— Уместное замечание, — кивнул старик и неожиданно поднялся на ноги. Мужчина неторопливо обошел стойку и взглянул на витрину с алкоголем. Если бы можно было что-то оттуда взять, я бы с удовольствием выпил. Вот только декорации бара мне не поддавались. Максимальным достижением за столько лет стал сдвинутый стул.

А вот старик преподнес сюрприз. Его пальцы стиснули горлышко одной из бутылок, и вскоре он опустил полную тару виски на стол. Мой красноречивый взгляд он понял и тут же довольно осклабился, демонстрируя по-голливудски белоснежные зубы. Хоть сейчас в рекламу стоматологии.

— Фокус. Не то, чтобы я начал хозяйничать в чужом доме, просто подумал, что это поможет разбавить настроение. Да и мне поможет немного собраться, — сказал он и вслед за бутылкой снял с полки сначала один, а затем и второй бокал.

— За счет заведения, — отмахнулся я и кивнул на стаканы.

— Стало быть угощаешь, — усмехнулся в ответ старик и легко сбросил крышку, тут же разливая алкоголь да двоих. — Так вот, проблема в том, что у меня связаны руки. Я не могу пойти в тот мир и начать заниматься тем, что обычно любят делать боги. Это, скажем так, было одним из следствий моего поражения в схватке с Архонтами. Меня обескровили и лишили всего. Потому-то я и сказал, что почти ничего из себя не представляю. Но есть у меня в рукаве трюки и менее дешевые, чем создание алкоголя.

— Хочешь с моей помощью уладить вопросы? Или же проникнуть в мир, откуда выселили?

— Верно. Причем дважды. Так уж вышло, что я не могу прийти в Двенадцатигранный Мир и остаться незамеченным. Архонты, стоящие ныне у власти заметят это и добьют несчастного старика. Но моих божественных сил будет достаточно для того, чтобы перенести туда человека. Благо местные силы часто этим грешат. Но в отличие от них я умею рисковать.

— Как я понимаю, ты задумал опасную игру.

— И к сожалению, в ней мне придется быть фигурой, а не игроком. Я предлагаю тебе сделку, изначально не слишком мне выгодную. Я передам тебе останки моего прежнего могущества, а взамен ты используешь это оружие против моих убийц.

— Дать божественную силу человеку? Это же все равно, что мартышку к красной кнопке подпустить, — возразил я, недоверчиво глядя на жидкость в стакане. Да, она пахла знакомо, но все же была подделкой. Такой же нереальной, как и существо, посетившее меня. И не влияет ни на что его статус и принадлежность к высшим силам. Если рассудить здраво… — Если рассудить здраво, ты ведь противоречишь себе. Ты говоришь, что ты — Никто, что тебя буквально почти уже не существует. Но вместе с тем заявляешь, что ты можешь дать мне какое-то могущество, а вместе с тем обязанности. И если с силой все мутно и неопределенно, то взамен ты хочешь весьма конкретную цену.

На несколько секунд повисло молчание. Казалось, в и без того тихом баре окончательно исчезли все звуки. Не было слышно даже собственного пульса, хотя я чувствовал, как кровь стучит в висках.

— Вы называете это парадоксом, потому что такое выходит за рамки физического уравнения. Но я могу объясниться, ибо не лгал тебе. Твое непонимание — удручающее следствие неблагоприятной для мышления среды, — вздохнул старик и неторопливо пригубил свой виски.

— И что за парадокс? Любое недопонимание можно разрешить философским диспутом.

— Можно. У нас маловато ораторов, но объяснить все можно на примере корабля, — сказал он и вернулся на свое прежнее место вместе со стаканом. В отличие от меня, у старика не было предубеждения к магическому пойлу.

И пусть он сказал, что все объяснит, куда больше ему было по вкусу тянуть время. Для этого гость достал из внутреннего кармана своего плаща простенькую курительную трубку и принялся набивать ее табаком. Я, в прочем, в стороне стоять не остался. В кармане нашлась помятая пачка "комплимента", а в ней еще несколько сигарет. Приятно, что смерть не лишила меня этой приятной возможности. Хотя, помнится, раньше я не мог пронести сюда что-то из реального мира.

— Угощайся. Не люблю дымить в одиночестве, — ухмыльнулся старик. — Может, хорошая сигарета окажется менее пугающей?

