– Она столько всего знает, – сказал Калли. – У меня такого безумного рейса еще не было. Один мир, другой, третий. Вот, точно: она как будто прошивает миры насквозь и тебя берет за компанию. Кто бы еще меня позвал на прием к барону – с ужином и шпионажем? На другой день – ужинаю с пиратами. А теперь вот здесь сижу. Конечно, я помогу.

– Кто о чем, а Калли про еду, – перебил Рон. – На самом деле она заставляет тебя думать. Благодаря ей я задумался о Моллье и Калли. Вы ведь знаете, что она была в триплете с Мюэлсом Эрлиндиелом, который «Звезду Империи» написал? Наверняка знаете, раз вы ее врач. В общем, с ней начинаешь думать, что люди, которые живут в других мирах – вот как Калли сказал, – где пишут книги и делают оружие, что, может, они и в самом деле существуют. А если веришь в них, то и в себя немножко легче поверить. И когда человеку, который такое для тебя сделал, нужна помощь, берешь и помогаешь.

– Доктор, – сказала Моллья, – я была мертвая. Она сделала меня живой. Что мне для нее сделать?

– Расскажите все, что знаете, – сказал он, наклоняясь вперед и сцепляя пальцы, – о Мяснике.

– О Мяснике? – переспросил Коготь.

Остальные тоже удивились.

– А что о Мяснике? Мы ничего не знаем. Только что ка’итан с ним близко сошлась.

– Но вы же с ним провели на корабле три недели. Что-нибудь заметили?

Они переглянулись, в молчании повис вопрос.

– Может, удалось догадаться, откуда он?

– С Титина, – сказал Калли. – У него клеймо на руке.

– Да нет, где он был раньше? По крайней мере за пять лет до Титина? Дело в том, что Мясник сам не знает.

Недоумение у них на лицах усилилось. Потом Коготь произнес:

– Что-то там с его языком. Ка’итан сказала, раньше он говорил на языке, в котором нет слова «я».

Т’мварба нахмурился еще больше, но тут опять щелкнула загробная связь.

– Она научила его говорить «я» и «ты». Они вечером гуляли по кладбищу, а мы зависли над ними и слышали, как они друг другу о себе рассказывали.

– «Я»? Уже что-то, – хмыкнул Т’мварба, откидываясь на спинку стула. – Занятно. Ведь я, кажется, знаю о Ридре все, что только можно. И все-таки…

– Вы не знаете про майну, – раздалось из телефона.

– Как не знаю? – удивился Т’мварба. – Я сам там был.

Бестелесные тихонько засмеялись:

– Но она вам никогда не рассказывала, чего она так испугалась.

– Это была истерическая реакция, спровоцированная прежним состоянием…

Вновь призрачный смех:

– Да нет, доктор Т’мварба, все дело в червяке. Сама птица ни при чем. Ридру испугала телепатическая картинка: огромный червяк, который ползет к ней. Червяк, которого воображала себе майна.

– Она вам об этом рассказала…

…А мне не рассказала – таково было продолжение его мысли, которая началась с легкого возмущения и закончилась изумлением.

– Другие миры, – повторили призраки. – Иногда другие миры находятся прямо под носом, а вы не замечаете. Пускай в этом ресторане будет полным-полно духов, вы все равно этого не почувствуете. Даже остальные за этим столом сейчас толком не знают, что мы говорим. А капитан Вон умела общаться с нами без телефона. Она прорезала границы миров, но не только – она же их и соединяла. И миры становились больше.

– Тогда кто-то должен сообразить, откуда, из какого мира – вашего, моего или ее – появился Мясник.

Тут на него нахлынуло воспоминание, будто музыкальная пьеса разрешилась каденцией, и он засмеялся. Остальные взглянули на него вопросительно.

– «Где-то в Эдеме – червь, червь…» Одно из первых ее стихотворений. А я и не догадывался.

– И что, я должен радоваться? – спросил Т’мварба.

– Вы должны заинтересоваться, – ответил генерал Форестер.

– Вы посмотрели на гиперстатическую карту и обнаружили, что, хотя места, где в последние полтора года происходили диверсии, разбросаны в нормальном пространстве по всей галактике, все они находятся в пределах гиперстатического прыжка на катере из Пояса Спечелли. Вы также обнаружили, что, пока Мясник был на Титине, никаких «несчастных случаев» не происходило. Иными словами, вы обнаружили, что – если судить хотя бы по его перемещениям – во всей этой кутерьме, возможно, виноват Мясник. Нет, меня это совсем не радует.

