А если входа на самом деле два или три, то спуск в эдакое убежище и вовсе становится хитроумным козырем. О нем не знают ни друзья, ни просто союзники, а потому не расскажут и под пытками про секрет. Да и если враг сунется в шахту через явный проход, то скорее всего нехилых люлей отхватит от местной стражи. Рассадник роя хаа используется в качестве естественной защиты от непрошенных гостей, и это, надо признать, довольно хороший ход. Гадать о том, кому принадлежит идея не приходится. Уж реализация и использование — это точно дело рук коменданта. Красные зелья, тайный проход, все понемногу складывается в общую, не слишком приятную картину, где я случайно влез на передний план. И тут уже только два пути. Сбежать тихонечко, чтобы никто не заметил или сжечь это уродливое полотно в пламени Первосвета. И что-то мне подсказывает, что второй путь — неизбежен.
Как собственно и в пещере. Если уж один путь был отрезан барьером, выбирать становится гораздо проще. Потому я и продолжил свой путь, кое-как подсвечивая дорогу зажигалкой. Теперь я двигался увереннее. Если уж на меня до сих пор не напали, значит и не нападут. По крайней мере жуки. Я то и дело встречал их, но всякий раз нас отделяли одни и те же барьеры. Так продолжалось до тех пор, пока О'Даль не преградил мне единственную дорогу. Все, что отличало новый барьер от предыдущего, так это слабое красноватое сияние, выдававшее преграду на пути. И к моему удивлению, работала новая преграда совсем иначе. Диаметрально противоположный эффект нового барьера заставило меня удивиться.
Внимание! Существа 10 уровня и ниже не способны пересечь Эн'Даль. Барьеры такого типа существуют в виде рукотворной магической границы, прокладываемой между враждующими сторонами. Они действенны, но неэффективны из-за постоянного потребления маны. Восприимчив к магическому урону. Прочность: 100 %.
— То есть, — сам себе сказал я, протягивая руку, спокойно погружающуюся в пространство барьера. — О'Даль не дает выйти в безопасную зону никому больше десятого уровня, а Эн'Даль служит преградой для разведчиков.
Толщиной защитное заклинание оказался всего два-три сантиметра, а по ощущениям напоминал густой кисель. Даже рябь пошла, когда я продвинулся по локоть. Все же я побоялся нырять в неизвестность вперед головой, а рука… эх. Ну что же, если ее цапнут, получат ожоги, так как активация чуда у меня мгновенна. И все же, когда я понял, что грызть меня не собираются, пришлось войти. И встретила меня не очередная полость пещеры, а вполне себе приличная комната с каменистым полом и укрепленными стенами.
Пусть света едва хватало, я мог разглядеть и стол, и карту шахты, висящую у входа. Радовало и дополнение от руки, обозначившее где именно нахожусь сейчас я, где расставлены барьеры, и прочие приятности. Так же я отметил и другой факт. Не было держателей для факелов, как и самих осветительных приборов. Ни на потолке, ни на столе не имелось фонарей, а значит пользуются тут не нашими примитивными светильниками. Попытка не пытка, решил я и, отключил зажигалку.
— Активация: [Ложный Свет], — сказал я, тут же жмурясь от резкой перемены. Не пристало, конечно, носителю света истинного пользоваться такими приемчиками, но тратить собственную ману на руку-факел хотелось еще меньше. А так, без лишней расточительности можно легко осмотреться.
Лучше бы не осматривался вовсе, ведь впечатлений от места было море.
В нос ударила смесь запахов, которые я прежде не замечал. Еще бы. Шахта насквозь провоняла плесенью пылью и прочими почвенными ароматами. Да и к крови я настолько привык, что даже внимания не обратил, вновь ощущая ее тошнотворный запашок с примесью прелой сырости и гнильцы. Удивительное сочетание, вызывающее лишь одно желание — задохнуться, но не делать лишних вдохов. Голова наливалась свинцом, в ушах стоял набат, обивающий ритм сердца, гулкий и тяжелый.
