Уже вечерело. Этель поговорила с одним из офицеров и выяснила, что «Карпатия» следует в Нью-Йорк: при удачном стечении обстоятельств, пароход войдет в нью-йоркский залив восемнадцатого числа, через три дня.

Этель поужинала в общей столовой с пассажирами первого и второго класса – во время трапезы девушка внимательно приглядывалась к соседям, и увидела двух женщин в черном; но они ничем не отличались от других. После ужина Этель навестила брата, который, несмотря на свою браваду, скучал и все еще чувствовал себя неважно.

Еще раз повторив, чтобы Хью выполнял все указания врача, Этель спустилась на нижнюю палубу. Ей хотелось увидеть Кэйтлин, узнать, как та себя чувствует… и по пути у нее родилась одна неплохая мысль.

Кэйтлин она опять обнаружила на палубе – ирландка одиноко сидела на скамье. Этель подсела к ней.

– Добрый вечер, – мягко сказала она.

Кэйтлин взглянула на свою соседку.

– Добрый вечер, мисс, – без всякого выражения сказала она.

Этель, однако, отметила, что Кэйтлин опрятно одета, пламенные волосы заплетены в косу. И хотя глаза ее были по-прежнему красны от слез, Этель показалось, что теперь ирландка немного овладела собой и способна внимать тому, что ей говорят.

– У меня к вам предложение, – сказала Этель.

Светло-голубые глаза Кэйтлин блеснули изумлением.

– Вы, помнится, говорили, что хотите искать себе место в Нью-Йорке? – спросила Этель.

Кэйтлин кивнула.

– Да, – безразлично ответила она.

Этель наклонилась к ней.

– Так послушайте, что я скажу. Дома я жила скромно, у нас только двое слуг – пожилые супруги Паркер… Но в Америке меня ждет жених.

Этель покраснела и потупилась. Потом опять взглянула на удивленную собеседницу.

– Он богаче моего отца и живет на более широкую ногу… все в его доме устроено на более широкую ногу. Гарри унаследовал бизнес своего отца – он занимается продажей леса. Мне придется соответствовать такому супругу: выходить в свет, устраивать приемы… словом, делать много вещей, которые мне не нравятся. И я никак не смогу обходиться без горничной.

Девушка улыбнулась.

– Мне было бы намного легче, если бы вы остались со мной. Хотите получить место в моем доме?

Кэйтлин очень оживилась, на щеках ее выступил прежний яркий румянец.

– А ваш жених не станет возражать? – воскликнула она.

– Не станет. Гарри хороший человек – а вы отлично справляетесь с обязанностями горничной, – сказала Этель. – И, надеюсь, – то, что вы спаслись вместе со мной с «Титаника» и стали моим другом, послужит для вас достаточной рекомендацией, – жестко прибавила она.

Кэйтлин заалела как маков цвет.

– Тогда я должна сказать… вы мне тоже стали другом, мисс Этель, и я обязана вам жизнью. Только теперь я поняла, что должна вас поблагодарить! Помните, как вы велели мне прыгнуть в шлюпку?

Этель кивнула, глубоко расчувствовавшись.

– С прежней хозяйкой, миссис Грант, я разругалась. Мы, ирландцы, горячий народ! И теперь мне кажется, что я не могла бы пойти в услужение ни к какой другой леди, кроме вас. Никому больше не понять, что мы с вами пережили, – закончила Кэйтлин.

Этель пожала ей обе руки.

– Так мы договорились?

– Конечно, мисс!

– Тогда я пойду. И заглядывайте ко мне, дорога еще долгая.

Этель улыбнулась и поднялась со скамьи. Она пошла прочь, раздумывая – так ли Кэйтлин понравится работать на новую госпожу, когда она получше познакомится с ее обстоятельствами.

День прибытия выдался пасмурным и дождливым. «Карпатии» пришлось пробиваться сквозь туман. Однако новость о возвращении спасенных стремительно облетела Нью-Йорк, и встречать корабль-спасатель собрались тысячные толпы. Полиция даже выставила на причале заградительные барьеры, за которые пропускали только родственников пассажиров «Титаника»; во избежание беспорядков, все пассажиры были разделены на группы, по фамилиям и по классам. Третий класс выпускали на берег в последнюю очередь.

Вдоль улиц выстроились кэбы, автомобили, кареты скорой помощи. Стало известно, что число жертв крушения составило больше половины пассажиров; но этим чудовищным цифрам до сих пор никто не верил. Многие встречающие ждали с самого утра.

