу, позволив делать с ней все, что угодно. И то что он делал, приводило Лети в восторг.

Вспоминая мимолетные часы в ласковых руках Мирослава, Лютеция гнала сомнение. А что если он не успеет и ее тело поглотит огонь инквизиторского костра? Неужели их история закончится так и не начались? И нужна ли она ему так же сильно, как теперь он нужен ей?

Измотанная неравной схваткой и дурными мыслями, Лютеция тихо заплакала. Время упущено. Мирослав не отбил по дороге свою волчицу у Черных Братьев. Надежда на спасение растворилась, как и эта ночь, в первых робких лучах нового дня. Неужели этот день станет последним в жизни Лети? Ведь рассвет узкой полосой разрезал горизонт на востоке, а повозка въехала в распахнутые ворота Ангела. Черная крепость не отпускает своих узников ни живым, ни мертвыми. Кто бы не ступил на мощенный двор оплота извращенной святости тайного ордена, оставался здесь навсегда.