Я не испытаю чувства собственной ущербности, если в эссе на тему «знак и символ» останусь на уровне разбора табличек на дверях туалетов. Но современный интеллектуально развитый читатель с самого начала ждет, когда же я выйду на уровень проблематики, заданный Мишелем Фуко и Умберто Эко, Мирчей Элиаде и  Фердинандом де  Соссюром, Хорхе Луисом Борхесом и  Жюлем Делёзом, Юрием Лотманом и  Клодом Леви-Строссом… Размышления о знаках, символах и их связи с реальностью приводят философов в увлекательный мир, в котором практически всё – даже, собственно, язык, не говоря уж о мифах, религиях и пр.,  – есть лишь более или менее отвлеченные символы действительности… Сказав это, я приблизился к большой науке – семиотике. В ее предметную область как раз и входит проблематика знака и символа, значения и смысла. Не буду пытаться дать какое-нибудь краткое описание этой науки. Полагаю, что я недостаточно хорошо в этом разбираюсь. Заинтересованный читатель самостоятельно погрузится в эти непростые, но увлекательные размышления о знаках и знаковых системах. Для моей книги достаточно будет указать на то, что любой знак – слово или графический символ – предполагает, что какие-то люди договорились приписывать ему какое-то значение. То есть за знаком, его восприятием всегда стоит какая-то договоренность. У каждого знака имеется сложная структура. Он несет в себе как имя, так и стоящие за ним смыслы (см. Значение и смысл). Эта книга являет собой многослойную знаковую систему, структурно собранную из слов и ассоциативно связанных с ними смыслов. Картины мира, о которых я здесь говорю, и моя картина мира, которую я частично здесь раскрываю, также являются знаковыми системами. (См. Картина мира.) Процесс нанизывания мною ассоциативных образов есть процесс интерпретации знака (слова), порождения значения. Этому процессу придумано название: семиозиз. Семиозис и делает знак знаком: знаком может быть то, что так или иначе интерпретировано. На этом я должен остановиться. Поскольку началось превращение свободного творческого полета, праздника ничем не сдержанной фантазии – именно так книга и пишется – в научное или наукообразное описание. А это может убить во мне художника. А я этого не хочу. Я хочу быть не скучным ментором, а веселым собеседником. Так что вернитесь лучше к размышлениям о табличках на дверях туалетов…

См. также Неизвестное. Существует большой раздел философии, изучающей, что такое знание. Это направление называется по-разному: теория познания, гносеология, эпистемология. Различия между ними есть, но для целей этого эссе они малосущественны. На уровне общей культуры, не углубляясь в тонкости, можно эти понятия использовать как синонимы. Есть и научное направление – когнитивистика (от лат. cognitio «познание»)  – междисциплинарное научное направление, исследующее процесс познания с разных сторон. Разумеется, в научной литературе даны определения того, что есть познание и что есть знание:

–  познание – совокупность процессов, процедур и методов приобретения знаний о явлениях и закономерностях объективного мира;

–  знание – результат процесса познавательной деятельности.

Все кажется логичным, простым и понятным. Но возникают ситуации, когда мне не все понятно и хочется кое-что уточнить.

У познания имеются различные формы: научное, художественное, философское, мифологическое (см. также Мировоззрение). Когда я размышляю о том, что является результатом процесса художественного познания, я не готов назвать это знанием: не знания я обретаю, слушая, например, музыку. Обретаю я эмоции, чувства, некие образы, порожденные моим сознанием. То же самое справедливо и при актах мифологического, религиозного познания. То есть хотел бы уточнить: знание конечно, результат познавательной деятельности, но всегда результатом познавательной деятельности является знание. Этот нюанс очень важен при обсуждении религиозной веры и религиозного «знания». Я нередко встречаюсь с утверждения типа: «вера – это уверенное, т.  е. надежное, достоверное знание о чем-то» или «вера – это знание, это познанное».

