– Я понимаю, что тебе совсем не хочется здесь жить. И мне, честно говоря, тоже. Я в этой глуши бываю только наездами.

Этель встрепенулась.

– Но мы…

Гарри приложил палец к губам и улыбнулся, как будто приготовил сюрприз.

– Что ты скажешь, если мы проведем медовый месяц в Египте?

– В Египте?

Этель ошеломленно смотрела на него.

– Это теперь настоящий европейский курорт, со всеми удобствами. Но и туристам есть на что посмотреть… окунуться в историю, как теперь говорят. Я ведь знаю твои увлечения, любовь моя.

– Гарри, дорогой…

Он, конечно, счел, что она потеряла дар речи от благодарности. А она боялась, что Гарри сейчас высказывает не свои пожелания – совсем не свои!

– Мы еще обсудим это, хорошо? Мы ведь даже дату свадьбы не назначили!

– Я думаю, месяца на все про все будет достаточно, – тут же откликнулся жених. – Разве нет?

Этель, скрепя сердце, кивнула. Действительно – если уж она дала согласие, нет смысла тянуть дольше.

А Гарри неожиданно встал и, шагнув к ней, потянул ее из кресла за руки. Девушка не успела опомниться, как оказалась в его объятиях.

– Я вижу, что ты еще холодна… Я бы сделал так, что ты сама начала бы сгорать от нетерпения, – хрипло прошептал он. Поцеловал ее в шею, потом прихватил губами мочку уха, так что паркет ушел у Этель из под ног, и она вновь ощутила волну незнакомого, опасного желания. – Ты ведь уже взрослая женщина в этом теле невинной девочки, которая ждет, чтобы ее пробудили!

– Гарри… хватит! Что подумают твои родители?..

Она уперлась ему в грудь и отодвинула от себя.

– Мама, по правде сказать, только обрадуется. Она совсем не ханжа, и уверена и во мне, и в тебе, – ухмыльнувшись, заметил американец. – Но не бойся, я понимаю твою застенчивость и чувство приличия. Мы подождем, сколько будет нужно.

Этель кивнула и отвернулась, поправляя прическу.

– Я бы хотела посидеть спокойно и почитать… Можно мне пройти в библиотеку?

– Конечно.

Гарри проводил ее в библиотеку и коротко рассказал, где что искать.

– Сегодня мы уже, наверное, никуда не пойдем. А завтра, может быть, хочешь покататься со мной на лошадях? – предложил он, уходя.

– С удовольствием, – искренне ответила Этель. Несмотря на опасность, она, кажется, начала по-настоящему привязываться к нему, душой и телом.

Пару часов, до обеда, она провела в библиотеке, в компании заплесневелого Шекспира. А потом, когда все снова собрались за столом, миссис Кэмп внезапно объявила, что хотела бы на днях устроить небольшой прием в честь приезда гостей, позвав соседей и знакомых из Бойсе. И намерена на этом приеме огласить помолвку сына.

– Но… мне даже нечего надеть, – от растерянности Этель не придумала других аргументов.

– Я знаю, что у тебя есть, девочка. И такой строгий наряд будет в самый раз, – Оливия Кэмп со значением кивнула. – Все знают, что вы с Хью пережили, и людям будет важно услышать правду из уст очевидцев!

Возражать было бессмысленно. И, опять оставшись наедине с братом, Этель заявила, что теперь он никак не может уехать до этого самого приема. Хью был согласен.

Это маленькое торжество должно было состояться через пять дней. И большую часть оставшегося времени Этель проводила с Гарри: ее жених арендовал лошадей, на которых они катались, или просто гуляли по аллее вдвоем, обсуждали прочитанное и спорили… Хозяйский сын поучил ее играть в карточные игры, в которых Этель ничего не смыслила. Несколько раз, оставшись вдвоем в комнате, они обнимались и ласкались. А потом у Этель начались женские дни, и она решилась шепнуть об этом Гарри: с таким неприятным явлением ее суженый, очевидно, был знаком и отнесся с пониманием.

