Хью посмотрел на нее: глаза его стали совсем темными.

– Я обдумаю твое предложение.

Этель поняла, что большего от него не добьется. И тогда она предложила брату поехать вместе с ней и Гарри в Бойсе, посмотреть новую квартиру. Отец тоже к ним присоединится, хотя он очень занятой человек… но ведь такие события, как свадьба дочери, бывают только раз в жизни. Хью с доктором Бертрамом смогут принять решение позднее.

В Бойсе доктор Бертрам поселился в отеле, а Хью попросился в гости к приятелю – тому самому Неду Спарксу. Вечером, когда они отметили новоселье, он попрощался с сестрой и ее мужем и отправился по знакомому адресу.

Нед Спаркс тоже жил на квартире – снимал две комнаты в пансионе, пока искал свое призвание и источник заработка, подобно самому Хью. Хью дал ему в долг пятьдесят долларов из тех пяти сотен, что получил от Маклира. Он хотел просто подарить другу деньги – но Нед настаивал на том, чтобы рассчитаться!

На себя Хью потратил еще пятьдесят долларов, а остальное сперва хотел отдать сестре, на обзаведение… но теперь крепко задумался. Он никогда еще не держал в руках такой большой суммы наличными. Может, разумнее положить их в банк, на черный день?

Когда молодой человек не был занят этими расчетами и мыслями о будущем, он думал об Амен-Оту. Это было ее настоящее – изначальное имя, даже если упоминание его причиняло ей страдания. Неумерщвленная египтянка призналась ему в любви – и она не лгала!..

Хью, конечно, понимал, что они не смогут быть вместе, как Этель и Гарри, как обыкновенные влюбленные пары… хотя разве бывают какие-нибудь влюбленные «обыкновенными»? Но он тосковал все сильнее от невозможности, от безысходности своего чувства.

Вдруг Хью заметил, что пришел совсем не туда, куда направлялся: он помнил, что миновал сквер и журнальный киоск по соседству с пансионом, где жил Нед, и узнал фигурные газовые фонари, выстроившиеся в ряд вдоль мощеной улицы. Но это было совсем другое место!

Хью остановился, рассерженный и раздосадованный. Он всегда запоминал дорогу с первого раза – память у него была профессиональная; и никогда еще не плутал.

А потом из тени фонаря вышла она.

Амина Маклир была одета в то же белое платье, что и в их прошлую встречу. Под горлом переливалась красная ониксовая брошь в форме скарабея; египтянка была без шляпы, и густые черные волосы рассыпались по плечам. Оказалось, что они отросли с момента воскрешения.

Амина приблизилась и молча взяла его за руку. И повела за собой. Хью пошел, ощущая во всем теле восхитительное покалывание от ее прикосновения.

– Но куда мы идем?..

Египтянка обернулась и приложила палец к губам. А потом разжала свободную руку, и на ее ладони блеснул маленький медный ключ.

– Вот. Нам никто не помешает.

Хью остановился. Невероятная догадка наполнила его сладостным и пугающим предвкушением. Он не отрываясь смотрел на свою смуглую возлюбленную, в которой для него сосредоточилась вся вселенная.

– Ты хочешь, чтобы мы…

– Ты должен стать моим мужем, – ответила Амен-Оту. Она глядела на него жадно и в то же время умоляюще; и улыбнулась робко, как дитя. Такого выражения Хью никогда еще у нее не видел.

Они поднялись по лестнице незнакомого дома, и египтянка отперла дверь одной из квартир на втором этаже – тут их было две, одна напротив другой. Они вошли: Хью вдохнул слабый запах корицы и мускуса. Амина зажгла бра на стене, и молодой человек окинул взглядом прихожую.

– Хорошая квартира, – произнес он, заметив тисненные золотом обои, паркетный пол, трюмо. Он оказался так взволнован… и уже возбужден тем, что произойдет, что ему почти не было дела до обстановки. Но следовало сказать хоть что-нибудь.

– Чья она? – спросил Хью.

– Моя. Когда я этого захочу, – египтянка улыбнулась ему в зеркале. Властность и робость соединились в этой улыбке, вечный зов жизни и тайна смерти… Амина гибким движением отбросила назад угольно-черные волосы, повела плечами; она проследовала дальше в благоуханный полумрак этих апартаментов, должно быть, в гостиную или в спальню. Хью пошел за египтянкой: он все сильнее желал обладать ею. И хотел сам оказаться в ее власти, испытать все то, что эта древняя жрица могла сотворить с ним.