Не могу с этим согласиться. Вера – это комплекс эмоций, ощущений, образов. Вероучение, на основе которого складываются и функционируют церкви, это набор неких утверждений, сведений, суждений, предписаний и пр.  – вот это уже может быть сведениями и знанием.

Важно прояснить отличия сведений, информации от знаний. Знания – это те сведения (информация), которые позволяют человеку (группе людей) «принимать решения, определяющие эффективные действия этих или иных лиц».

И еще хочу добавить. Знание противоположно незнанию: незнание не есть результат познания. А вот оппозиция «знание – вера» иная: и  то и другое – результаты познания, но качественно разные.

Разумеется, возможно (и оно встречается) расширительное толкование «знания», в которое включают вообще все, что я знаю, чувствую, воспринимаю, представляю и т.  п. Такого толкования следует избегать, поскольку оно лишь вносит путаницу.

В действительности каждый из нас оперирует некой иллюзией о собственном уровне знаний, причем – чаще всего – иллюзией комплиментарной по отношению к самому себе. Мы переоцениваем уровень собственных познаний, и это не мое предположение, а результат многочисленных исследований. Этим занят упомянутый раздел науки – когнитивистика, то есть наука о знании. В ней разработаны методы оценки и сравнения подлинных, настоящих знаний и нашего ощущения, оценки этих знаний. Методик много, вот пример одной из них.

Задают вопрос: оцените (скажем, по шкале от 1 до 10 баллов) ваш уровень знаний о том, как работает застежка-молния. После того как человек выставил оценку своим знаниям, его просят описать поподробнее, как конкретно в деталях работает застежка-молния. Большинство людей с этим заданием справляются не просто неудовлетворительно, а настолько неудовлетворительно, что сами охотно изменяют ранее выставленную себе оценку, снижают ее. Какой вывод из этого? Вывод можно сформулировать, используя известное высказывание Стивена Хокинга: «Главный враг знания – не невежество, а иллюзия знания».

Желающим погрузиться в эту проблематику могу порекомендовать весьма живо написанную книгу «Иллюзия знания», написанную Стивеном Сломаном и  Филипом Фернбахом, вышедшую в русском переводе в 2017 году. 

Рассуждения об отличиях «смысла» и «значения» привели к возникновению нескольких научных, философских направлений. Каждое из них развилось до уровня довольно высокой степени сложности, и понять все тонкости бывает непросто. Спасает то, что большинству людей эти тонкости и не нужны. Но общее представление об этом иметь не просто полезно, но, пожалуй, необходимо. Особенно в контексте главных тем этой книги: картина мира, мировоззрение, смысл жизни…

Упрощенно, но понятно: значение слов – это то, что о каждом слове написано в толковых словарях. Слово является как бы представителем, знаком предмета, явления, действия и т.  п. Значение – это то знание, те признаки предмета, которые всеми понимаются или должны пониматься примерно одинаково. Смысл же непременно наполняет слово индивидуальными аспектами, субъективным восприятием и ассоциациями. Все эта книга – иллюстрация, собрание примеров взаимосвязи значений и смыслов слов. Например, в главе «Абрикос» я  привожу значение слова: плод дерева, латинское название Malus armeniaca и т.  д. Но наполняю это слово многими смыслами, которые возникли и существуют в моем сознании, в моей голове. В этот большой смысловой образ вовлечены разнообразные ассоциации, рожденные увиденным, услышанным, прочитанным и пережитым.

То же самое – ассоциативное раскрытие смыслов слов – относится ко всем остальным словам книги. Поэтому и словарь назван мной ассоциативным. Это словарь не значений, а смыслов. Причем моих смыслов. Знакомя читателя с моими смыслами, я пробуждаю в нем работу своего генератора смыслов, возбуждаю в его воображении и памяти волну, цепочку его собственных ассоциаций. Я оживляю, вдохновляю, взываю к жизни его собственную картину мира, что делает жизнь яркой и о-смысленной.