— Она видела не только меня, но и Анихи, и Радужку, и Анестею. После этого глупо притворяться, будто ничего не было, и ей все почудилось. И как тогда понимать требование Светозарного вызвать ее на суд богов для свидетельства?

Ответа на этот вопрос никто не дал.

— Нет, — покачал головой Ланеж. — У меня всего одна наликаэ, которая к тому же внесла свой вклад в уничтожение Сньора. Да и появление перед людьми не запрещено, оно лишь не по вкусу вам, о верховный.

Танатос вздрогнул. Черные глаза нехорошо прищурились.

— Поддерживаю Иркаса, — медленно произнес верховный бог смерти, скрестив руки на груди.

Впервые Ланеж испытал такой гнев — опаляющий изнутри. Гнев, вырвавшийся на волю стайкой снежинок, в мгновение ока облепивших пламя в чашах и заморозивших его…

Все затихли, глазея на то, как быстро был покорен неугасимый огонь.

Снежный бог, кляня себя, мгновенно приструнил норовившую вырваться из-под контроля силу. Огонь разгорелся вновь — робко, словно спрашивая разрешения.

— Видели?! — взорвался Гром. — Он нам еще и угрожает! Здесь, в Золотых Чертогах!

— Прошу прощения за несдержанность, — ледяным тоном обронил Ланеж, давая понять, что его терпение тоже не безгранично. — Угрозы это случайное действие не несло. Я еще не до конца освоился с новой силой. Если кого-то испугал — прошу прощения. Возможно, если бы вместо обвинений была предложена помощь…

— Помощь?! Да кто…

Полыхнуло слепящее сияние. У Ильоса окончательно истончилось терпение. Пылали расплавленным золотом и яркие волосы, и накидка солнечного бога.

— Достаточно! — бросил он.

Даже Гром притих.

— Разумеется, мы не имеем никакого права наложить запрет, предложенный Иркасом, и не станем этого делать, — жестко произнес солнечный бог. — Будьте благоразумны, анотат Тилар. В конце концов, снежный бог сказал чистую правду. Запрета на явление действительно нет, есть общие… рекомендации.

Помедлив, тот кивнул.

— Однако… — наставительно поднял руку Ильос. — Ланеж впервые проявил такую несдержанность. Я склонен поверить в то, что он еще не до конца контролирует свою силу. Но поэтому он представляет опасность для мира и смертных — в том числе для своей наликаэ. Будет лучше временно воздержаться от встречи с ней. Могу дать и совет, хоть и предпочитаю, чтобы их просили иначе. Силу легче всего подчинить в ее стихии, Ланеж. Ты быстрее научишься заново управлять снегом и зимой на севере, быстрее узнаешь границы своих новых возможностей, не угрожая ни миру, ни смертным — а следующей зимой уже полноценно вернешься к своим обязанностям. И вот тогда повидаешься с девушкой. — Он снова повернулся к остальным. — Надеюсь, снежный бог согласится с этим разумным ограничением. С его стороны это будет не нарушение слова, лишь вынужденная отсрочка исполнения обязательств…

Ланеж вынырнул из воспоминаний о разбирательстве, заново охваченный гневом.

Снежный бог не сделал ни единого движения, но от его безмолвной ярости по ледяным колоннам вдоль узкой лестницы без перил хрустко поползли тонкие ниточки трещин.

Умом Ланеж понимал, что решение Ильоса действительно разумно, он и сам по той же причине опасался приближаться к Рэлико. Потому и неохотно пошел на эту уступку — все же Светозарный хотел лишь примирить разделившихся на два лагеря богов. Ему это удалось: те, кто желал, расценили решение Ильоса как наказание, прочие — как меру предосторожности.

Но поведение Грома и прочих до сих пор жгло душу яростным огнем, жалило не хуже настоящего пламени огромного очага.

И этот жар был Ланежу совершенно не по вкусу.

Они сочли, что имеют право его судить и вмешиваться в его отношения с собственной наликаэ! После того, как он едва не погиб вместе с доброй половиной своих духов, защищая мир и всех их!

Если со Сньором верховные в свое время обращались так же — то Ланеж, пожалуй, начал понимать, что привело его к падению! Взять хотя бы Анихи — он совершил те же мелкие проступки, но действия весеннего бога вызвали лишь сочувствие. А снежного — под трибунал!

