– Поторопись. Время теряем.

– Иду, иду. Какую бы мне форму принять?

– Парень – симплекс. Он только одну форму воспримет всерьез и не спишет на кошмар завтра утром.

– Ладно. Работаем. До свидания, Яхонт.

– До свидания, – ответил я и приступил к кристаллизации.

Норн стал прорываться наружу. Вот кипящее желе осело, и он вышел туда, где среди камней замер симплексный парень. «Кис-кис-кис!» – телепатировал я чертенку. Он оказался весьма покладист.

Джо Комета шел обратно к пещерам, наигрывал на окарине медленные напевы и думал. Самоцвет (то есть Яхонт, то есть я) лежал у него в поясной сумке. Коточертик то цапал зубами светлячков, то останавливался вытащить колючки из присосок на лапах. Потом вдруг перекатился на спину и зашипел на звезду, но тут же вскочил и помчался за Джо. Да, это был далеко не симплекс. Джо дошел до выступа Сахарной горы, заглянул за край – и увидел в дверях пещеры очень сердитого дядю Клеменса. Джо пошарил во рту языком в поисках крошек от обеда. Ясно было, что спать придется без ужина. Над головой прозвенел голосок:

– Ау, дуралей! Дядь-Клем зол-перезол!

Джо глянул вверх. Там, на выступе повыше, висела Лили, его четвероюродная кузина. Джо помахал ей, и она спустилась. Ее коротко стриженные волосы торчали щетинкой – в этом Джо всегда завидовал девчонкам.

– Это тчо? Твой чертик? Как звать?

– Не мой… Ага! А это кто разрешил?

На Лили были черные сапоги до колен и перчатки до локтей, что Харона подарила ему на его двенадцать лет.

– Я хотела тебя дождать, сказать, что Клем взъярил. А висеть же надо, чтоб тебя засечь. Ну и вот.

– Жупа с два. Просто выпендрить захотела. Отдай. Дай, говорю. Тебе нельзя.

Лили нехотя стянула перчатки:

– Ну и жуп с тобой… Нельзя, значит? – проговорила она, выскальзывая из сапог.

– Нет.

– Ладно. – Она обернулась и вдруг завопила: – Дядь-Клем!

– Ты тчо?! – опешил Джо.

– Дядь-Клем, Комета приканал!

– Заткни! – прохрипел Джо и кинулся наутек.

– Дядь-Клем! А он опять в бега намылил…

Тут коточертик воткнул два рожка Лили в щиколотки, цапнул сапоги с перчатками и припустил вслед за Джо – очень мультиплексный поступок, особенно если учесть, что ему никто ничего не говорил. Четверть часа спустя, когда испуганный и злой Комета сидел среди освещенных звездами камней, наземь перед ним плюхнулась его собственность.

– Ух ты! – выдохнул Джо, разглядев коточертика в бордовой темноте. – Спасибо.

Обулся, натянул перчатки, встал:

– Харона! К Хароне надо.

Потому что это Харона подарила ему сапоги, Харона никогда на него не сердилась и, наверное, знала, что это такое – Звезда Империи. Он пошел было, потом остановился и задумчиво посмотрел на коточертика. Коточерти, как известно, существа независимые и, в отличие от собак, поноску людям не носят.

– Коточерт, – произнес Джо. – Котик-чертик. Котыш-чертыш. Чертыш – это имя. Слышь, Чертыш, хочешь со мной?

На удивление не симплексно. По крайней мере, я удивился.

Джо зашагал вперед, Чертыш – за ним.

Ближе к рассвету пошел мелкий дождь, обслюнил ему лицо, блестками налип на ресницы. Джо, как ленивец, висел под выступом скалы и смотрел вниз, на ворота Транспортной зоны. В гамаке его живота поместился Чертыш.

В краснеющем свете утра между скал медленно пробирались два грузовика с плиазилом. Через минуту Харона выйдет их впустить. Закинув голову так, что мир перевернулся, Джо видел каменистую низину, протянутый над нею двурогий Бруклинский мост и дальше – погрузочные платформы, над которыми в дымке красного рассветного дождя балансировали межзвездные корабли. Вот грузовики выехали из-под навеса кусачих лоз, закрывшего часть дороги, и Харона прошла к воротам. Впереди нее бежал ТРИпес и через решетку лаял на машины. Коточертик нервно переступил с лапки на лапку. В неприязни к собакам он напоминал настоящего кота. Харона потянула рычаг, и прутья ворот поднялись.