В ответ на его слова я пожал плечами. Мысль о том, что произошло чудо оказалась разбита в пух и прах. Его сотворили, а это менее привлекательное событие. Но после первой затяжки это стало не так важно. Даже если их сделал поддельный бог, вкус и ощущения от этого хуже не стали. Я понимал, что на моих пристрастиях и слабостях откровенно играют, но в такие моменты куда интереснее было подыгрывать.

— Что же, начнем с небольшой аналогии. Если взять, скажем, Титаник. Большой корабль, известный своей печальной судьбой. Уникальный в своей природе, а главное действительно подходящий пример. Мы берем корабль. Он — Титаник. Затем, выбиваем из обшивки заклепку, но перед нами все еще он, Титаник. А теперь мы сносим трубу или даже две, — сказал старик и, запрокинув голову, медленно выпустил серый, почти черный дым. Запах, надо сказать, был ужасающий. Не знаю, что же он жег в трубке, но из мыслей о корабликах меня вернуло моментально. Мужчина же, будто и не заметил, продолжал свою тихую монотонную речь. — Даже без труб, обшивки, кают и палубы Титаник остается таковым. От него можно отделять и отделять, но в наших руках будет уродливая, разрушенная версия все того же корабля. Даже если в итоге все, что у нас будет — это кусок обшивки размером с ладонь, от которого мы раз от разу отрываем все больше…

— Это все еще Титаник, — хмуро закончил я, невольно склоняя голову. — Но ведь даже при малейшем изменении слова "тот же самый" уже не актуальны.

— Именно, любое изменение меняет суть, пусть и немного, но корабль — это корабль. Ты будешь тем же человеком, если лишишься руки. Сейчас у тебя и вовсе нет живого тела. Все, что от тебя осталось, так это проекция, видимая мной. От тебя ничего не осталось, но перестал ли ты быть собой? Можно ли сказать, что развалина, оставшаяся под рекламным щитом, более достойная зваться человеком, чем ты?

— Я здесь и сейчас, — невольно согласился я, понимая направление мысли. Если думать о корабле или человеке не как о совокупности частей, а предположить, что есть нечто большее, сокрытое за именем, даже полное разрушение оболочки не отменяет факт присутствия. — Хочешь сказать, что даже если этот последний кусок выкинуть, Титаник все еще будет перед нами? Даже не имея ни единой материальной части?

— А как, по-твоему, появляются призраки и привидения? — развел руками Старик, носом выдыхая черные облака горького дыма. — Хотя призраки в вашей "Реальности" не пользуются популярностью.

— Хочешь сказать, что ты — призрак Бога?

— Если упростить до примитивных терминов, такое определение будет вполне уместно, — спокойно согласился гость и опустошил свой бокал, тут же наполняя его повторно. — Хотя в моем случае, правильнее сказать, что от меня остался ноль без палки. А ноль — тоже число, пусть и очень маленькое.

— И когда ты говоришь о передаче силы, ты предлагаешь мне этот самый ноль? Буквально "ничего"?

— С каких это ноль стал ничем? Ничего — это про тебя, Абисс, у тебя нет цифры. А мой ноль — это цифра, которая может расти. Может стать единицей, двойкой и так далее. Вот только я не могу развиваться. Не сможешь же ты починить корабль, от которого не осталось даже ржавого болта. Так и я не способен вернуться. Поэтому мне нужен игрок, достаточно способный, чтобы не утопить нас обоих, но и умный, чтобы здраво распорядиться таким наследием.

— А от тебя ничего не останется? Из "почти никто" станешь никем окончательно? Исчезнешь?

— Смерть, жизнь, я уже говорил, что это — череда состояний. К тому же, последний мой фрагмент станет частью новой жизни. Всего лишь силой, зато мои убийцы трижды пожалеют, — холодно сообщил мужчина и стряхнул сгоревший табак в пепельницу. — Но сделка — это дело добровольное. Не хочу нагнетать, ведь у тебя есть выбор. Смерть в вашем мире или жизнь в новом.

— Поставил вопрос ребром, стало быть, — констатировал я, накрыв одной рукой глаза. Неожиданно стало неприятно. Варианта с перерождением без обязательств мне не давали, а перспектива вернуться в прежние условия, где меня моментально приберет к рукам костлявая выглядит непривлекательно. Все же, я очень не хочу умирать. — Ты сказал, что знаешь мой ответ. Так надо ли мне его озвучивать?