И как он раньше так спокойно относился к этой предвзятости?! Верил, что если хорошо выполнять свою работу, то его примут… Но что-то за прошедшие тысячелетия этого не случилось! Что ни сделай, они вечно будут недовольны!

Одна колонна жалобно звякнула и рассыпалась.

Тогда Ланеж быстрым шагом поднялся в открытую всем ветрам башню, замер в центре площадки и раскинул руки в стороны, наслаждаясь порывами ледяного ветра, треплющими длинные волосы. Глубоко вдохнул, пытаясь с помощью кристального морозного воздуха остудить пылающий в груди огонь, который словно разъедал его изнутри. Сила тоже ревела, так и норовя куснуть его самого, не желая слушаться, так и не признав до конца хозяйскую руку.

Он не увидит свою огненную девушку по весне. Собственные чувства по этому поводу можно было бы проглотить… Но Рэлико расстроится.

А может, она уже начала забывать?

Для нее, пожалуй, так было бы лучше.

Постепенно — снежный бог сам не знал, сколько времени простоял здесь вот так — стало немного легче.

Вот и хорошо. Разъяренный снежный бог может быть опасен. Идти по пути Сньора Ланеж не имел ни малейшего желания, а значит, придётся последовать совету Ильоса и в кратчайшие сроки освоиться. Духи ведь не смогут его заменить.

Он повернулся было, собираясь возвращаться, как вдруг…

"Ланеж, здравствуй!"

Он вздрогнул, пошатнулся от неожиданности. Белые глаза потрясенно расширились. Снежный бог глупо огляделся, словно надеясь увидеть Рэлико воочию — потому что это был ее звонкий голосок, взволнованный и одновременно радостный.

Но, конечно, ее здесь нет и быть не могло… О чем он только думал?

Но как? И почему?

Он вдруг спал с лица. Неужели с ней снова что-то случилось?!

«Ланеж, я…»

Голосок прерывается — волнуется или напугана?

Он стиснул кулаки, заставляя себя спокойно слушать.

«Я понимаю, что нынче ночью ты получишь великое множество молитв…»

Снежный бог удивился. Нынче ночью? Молитв?

Ах да… Конечно…

В Золотых Чертогах сезоны не имеют власти, и он едва не позабыл о том, что нынче его ночь — молебен Вьюге, его созвездию. А по возвращению был слишком зол, чтобы прислушаться к гулу голосов, наполнявшему большой зал, хоть тот и был громче привычного.

Значит, молитва…

Ланеж немного успокоился насчет Рэлико и одновременно устыдился. Такого пренебрежения своими обязанностями он никогда не допускал… Снежный бог достал веер и, не раскрывая его, очертил круг над головой. Тут же зазвенели поставленные голоса жриц, поющих молебен. Сила, ускользавшая от строгой руки, завороженно прислушалась.

Но нежный голос Рэлико с легкостью перекрыл все прочие, и его Ланеж слушал с незнакомым прежде упоением.

— Но я все равно хочу сказать… Знаешь, у нас тут впервые молебен тебе проводят, настоящую жрицу даже вызвали — в знак благодарности за спасение от кочевников. Больше здесь не будут клясть зиму, никогда! И твой храм возвести хотят!

Гнев утишила теплая искра удивленной радости.

Храм хотят возвести? В срединных землях?

Даже люди, оказывается, умеют помнить добро…

— Говорят, к весне должны закончить здание и заняться отделкой, чтобы до первого снега совсем все было готово… Но не о таком, наверное, в молитве надо говорить…

Смешалась, примолкла.

…Говори, о чем хочешь. Я готов слушать тебя — всегда…

— Спасибо тебе, Ланеж, — вдруг произнесла Рэлико. — Спасибо за все, за то, что не раз спасал мне жизнь, за то, что тогда пришел на выручку, что городу помог… И за Арати отдельное спасибо — она совсем поправилась и тоже теперь зиму полюбила. А недавно она ездила молиться Радужке и такого мужчину встретила! Он ей помог на обратной дороге, когда у них колесо на повозке соскочило — взял ее и еще двоих девушек в свою карету, мол, негоже молодым да красивым в глуши по темноте и холоду оставаться, и домой отвез. А после выяснилось, что он хозяин тех земель, где деревни стоят, и все жители его хвалят… Ой, прости, опять заговорилась!