На что вдова отвечала:

— Уж я-то точно этого не хочу.

Однажды Пэт взял на воскресный обед Денни. Он знал, что Милочка Мэгги горячо любит детей и что его жена их любила. Он решил, что миссис О’ Кроули испытывает к детям похожие чувства.

— Денни, ты бы хотел, чтобы миссис О’ Кроули стала тебе матерью?

Денни взглянул на нее и решил, что не хотел бы.

— Мне все равно.

— Миссис О’Кроули, а вы бы хотели такого сына, как Денни?

Миссис О’Кроули ничего не имела против детей. Они ей просто не нравились.

— Он вполне милый мальчик, — ответила она. — Если любить детей.

Пэт решил, что ему лучше отложить ухаживания, пока он не найдет, с какой стороны к ним подступиться. Он пестовал свою язвительную дружбу с Мик-Маком. Все долгое лето и раннюю осень они проводили вечера в бессмысленных спорах.

— Если бы на мне не висели двое детей, — говорил Пэт, — я бы пошел в армию.

— Конечно, с твоей-то помощью немцев тут же растерли бы в порошок, — заявил его почитатель.

— Немцев? — в изумлении переспросил Пэт. — Да я же в немецкую армию пошел бы.

— Почему? Ты не немец.

— Я бы все равно пошел в немецкую армию, чтобы как следует взгреть англичан.

— За что ты хочешь их взгреть?

— За то, что они сделали с Парнеллом[43].

— А что они сделали с Парнеллом? — спросил Мик-Мак без всякой задней мысли.

— А ты не знаешь? — Пэт был в шоке.

— Я тогда был мальчишкой в Дублине.

— Ты невежа, а еще ирландец!

Мик-Мака это задело, но он промолчал.

— И ты считаешь себя мужчиной, — фыркнул Пэт, набиваясь на ссору.

— Считаю, — ответил Мик-Мак с неожиданным достоинством.

— Тогда зачем ты все это от меня терпишь?

— Терплю, — тихо ответил коротышка, — потому что ты все-таки мой друг.

— Крепко же тебе нужны друзья, если ты терпишь всю мою пургу.

— Дрянной друг лучше, чем ничего.

Лето сменилось осенью. У Денни начались занятия в школе. Пэт отправился к своему суперинтенданту и спросил, как скоро ему можно будет выйти на пенсию. Он посвятил уборке улиц больше двадцати пяти лет и считал, что этого более чем достаточно.

— Люди в траншеях гибнут, — ответил суперинтендант, — чтобы такие, как ты, могли жить дальше.

— Жить и грести конский навоз, — пробормотал Пэт.

— А ты уходить собрался! Еще раз явишься проситься на пенсию, отправлю тебя баки мусорные таскать, и через пять лет отправишься на покой с грыжей в придачу. Пошел вон, живо!

Милочка Мэгги получила от Сынка длинное письмо. Он писал, что ходят разговоры, будто к Рождеству солдаты выберутся из траншей. Он просил ее выйти за него замуж. Писал, что хочет остепениться и завести семью. Он уже сообщил об этом родителям, и отец ответил, что отдаст ему половину дохода от мастерской. А его мать, сестра и братья в Милочке Мэгги души не чают.

Милочка Мэгги решилась. «Я хочу детей, много-много, и чтобы у них был дом. Сынок станет хорошим отцом, хорошим добытчиком, хорошим мужем, каким был дядюшка Тимми. Конечно, с ним будет не посидеть за разговором. По вечерам он будет играть в боулинг, ходить на собрания профсоюза, и раз в неделю играть с ребятами в карты и, может быть, рыбачить в Канарси, как другие мужчины. В первый год мне будет одиноко, но потом у меня пойдут дети, и у меня не будет ни минутки свободной. Он мне нравится. Я его уважаю. Я горжусь тем, что все о нем так хорошо отзываются. Все это сложится в любовь, если не сейчас, то когда-нибудь. По крайней мере, я ему нужна. Быть нужной — это так здорово. И мне хочется иметь мужа. Мне хочется детей. Мне не хочется ждать…»

Милочка Мэгги решила выйти за Сынка, и это решение принесло в ее душу мир.

И тут пришли вести от Клода Бассетта!

