— Не знаю, — Милочке Мэгги стало очень не по себе. — Нет. Я бы этого не хотела. Разве тебе хотелось бы стать цветком?

— Цветком — нет. Птицей.

— Птицей? — в изумлении выдохнул Денни.

Милочка Мэгги крепко сжала ему плечо, чтобы он не засмеялся.

— Но почему? — спросила она.

— Потому что птица свободна… Она летает над морем и сушей.

— Зимой, — заявил Денни, — к нам во двор прилетают воробьи, и Милочка Мэгги кидает им хлебные крошки.

— Нет, не воробьем, не маленькой птичкой. Огромной серо-белой морской чайкой. Я видел таких, когда несколько недель назад ехал на пароме со Стейтен-Айленда. Вот такой птицей мне хотелось бы стать, Денни.

Этот разговор приводил Милочку Мэгги в замешательство и смущение. Когда Денни побежал вперед с криком: «Вот она! Я сам нашел могилу!» — она испытала облегчение.

Клод прочитал имена на надгробиях вслух.

— Майкл Мориарити. Сильное имя.

Он сделал паузу и вздохнул.

— Мэри Мур. Звучит как вздох в долине в серый осенний день.

На глаза Милочки Мэгги навернулись слезы, потому что эти слова показались ей очень красивыми. Но Денни отшатнулся и посмотрел на Клода с подозрением. Клод ему нравился, когда рассказывал про воздушных змеев и тому подобном. Но когда он рассуждал про то, чтобы стать птицей, или о том, как звучит чье-то имя, Денни уже не был так уверен в своей к нему симпатии.

На обед Милочка Мэгги с Клодом заказали традиционный творог с зеленым луком, а Денни — его обычный хот-дог и клубничный лимонад. Официант спросил Клода, не хочет ли тот взять в дополнение кружку пива, на что Клод ответил «нет» таким тоном, словно предложение выпить пива было для него возмутительным. Милочке Мэгги это понравилось. Она подумала, что, по крайней мере, он не пьет. Она пригласила Клода к себе домой на пасхальный обед. Приглашение было принято с почтительной благодарностью.

С лестной любезностью Клод уточнил у Денни:

— Денни, ты ведь не против?

— Нет, — ответил тот.

Он был настолько поражен обращением к собственной персоне, что позабыл про желание Клода превратиться после смерти в птицу.

Они все поднялись по лестнице, в руках у Денни были пасхальные корзинки для близнецов. Милочка Мэгги постучала в дверь Лотти.

— Кто там? — крикнула Лотти.

— Я. Милочка Мэгги и Денни.

— С другом! — крикнул Клод.

Воцарилось осязаемое молчание, в конце которого Лотти крикнула:

— Минуточку, пожалуйста.

За дверью послышались торопливый глухой стук и возня. Милочка Мэгги поняла, что Лотти яростно приводит комнату в порядок для гостей.

— Наверное, мне нужно было послать ей открытку, — прошептала Милочка Мэгги. — Но я думала, что она меня ждет. Мы с Денни всегда приходим в канун Пасхи с корзинками.

Слегка взлохмаченная Лотти осторожно открыла дверь, откровенно уставилась на Клода и сказала: «Входите». Она тепло обняла Милочку Мэгги, поцеловала Денни в нехотя подставленную щеку, улыбнулась Клоду и представилась:

— Я их тетка, Лотти.

— Тетя Лотти, — ответила Милочка Мэгги, — познакомься с мистером Бассеттом.

Клод взял руку Лотти и склонился над ней, немного слишком низко.

— Познакомиться с вами — это удовольствие, которого я очень долго ждал.

Милочка Мэгги приуныла. Клод заговорил как «образованный», и она знала, что тетя Лотти решит, что тот важничает. Милочка Мэгги видела, что тирада Клода ошарашила Лотти, ожидавшую привычного «Приятно познакомиться».

Лотти ответила обычным «Мне тоже», и почувствовала себя глупо, потому что ее ответ не сочетался со словами Клода. Она не ждала удовольствия с ним познакомиться, потому что еще несколько мгновений назад не подозревала о его существовании.

— Вот это для близнецов, — Денни протянул Лотти две корзинки.

— Как жаль, — ответила она, — что их здесь нет. Вчера вечером, — пояснила она Милочке Мэгги, — из-за объявления войны Грейси приснилось, что Уидди погиб на своем линкоре, и она заявила, что если он умрет, то дети — это единственное, что у нее останется, и забрала их обратно.