Амина включила свет в комнате: большой гостиной, где стояли обитая плюшем кушетка, кресла и несколько круглых столиков, похожих на кофейные. Хью приподнял брови, обернувшись к египтянке.

– Так… было принято в мое время в Черной Земле, – объяснила она. – Не люблю сидеть за большим столом. Лучше, когда он только для двоих.

– А разве мы будем есть? – спросил Хью.

– Можем поесть, если ты голоден, – сказала египтянка с легкой усмешкой, почти как раньше. – Но ты ведь ел у своей сестры, разве не так? Мы выпьем молодого вина. И поговорим.

Хью сел на мягкую пружинящую кушетку. Сложил руки на коленях, глядя, как Амина достает из буфета бутылку бургундского вина и два бокала. «Как странствующий рыцарь в гостях у волшебницы», – подумал он.

– Скажи-ка мне, дорогая… – Это слово далось ему с трудом. Но египтянка сразу же среагировала, повернувшись к нему.

– Что?

Она смотрела своими черными как ночь глазами неподвижно и очень значительно. У Хью мурашки побежали по спине, и он почти забыл о пикантности всей ситуации.

– Ты ведь можешь читать чужие мысли, правда? А со мной ты такое проделываешь? Если уж… ты хочешь, чтобы мы связали себя друг с другом подобным образом, думаю, я имею право знать!

Хью вновь расхрабрился, закончив свою речь. А Амина отвернулась к буфету.

– Я могу читать мысли. И мне порой приходится это делать. Но с тобой я никогда не делала этого нарочно.

– Нарочно? – воскликнул Хью.

– Это иногда получается… ненамеренно, когда твое нутро светится, – объяснила египтянка. Она снова повернулась к нему и замерла. – Но я чту тайны твоего сердца и не касаюсь их.

Хью усмехнулся, борясь с неловкостью и не скрывая облегчения.

– Спасибо.

Амина расставила на столике бокалы и бутылку. Потом проворно вернулась к буфету и принесла плитку шоколада. Села рядом, и Хью едва подавил желание обнять ее. Она действовала на него, как подействовала бы близость любой молодой прекрасной женщины в такой обстановке; но намного сильнее… и совершенно особенным образом. Подобных ей существ на свете больше не было, и даже всех своих «подданных» она превосходила. Где же скрывался ее народ?..

– Откупоришь бутылку? – предложила Амина; и Хью вздрогнул.

– Да, конечно. Извини.

Вскочив, он открыл бутылку и разлил вино по бокалам. Амина сделала глоток и зарделась. Она была способна краснеть!

Она отправила в рот кусочек шоколада и облизнула пурпурные губы. А потом, поставив бокал на столик, взглянула на Хью.

– Что же ты не пьешь?

Он смотрел на нее во все глаза и совершенно забыл об этом. Хью быстро поднес бокал к губам и тоже отпил сладкого вина; он вдруг почувствовал, что его «невеста» собирается сделать какое-то признание.

– Меня все в твоем мире считают вдовой, – сказала она. – Но на самом деле… я девственница и всегда была девой.

Хью покраснел, не отрывая глаз от ее лица: ее жгучий взгляд не отпускал его.

– Я это знал, – тихо ответил он.

– В Та-Кемет замужество не являлось препятствием для служения богам. Знатные жены бывали жрицами, – произнесла Амина. Она завела за ухо прядь черных распущенных волос и отпила из своего бокала. – Но для того, чтобы прорицать, подобно мне… нужно было отрешиться от всего земного.

– Я… понимаю, – взволнованно отозвался Хью. Он наконец осмелился протянуть руку и отвести волосы с ее шеи, ощутив ее изгиб и тепло гладкой смуглой кожи. Амен-Оту излучала тепло! Что же тогда мешало ей стать совсем живой, где проходила эта грань?..

Она вдруг поднялась с места.

– Пора. Идем.

– И… больше ничего не нужно?

При ее последних словах Хью накрыло волной возбуждения, как в океанский шторм. Но он все же нашел в себе силы задать столь важный вопрос.