Отец перехватил почтальона на крыльце, как обычно. Пэт уходил на работу. Милочка Мэгги видела, как почтальон вручил ему открытку. Она увидела, как напряглось лицо отца, когда тот прочитал сообщение, и все поняла! Милочка Мэгги выбежала на крыльцо и протянула руку. Пэт даже не шевельнулся, чтобы отдать открытку. Ей пришлось взять ее самой. Послание было кратким: «Дорогая М., жди меня. Еду. С любовью, К. Б.»

Лицо Милочки Мэгги просияло. Она прижала открытку к груди и улыбнулась отцу:

— Ах, папа! — Она была счастлива.

— Откуда она пришла? — хрипло спросил Пэт.

— Ты же смазал штемпель пальцем! Теперь я никогда этого не узнаю. Ох, папа.

— А как же сантехник?

— Какой сантехник?

— Если ты собралась загубить себе жизнь, то губи ее с сантехником, а не с этим треклятым Клодом Бастидом.

— Бассеттом, — поправила Милочка Мэгги. И задохнулась от возмущения: — Откуда ты знаешь про Сынка Фида?

— У меня есть способы разузнать то, что некоторые от меня вроде как скрывают.

— Папа! Ты читал мои письма из верхнего ящика!

— Если ты не хочешь, чтобы их читали, не оставляй там, где их могут найти.

Пэт ушел на работу.

Милочка Мэгги села за кухонный стол и стала радостно рассматривать открытку. Почерк Клода показался ей очень красивым, словно оттиск на свадебном объявлении. Она растроганно улыбнулась, глядя на картинку — горы, небо и река, утонувшие в розовом свете. Надпись гласила: «Закат на Западе».

Милочка Мэгги стерла размазанные чернила влажной резинкой, но штемпель стерся вместе с чернилами. Она посмотрела на то, что от него осталось, и с грустью подумала, что уже никогда не узнает, из какого города открытка была отправлена.

«И он тоже мне никогда не скажет».

Несмотря на то что Милочка Мэгги понятия не имела, когда именно Клод вернется, она сразу же начала готовиться к его возвращению. Она вымыла голову и порадовалась, что не подстриглась, потому что чувствовала, что ему бы это не понравилось.

Милочка Мэгги взяла открытку и прижала ее к щеке, подумав: «Его рука лежала на ней, пока он писал. Его пальцы приклеивали марку». Она представила, как Клод стоит у почтового ящика в незнакомом городе, еще раз читая надпись на открытке, прежде чем опустить ее в прорезь.

Заплетя волосы в косы и подколов их вокруг головы, Милочка Мэгги села писать Сынку.

«…большая честь для меня. Но я вынуждена сказать, что встретила другого, и…»

Она подумала написать «надеюсь, мы останемся друзьями», но тут же отбросила эту идею. Она знала, что никакой дружбы у них не выйдет. Между ними должна была быть любовь или ничего.

«А мне так хотелось бы с ним дружить, — с грустью подумала Милочка Мэгги. Болтать с ним, улыбаться ему, любить его — так же, как я болтаю с отцом Флинном и мистером Ван-Клисом, улыбаюсь им и люблю их».

Сынок написал ответ. Милочка Мэгги прочитала его сквозь слезы.

«…значит, как говорят у нас во Франции, о-резервуар[44]. Но, если по-честному, дорогая моя Милочка Мэгги, желаю тебе всего самого наилучшего…»

Милочка Мэгги положила последнее письмо Сынка в стопку к остальным, где уже лежала его фотография, перевязала голубой ленточкой со старой нижней юбки и положила связку в коробку, где лежали гребни со стразами, принадлежавшие ее матери.

В ноябре Милочка Мэгги устроилась на работу вечерней кассиршей в местном кинотеатре. Когда Пэт работал по вечерам, Денни сидел в последнем ряду и смотрел кино. Работа сестры ему чрезвычайно нравилась.

Милочка Мэгги зарабатывала двадцать долларов в неделю и почти все откладывала. Она знала, что Клод скоро вернется и что они поженятся, и ей хотелось купить свадебное платье и кое-что из домашней утвари. Ей нравилось продавать билеты и болтать с теми, кто их покупал. Когда совсем похолодало (в билетной кассе не было отопления), она приносила из дома грелку, снимала туфли и ставила на эту грелку обтянутые чулками ноги. Тепла хватало на весь вечер.