– Потому что она здесь.

– Много еще работы осталось?

– Все миры отстроены. Восстановлено сорок шесть цивилизаций. Остались этические системы, но на них нужно время, еще с полгода. – Оскар указал на черную металлическую дверь в медных заклепках. – Пришли.

Джо взглянул на шпили грандиозных строений:

– Красиво. Очень. Теперь понятнее, зачем она все это затеяла.

– Входи, – сказал Оскар.

Джо перешагнул порог.

– Вниз по лестнице.

Эхо отразило их шаги в просторном и тусклом лестничном колодце.

– Теперь сюда. – Оскар толкнул дверь поменьше в серой каменной стене.

Едва войдя, Джо наморщил нос:

– Чем это пах…

Она была голая.

Прикована к полу за руки и за ноги.

Серое лезвие света опустилось ей на горбатую спину, и она рванулась, натягивая цепи. Завыла, страшно ощерила рот – раньше он не замечал, что у нее такие зубы. Вой перешел в резкий хрип и оборвался.

Джо смотрел на нее.

Джо смотрел на самого себя, смотрящего на нее, потом увидел, как попятился к приоткрытой двери, ткнулся в нее спиной, и она захлопнулась, щелкнув замком.

От постоянного напряжения мышцы у нее на плечах отвердели углами. На шее проступили жилы, свалявшиеся волосы висели, закрывая половину лица. «Гребень, – мелькнула дурацкая мысль. – Проклятие, красный гребень!» Он увидел, как заплакал его живой глаз. Второй, бесслезный, покрылся каким-то сухим налетом.

– Теперь ее держат здесь, – сказал Оскар. – Цепи короткие, чтобы она не могла себя убить.

– Кто ее?..

– Там еще двадцать шесть остальных – помнишь? О, она давно миновала стадию, на которой могла бы отпустить Ллл. Но остальные держат ее здесь, вот такую. И ее Ллл продолжают строить.

– Это подло! – выкрикнул Джо. – Почему ее никто не отпустит?

– Она знала, на что идет. Знала границы своих возможностей. Заранее сказала остальным, что ее придется посадить на цепь. – Оскар болезненно поморщился. – Семеро. До нее никто не владел одновременно столькими Ллл. Это выше человеческих сил. И тоска растет по мере того, как они строят. В геометрической прогрессии. Как цена.

Джо смотрел на нее, и ужас мешался с восхищением и болью.

– Ты хотел поговорить с ней, – сказал Оскар. – Говори.

Джо робко пошел к ней и видел со стороны, как идет.

У нее были язвы на запястьях и щиколотках.

– Сан Северина?

Она отпрянула с каким-то задыхающимся, давящимся звуком.

– Сан Северина, мне нужно с тобой поговорить.

Тонкая струйка крови змейкой сползла по натянутым связкам ее левой кисти.

– Ты можешь говорить? Сан Северина…

Она бросилась на него, звеня цепью, и впилась бы в ногу, не отскочи он назад. Щелкнула зубами, прокусила себе язык. Брызжа кровью изо рта, с визгом повалилась на каменный пол.

Потом Джо видел только, как колотит в дверь и – минуту спустя – как Оскар удерживает его. Оскар наконец справился с запорным механизмом в ручке, и они вывалились обратно на дно лестничного колодца. Стали подниматься наверх. Оскар тоже задыхался.

– Мне было ее почти что жаль, – сказал он, когда дошли до середины.

Джо резко повернулся к нему:

– Ты же не?..

– Мне жаль Ллл. Я один из них – ты не забыл?

Джо увидел, что Джо двинулся дальше, неся в сердце сумятицу.

– А мне ее жалко, – сказал он наконец.

– Достаточно, чтобы вступить в армию?

– Жуп! Достаточно.

– Я на это надеялся.

Когда вышли из первой двери на улицу, Джо прикрыл глаза от яркого света.

– Ни Тай, – начал он, помолчав, – Ни Тай сказал, что говорил с ней несколько дней назад.

Оскар кивнул.

– Здесь? Он ее видел такую?

Снова кивок.

– Значит, он тоже…

Джо смотрел прямо перед собой:

– Надеюсь, он тогда долетел до солнца…

…

– И они не погрузили ее в сон, не загипнотизировали, – непонимающе проговорил Джо, глядя в стеклянную стену рубки управления.

– Когда она спит, Ллл перестают строить, – объяснил Ком. – Это одно из условий купчей. Чтобы Ллл работали, обладание ими должно быть осознанным – постоянно.

– Так я и догадывался. Но сознает ли она что-то внутри… внутри того чудовища? Может кто-то до нее достучаться?