Грузовик загромыхал во двор, а Джо заорал со своей скалы:

– Харона! Погодь, не закрывай!

Она подняла лысую голову, нахмурила морщинистое лицо:

– Это кто таков там?

ТРИпес гавкнул.

– А ну, посторони! – Джо отцепился от камня и перекувырнулся в воздухе. Вместе с Чертышом колесом скатился по склону и, раскинув руки, возник перед ней, легко приземлившись на ноги, обтянутые волшебными сапогами.

– Хорош! – засмеялась она и сунула руки в большой карман на животе. Ее серебристый обтягивающий комбинезон лоснился от дождя. – Хорош и ловок отменно. Где гулять изволил? Уж скоро месяц, как глаз не кажешь.

– В дозоре был. В Новом Цикле. – Джо широко улыбнулся. – Вот, видишь? Подарок твой.

– Вижу и рада, что пришлись впору. Теперь войди, дитя, и дай мне закрыть ворота.

Джо поднырнул под опускающиеся прутья и вместе с Хароной зашагал по мокрой дороге.

– Харона, Звезда Империи – это тчо? И где? И как мне туда?..

Не сговариваясь, они свернули с дороги и двинулись по грубой земле низины, залегавшей под металлическим языком Бруклинского моста.

– Это великая звезда, дитя. Твои земные пращуры прозвали ее Возничий. Отсюда она лежит в семидесяти двух градусах относительно центра галактики. Гиперстатическое расстояние до нее – пятьдесят пять и девять десятых. Достижимо, но старая максима гласит: близок локоть, да не укусишь.

– Почему?

Харона рассмеялась. ТРИпес забежал вперед и гавкнул на Чертыша, который выгнул спину и начал было задираться на чертячьем, но передумал и с достоинством удалился.

– Конечно, здесь можно попроситься пассажиром на транспортный корабль, и дальше в том же роде, но тебе это, увы, недоступно.

Комета нахмурился:

– Это с чего? – Он снес когтями голову какому-то сорняку. – Да я захочу – счас прямо улечу!

Харона приподняла складку голой кожи на месте бровей:

– Да ты и вправду с планеты вон собрался!.. За четыреста лет впервые слышу здесь такие речи. Вернись к дяде, Джо Комета, и примирись с обитателями Родной пещеры.

– Вот жуп! – Джо поддал ногой камушек. – Почему нельзя, раз я хочу?

– Симплекс, комплекс и мультиплекс… – начала Харона, и я пробудился в своей сумке. Похоже, надежда еще была. Если она ему объяснит, это облегчит путь.

– Ты, Джо, живешь в симплексном обществе. Межзвездные странствия ему ни на что не надобны. Кроме водителей с плиазилом да смышленых юнцов вроде тебя, никто из ваших никогда не бывал здесь, за этими воротами. А минет год, и ты запропадешь и все это позабудешь. Разве что не так суров будешь к новым мальчишкам, что повадятся бегать к воротам и притаскивать в пещеры волшебные безделушки с дальних звезд. Кто желает странствовать меж миров, Джо, тот должен знаться с существами хотя бы комплексными, а лучше – мультиплексными. А ты и ступить как надо не сможешь на звездном корабле. Получаса не пройдет, как повернешь к дому и бросишь навсегда свою затею. Это благо, что ум у тебя симплексный: ты живешь на Джинрисе и не знаешь бед. И хоть ты бываешь здесь, тебе не страшно «разлагающее влияние», даже если бы ты ходил в транспортную зону или видел иногда вещи звездного происхождения. Вот как эти сапоги и перчатки, что я тебе подарила.

Похоже было, что Харона с этой темой закончила. Я огорчился: объяснение было никудышное, а Джо, как я теперь видел, намеревался лететь.

Но тут он сунул руку в поясную сумку, отпихнул окарину, взял меня и на раскрытой ладони показал Хароне:

– Видала такое?

Над остриями Кометиной лапы, над лицами, нависшими сверху и темными в сумерках, по лиловому черным прочертился Бруклинский мост. Лежа на ладони, я спинной гранью чувствовал исходящее от нее тепло. Прохладная капелька упала на мои лицевые грани, и лица надо мной расплылись.

– Неужто?.. Нет, быть не может… Где ты обрел его, дитя?

Джо пожал плечами:

– Так, нашел. Тчо это?

– Семью солнцами готова поклясться, что это кристаллизованный тритовианец.