Жених Этель приехал в лимузине – чтобы его гости могли разместиться с комфортом. Он ждал в машине, чтобы не мокнуть зря под дождем. Около восьми вечера, когда стало известно, что пассажиров выпускают на берег, американец выпрыгнул на тротуар, поправив свой котелок.

Это был лощеный смуглый брюнет лет двадцати восьми, в прекрасном сером костюме, с фигурой спортсмена; большие серые глаза его смотрели на мир проницательно, но черты лица были резковаты. Гарри Кэмп обладал привлекательностью, но красавцем его назвать было трудно.

– Дорогая!

Гарри устремился сквозь толпу к воротам под литерой «B», нетерпеливо разыскивая взглядом невесту, – но Этель нигде не было. В первые ужасные мгновения ему казалось, что списки с «Карпатии» передали неверные, и Этель в живых нет. Но вот, наконец, он заметил ее: его Этель стояла рядом с братом под общим большим зонтом, одетая в пальто и серое невзрачное платье.

– Этель, любимая!

– Гарри!..

Этель чуть не выронила дешевую парусиновую сумку, которую держала в руках, и в ее прекрасных карих глазах отразился испуг. Гарри хотел обнять ее, от полноты чувств; но удержался. Они не виделись почти год, с тех пор, как он приезжал к ним в Хэмпшир, – и, конечно, Этель отвыкла. И, вдобавок, для девушки пережить такое потрясение…

– У меня просто камень с души свалился, когда я увидел список фамилий на доске объявлений. Там перед конторой «Уайт стар» на Бродвее настоящее столпотворение, – снова заговорил Гарри: он все еще не позволял себе коснуться ее, но жадно оглядывал с головы до ног. – Ты жива, вы оба живы!

– Да, – Этель кивнула, краснея. – Многим повезло гораздо меньше.

Она отвыкла от резкого американского акцента жениха; и смущалась и робела в его присутствии. Гарри Кэмп, конечно, это понял, и решил поумерить пыл.

– Я надеюсь, ты здорова? – осторожно спросил он.

Тут Хью неожиданно закашлялся. Гарри, который даже не поздоровался с братом Этель, всецело занятый своей невестой, быстро обернулся к нему и нахмурился.

– Хью простудился на «Титанике», – поспешила объяснить Этель. – Он проявил большое мужество, спасал людей… и схватил бронхит в ледяной воде.

– Ах, вот как, – Гарри улыбнулся. – Так значит, мистер Бертрам у нас герой.

Он старался говорить искренне, даже сердечно; но, против воли, в тоне американца прозвучали ревность и досада. Это он должен был быть рядом с Этель в такую минуту, и он должен был спасать свою суженую… и показать ей, на что способен!

– Уверен, сестра очень гордится вами, – произнес Гарри, холодно глядя на Хью.

– Не сомневайтесь, – ответил Хью. – Но я вовсе не герой. Таких, как я, там было много.

Серые глаза американца сузились и сверкнули яростью. Этель почувствовала, что пора спасать положение.

– Джентльмены, не кипятитесь! – воскликнула она. Оба молодых человека обернулись к ней, и девушка покраснела. – Гарри, Хью, как вам не стыдно! Мы едва остались живы, и не хватало вам в первую же минуту поссориться!

Гарри опомнился.

– Извини, Этель. Прошу прощения, Хью, – он улыбнулся брату Этель, который все так же непримиримо смотрел на него. Однако Гарри Кэмп снова взял ситуацию под контроль, и ему было приятно сознавать себя самым ответственным из всех троих.

Потом он впервые заметил Кэйтлин, которая стояла позади и не смела напомнить о себе.

– Кто эта девушка, Этель? Ты, кажется, не упоминала, что привезешь с собой горничную?

Этель сделала знак Кэйтлин, и ирландка подошла.

– Позволь представить тебе Кэйтлин О'Брайен – это судовая горничная с «Титаника». Мы познакомились и подружились благодаря этой трагедии. Кэйтлин лишилась брата.

– Очень жаль, – медленно сказал Гарри, рассматривая девушку; его взгляд чуть дольше задержался на ее рыжих волосах. – О'Брайен? Ты хочешь сказать… – он обратился сперва к Этель, но потом поправился и спросил саму Кэйтлин. – Этель предложила вам работать у нас?