– То чудовище – ее защита. Ты готов лететь?

– Готов, насколько это возможно.

– Тогда возьми в дорогу комплексное утверждение, нуждающееся в мультиплексной оценке. В любом обществе единственно важными являются творческие и криминальные элементы – лишь они, ставя под сомнение ценности общества, могут заставить его измениться.

– Это правда?

– Не знаю. Я не подходил к этому с мультиплексной точки зрения. Но тебе предстоит изменить общество. А у тебя нет преимуществ Ни Тая, который может обратиться к творчеству.

– Я тебя понял, Ком. А куда движется армия?

– К Звезде Империи. Ты уже знаешь, какое будет твое первое преступление?

Джо на секунду задумался.

– Вообще, пока ты не сказал, куда предстоит лететь, я хотел начать с самовольной отлучки. Теперь не знаю.

– Хорошо. До свидания, Джо.

– До свидания, Ком.

Армия не понравилась Джо практически сразу. Он всего три минуты пробыл с другими новобранцами на трехкилометровом линкоре со стеклянной обшивкой, когда мимо прошел принц Нактор. Все расступились, и принц увидел Чертыша. Чертыш увлеченно маршировал по палубе и что-то чирикал. Джо хотел его забрать, и принц спросил:

– Твой?

– Так точно.

– На борту ему не место.

– Слушаюсь. Немедленно приму меры.

Со своим новым зрением он без труда высмотрел на корабле место, где спрятать Чертыша. Корабль недавно модернизировали, старое оборудование заменили на новое, более компактное. Наблюдательный отсек с контактным фоторегенератором стал не нужен, его сперва превратили в склад ненужных вещей, а позже опечатали.

Джо ускользнул из толпы рекрутов, прихватил из технического шкафа кротеновый ключ и нашел опечатанный люк. Оторвал ключом защитные полоски металла, подтолкнул Чертыша в темноту и закрыл было люк, но тут ему пришла идея. Вернулся к шкафу, взял буквенный трафарет, банку желтой краски и кисть. На люке вывел надпись: «ВХОД ДЛЯ ПЕРСОНАЛА С ЛИЧНЫМ КОДОМ „ДЖ-О“».

На верхнюю палубу он вернулся как раз вовремя: выдавали форму и снаряжение. Выдали и ему. Взамен вещей начальник снабжения потребовал с него какой-то талон. Джо сказал, что у него нет талона. Начснаб удалился орать на управляющий компьютер, а Джо вернулся к люку и вошел внутрь. Внутри оказался коридор, такой низкий, что его желтоволосая макушка собирала пыль с потолка. Потом зазвучала музыка.

Такой инструмент он уже слышал – очень давно, когда был бегунком. Это была гитара Рона. Только здесь гитара играла гораздо быстрее. И голос – такого голоса он не слыхал никогда. Он тек медленно и густо, как мелодия его окарины. Джо ждал. Тянуло посмотреть, но он вытерпел. Песня кончилась и тут же зазвучала снова. Он взял окарину и стал подыгрывать голосу. Голос умолк. Умолкла гитара. Джо доиграл до конца и вышел на свет. Она сидела на полу, а за спиной у нее высилась груда кристаллических блоков. Стеклянная обшивка пропускала белое сияние планеты Тэнтемаунт. Она подняла взгляд от гитары, и ее лицо – прекрасное, смуглое, с тонкими чертами, обрамленное тяжелыми каштановыми волосами, перекинутыми на сторону, – исказилось немым ужасом.

– Что ты тут делаешь? – спросил Джо.

Она вжалась спиной в кристаллические блоки. Ее рука, плоско лежащая на светлом дереве гитары, соскользнула вниз, оставив на лаке переливчатые следы.

– Ты Чертыша не видела? Это коточертик – вот такого размера примерно, восемь лап, три рога. Минут пятнадцать назад сюда зашел.

Она резко покачала головой – так резко, что он понял: отрицание относится не к котенку, а ко всему вообще.

– Кто ты? – спросил Джо.

И в эту секунду из-за блоков высунулся Чертыш. Подскакал к девушке, завалился на спину, замельтешил лапами в воздухе, показал язычок – в общем, проявил обаяние. Джо протянул ногу и почесал ему пузико босым пальцем. Он так и был голый после первичного медосмотра, а форма висела у него через руку. На девушке была белая блузка с высоким стоячим воротником и черная юбка чуть ниже колен. То, что напугало ее, казалось, пряталось где-то под формой: она смотрела так, словно хотела разглядеть что-то сквозь ткань. Джо прочел в ее подвижном лице нарастающее смятение.