– Почему?

– Потому что он очень важен.

– Важен?

– Да… для Ридры. Мне ее экипаж сказал.

– Он? – И тут до генерала дошло. – Этот?! Не может быть! Чтобы такой подонок… Да нет! Измена, саботаж, а одних убийств… Да этот тип…

– Вы как раз не знаете, что он за тип. И если все эти диверсии устроил действительно он, перед нами человек не менее выдающийся – в известном смысле, – чем Ридра. – Т’мварба поднялся с кресла. – Так как? Дадите мне испробовать мою идею? Ваши я слушаю все утро. А моя, может быть, и сработает.

– Но я так и не понял, чего вы хотите.

Т’мварба вздохнул:

– Во-первых, я хочу, чтобы нас с вами и Ридру с Мясником отвели в самую секретную, глубокую, укрепленную и защищенную темницу, какая только есть в Штаб-квартире…

– Но у нас нет темн…

– Да ладно вам, – мягко сказал доктор. – Война ведь, если не забыли.

Генерал поморщился:

– К чему такие предосторожности?

– Этот парень уже такого натворил!.. А то, что я хочу попробовать, ему не понравится. Честно говоря, мне было бы спокойнее, если бы меня прикрывали все вооруженные силы Альянса. Хоть был бы реальный шанс.

Ридра и Мясник сидели привязанные ремнями к пластмассовым сиденьям, вмонтированным в противоположные стены камеры. Т’мварба проводил взглядом устройства, которые рабочие выкатывали из помещения.

– А говорите, ни темниц, ни пыточных застенков, а, генерал? – Он опустил глаза на каменный пол, на засохшее бурое пятно рядом с носком его ботинка, и покачал головой. – Честно говоря, лучше бы тут все сперва промыли кислотой и продезинфицировали, но я понимаю, мы так неожиданно…

– У вас все оборудование с собой, доктор? – спросил генерал, игнорируя издевку. – Если хотите, я вам за пятнадцать минут созову лучших специалистов.

– Места не хватит, – сказал Т’мварба. – У меня девять специалистов вот тут. – Он положил руку на компьютер, который установили в углу рядом с другими приборами. – В общем, я бы и без вас обошелся. Но вы все равно не уйдете, так что попрошу не мешать.

– Вы сказали, – продолжил Форестер, – что нужно максимально усилить охрану. Могу вызвать сюда несколько мастеров айкидо, тяжеловесов.

– У меня у самого черный пояс по айкидо. Думаю, нас двоих вполне хватит.

Генерал удивленно приподнял бровь:

– Сам я каратист. Айкидо мне как-то никогда не давалось. У вас правда черный пояс?

Т’мварба поправил какую-то громоздкую штуковину и кивнул:

– И у Ридры тоже. Но я не знаю, что может выкинуть Мясник, так что на всякий случай пусть обоих привяжут покрепче.

– Хорошо, – ответил генерал и что-то нажал в углу косяка.

В дверном проеме начала медленно опускаться металлическая пластина.

– Мы здесь пробудем пять минут.

Пластина доползла донизу, и ее край слился с поверхностью пола.

– Теперь мы законопачены наглухо. Вокруг – двенадцать уровней защиты, ни один из которых преодолеть невозможно. Никто даже не знает, где это место находится, и я в том числе.

– После всех этих лабиринтов, через которые мы шли, еще бы, – ответил Т’мварба.

– На случай если вдруг кто-нибудь нарисует карту, эту камеру автоматически сдвигают каждые пятнадцать секунд. Он не выберется. – Генерал показал на Мясника.

– И сюда никто не заберется, правильно? – сказал Т’мварба и что-то нажал.

– Объясните еще раз.

– Врачи на Титине говорят, у Мясника амнезия. Значит, его сознание ограничено синапсами, которые образовались не ранее шестьдесят первого года. То есть оно как бы привязано к одной конкретной зоне коры. Эта штука… – взглянув на Ридру, он надел на Мясника металлический шлем, – будет создавать в этой зоне определенный дискомфорт, пока сознание не выйдет за ее пределы.