Комната была достаточно большой, но стены начинали давить. Несколько тяжелых сваренных клеток у одной стены, толстые прутья решеток, вмонтированные в другую. Потемневший от грязи металл, проржавелый настолько, что вот-вот осыплется буро-желтым крошевом. На полу следы от засохшей, въевшейся в камень и землю крови. И ее происхождение не вызывало сомнений. У противоположной стены расположился небольшой столик, накрытый засаленной посеревшей тряпкой. Когда-то, вероятно, это был саван одного из нас, да только от времени и обращения он больше напоминал измочаленную половую тряпку. Бурые пятна на ткани подсказывали, что она скрывает, как и ржавые цепи, сваленные рядом. Между камнями вбиты крюки с накинутыми на них кандалами, такими же старыми, как и все вокруг. Я бы легко поверил в то, что здесь не ступала нога человека уже не один год, да только разум подсказывал, что настолько радужной картины ждать наивно. Слишком уж стойкий запах крови, несвежий, но отчетливо ощущающийся.
От отвращения по телу прошлась дрожь, кожа начала чесаться даже изнутри. Я словно всем телом погрузился в эту грязь, и в какой-то момент что-то во мне надломилось. Пока нестрашно, но страх и отчаяние сводили желудок, туманили голову. Не сдержавшись, я привалился к холодной стенке, ища хоть какую-то опору, чтобы не свалиться с ног.
Меня рвало не меньше минуты. Да и после понадобилось значительное усилие, чтобы заглушить позывы организма вывернуться наизнанку. Это место было омерзительно не только физически, но и психически. Я сам новичок, почти беззащитное создание, способное лишь огрызаться и скалиться. Ничто не мешало мне оказаться здесь не на своих двоих, как и прочие, кто был здесь раньше. Сколько людей? Сколько их было здесь за годы? Когда это началось? После того, как наш отряд объявился здесь или все в таком состоянии досталось уже от прошлых хозяев? Точно ли хаа выкурили шахтеров или новые поселенцы сами перебили горняков?
Как люди докатились до такого даже здесь, в новом мире? Их что даже собственная смерть ничему не научила, так почему?! Казалось, что я чувствую боль этого места, скрежет металла, редкий звон цепей и приглушенный стон, доносящийся из прошлого. Изуродованные души замученных людей, их отчаяние и страдания словно наполняли меня изнутри? Почему? Почему!? Потому что я — архонт? Потому что эти люди нуждались в защите и не получили ее? Для этого Миру был нужен кто-то вроде меня? Чтобы хоть на кого-то свалить всю ненависть? Нет уж, меня крайним выставить не получится. Я знаю, кто может ответить на все вопросы. Я знаю, кому нужно ненавязчиво донести голоса местных призраков, что пытаются свести с ума незадачливого гостя.
От мыслей меня отвлек очередной стон, болезненный и столь тихий, что вдоль позвоночника поползли мурашки. Словно по натянутым нервам кто-то решил пройтись смычком, отыгрывая симфонию мучений. Вот только этот стон был реален. Почти неразличимое эхо доносило его из-за решетки. Это был не плод моего больного воображения, а суровая действительность, что несоизмеримо хуже.
Однако это меня неплохо так подстегнуло. Можно сколько угодно ныть и скулить перед несправедливостью окружающего Мира. Но грош цена тому, кто не пытается это изменить. Если уж я ощутил груз ответственности за людей, страдавших в этом месте, то не стоит пренебрегать возможностью хоть немного уменьшить собственную вину в преступном бездействии.
Первая камера была пуста, как и вторая, а за ней и третья. Лишь подойдя к прутьям четвертой двери, я смог рассмотреть фигуру девушки, что находилась внутри. Веки сомкнулись против воли, а голова запрокинулась в глухом вое. Даже так перед глазами возникал образ женщины, прикованной к стене стальной скобой. Металл удерживал ее заломанный руки высоко над головой, и положение это казалось очень неестественным. Суставы так не гнутся. Передо мной застыло ее истощенное, окровавленное лицо, с присохшими волосами. Грязная и растрепанная, покрытая шрамами и незаживающими рубцами. Даже в таком положении я мог заметить воспалившиеся раны и черные синяки на обесцвеченной коже. Впалый живот и щеки, просвечивающие сквозь кожу ребра, мелко вздрагивающие от мелких и редких вдохов.