Лотти из вежливости добавила специально для Клода:

— Видите ли, мистер Бассетт, между Денни и моими внуками-близнецами всего несколько недель разницы.

— Правда? — переспросил Клод.

Лотти подумала, что ее фраза вышла недостаточно убедительной.

— Да, — выразительно подтвердила она.

— Как матушка? — поинтересовалась Милочка Мэгги.

— Мама уснула, пока я кормила ее ужином, и я уложила ее в постель. Теперь она ест только картофельное пюре со стаканом портвейна, который ей разрешил доктор.

Лотти повернулась к Клоду:

— Знаете, моей матери уже девяносто два года.

— Правда?

— Да, разумеется.

— Тетя Лотти, можно я покажу ему альбом? — спросил Денни.

— Конечно, Денни, покажи.

И Лотти снова обратилась к Клоду:

— Мистер Шон, Тимми, мой покойный муж… — Она сделала паузу. Клод тоже молчал, понимая, что от него чего-то ждут, но чего?

— Упокой, Господи, его душу, — сказала Милочка Мэгги.

— …подарил его мне, — продолжила Лотти, — на пятую годовщину нашей свадьбы. А на карточке он написал: «Моей душеньке». Он всегда называл меня душенькой.

— Да неужто! — Клод открыл альбом и резко наклонился к нему ухом, чтобы расслышать треньканье музыки. — Ба! Какая прелесть.

Лотти бросила на него странный взгляд. Она повернулась к Милочке Мэгги.

— Пойдем-ка со мной на минутку на кухню. Хочу тебе кое-что показать.

Клоду она бросила:

— Вы нас извините?

— Конечно, — ответил тот и встал.

— Сидите.

Выйдя на кухню, Лотти заговорила натужным, торопливым шепотом.

— Кто это?

— Клод Басс…

— Я знаю, как его зовут, но кто он такой?

— Я познакомилась с ним в понедельник на прошлой неделе.

— Чем он занимается?

— О, разными вещами.

— Он что-то делает?

— Разные вещи.

— Откуда он родом?

— Из разных мест.

— Откуда?

— Тетя Лотти, я не знаю.

— У него есть родители?

— Не знаю. Он не говорил, а я не спрашивала.

— Он не католик.

— Я не спрашивала…

— А я знаю. Потому что он не сказал «Упокой, Господи, его душу», когда я упомянула про Тимми. Послушай! Я — твоя крестная и обязана проследить, чтобы ты не выскочила замуж за человека не твоей веры.

— Тетя Лотти, тебе он не нравится?

— Нет.

— Почему?

— Потому что он не похож на Тимми. Ох, Милочка Мэгги, дорогая, что ты в нем нашла?

— Все. Например, когда он говорит… слушая то, что он говорит, я чувствую себя принцессой.

— А видя то, что Тимми для меня делал, я чувствовала себя королевой. Например, то, как он поднимал на плиту чан с бельем. Твой парень только взглянул бы на нее и изрек: «Интересная штука, не так ли?»

— Ах, тетя Лотти, если бы ты знала, как я его люблю, ты бы не стала так плохо о нем отзываться.

— А за что ты его любишь?

— За то, что я ему очень нужна.

— Свежо предание! — цинично шикнула Лотти.

— Так же, как ты была нужна дяде Тимми.

— Тимми никто не был нужен. Он был нужен мне.

Милочка Мэгги повесила голову. Ей было грустно, потому что ее любимой крестной не понравился ее возлюбленный.

— Он вызвался пойти со мной завтра на мессу, — с надеждой в голосе сказала она.

— Разумеется! Разумеется! Эти краснобаи до женитьбы сделают все, что угодно, а после — пшик. Вот что я тебе скажу, Милочка Мэгги: я обязана проследить, чтобы ты за него не выскочила. И ты за него не выскочишь. Я тебе все сказала, теперь нам лучше вернуться. А не то он подумает, что мы о нем судачим.

Выйдя из кухни, Лотти заговорила громко и с живостью, словно продолжая прерванный разговор:

— Я только хотела, чтобы ты взглянула на мой новый валик для белья и сказала, не много ли я за него заплатила.

Клод не поддался на эту уловку. Он стоял возле каминной полки, держа в руках фарфоровую собачку-мопса с присосавшимися к ней фарфоровыми щенятами, и умоляюще смотрел на Милочку Мэгги. Ее захлестнула волна сочувствия.