Но во время приема она сидела как на иголках. Благодаря усилиям миссис Кэмп они с Гарри и Хью оказались в центре внимания: пусть даже на праздник пригласили только близких друзей семьи, для Этель все это были незнакомые люди. И, вдобавок, ее вынудили рассказывать подробности гибели «Титаника», до которых оказались так жадны все эти провинциалы со своими женами! К счастью, тут Хью ее выручил. Его мастерство рассказчика никуда не делось, и Этель мысленно поаплодировала тому, как вдохновенно брат расписывает детали катастрофы, мешая факты с фантазиями.

Пока Хью развлекал публику, неожиданно внимание Этель привлек один субъект за столом – человек, представившийся Джастином Фоксом, чей-то родственник неопределенного возраста и без определенных занятий. Он держался скромно, но в нем Этель почудилась какая-то странность… почему-то ей не понравились руки этого господина, изящно управлявшиеся с ножом и вилкой.

И вдруг она едва не вскрикнула. При закатном свете, струившемся из окон столовой, который мешался со светом канделябров, Этель отчетливо увидела на белых руках гостя пятна… пятна, похожие на трупные. Они стали на глазах чернеть и расползаться; а потом вдруг мистер Фокс поднял свои холодные серые глаза на Этель и улыбнулся ей.

«Неужели я одна это вижу?..»

Потом гость Кэмпов посмотрел на свои руки, и пятна тут же исчезли.

Этель едва досидела до конца обеда. Приглашенные сразу разъехались – она самолично проследила из окна за тем, как Джастин Фокс сел в свою закрытую карету. И только тогда смогла обо всем поведать брату.

Хью выслушал сестру с чрезвычайным вниманием и поверил ей сразу.

– Ты говоришь, этот Фокс ел как все люди? И пользовался столовым серебром?..

– Да. И еще…

Признаться в своем состоянии брату Этель, разумеется, не могла. Тогда она повернула голову и потерла шею, чтобы пояснить свою мысль. И Хью ее отлично понял – окажись Джастин Фокс «вампиром в классическом понимании», Этель была бы для него неодолимо притягательна.

– Если мистер Фокс и наша Амен-Оту вампиры, то какой-то совершенно новой породы. То есть, если бы живые мертвецы из восточноевропейских легенд взаправду существовали, – рассмеялся Хью. – Но этим, похоже, нужна не человеческая кровь, а какая-то другая пища для поддержания жизни.

Этель долго смотрела на брата.

– Ты все еще хочешь в Нью-Йорк?

– На пару дней задержусь, чтобы посмотреть, что да как, – ответил Хью, нахмурившись. – А потом мне придется уехать. Иначе это уже будет неприлично: молодой парень так долго болтается без дела.

Он улыбнулся сестре.

– Не бойся, я тебя не брошу! И должен же кто-то встретить отца, когда он приедет на твою свадьбу.

Все было спокойно; и Хью уехал через два дня. Гарри покинул усадьбу еще раньше, отправившись с отцом на лесопилку. А Этель с миссис Кэмп начали приготовления к свадьбе.

«Дорогой папа!

Надеюсь, ты не разминешься с этим моим письмом, и оно застанет тебя дома. Я знаю, ты сочтешь это суеверием, – ты захочешь непременно привезти мне венчальное платье и фату мамы, в память о ней и как дань традиции. И чтобы не вводить семью Гарри в лишние расходы, потому что они уже изрядно на нас потратились. Так вот, я очень прошу тебя не делать этого! Я не хочу в день свадьбы выглядеть как мама, хотя всегда дорожила воспоминаниями о ней и о вашей любви!

Миссис Кэмп меня на удивление хорошо поняла, когда я поделилась своими страхами, и мы с ней уже выбрали в Бойсе атласную материю, кисею и кружева на новый наряд. Не сердись.

Хью написал мне недавно из Нью-Йорка… Он посещает много вечеринок и заводит новые знакомства: это у него, как ты знаешь, получается лучше всего. Брат теперь увлекся любительской съемкой, и делает репортажи и фотографии для «Нью-Йорк Таймс»: его взяли внештатным корреспондентом.

Хью мне прислал несколько фотографий в конверте – с показа мод в салоне леди Дафф-Гордон14, очень красиво, и проникнуть на такую выставку совсем нелегко. Ты знаешь, у Хью настоящий талант художника! А на той неделе он выиграл пятьдесят долларов в покер. Только, пожалуйста, папа, не отчитывай его, когда вы встретитесь! Хью как никогда нужна твоя поддержка, ведь я скоро войду в чужую семью…»