* * *
На сей раз Анихи, затаившись в пышных кустах давно отцветшей сирени, которые любовно оплетали своего бога, выслушал путанное объяснение девчонки с ухажером вполне спокойно.
Он быстро сообразил, что эти ее колебания им даже на руку.
Паренек пусть немного помучается, влюбленным полезно. Будет теперь гадать, отчего все не так сложилось, как он себе грезил, будет еще больше, чем прежде, думать о вздорной невесте… Да и она о нем.
А вот лично он очень хотел бы поприсутствовать при встрече великого властелина сугробов и этой девицы!
Чувственные губы бога весны расползлись в гадкой усмешке.
Она ведь первая наликаэ этого ледяного чурбана. Он наверняка не стерпит такого, даже его феерической честности и правильности должен быть предел. Небось, едва услышав про свадьбу, наложит запрет… или, и того хлеще, попытается ее увезти.
И даст им тем самым великолепный повод снова вызвать его в Чертоги.
Жаль, из духов свидетели никакие, на слушании их слов просто не учтут. Значит, придется напрягаться самому.
Но девице следовало отдать должное. Упряма, не поддается ни на уговоры, ни на давление. Впрочем, он почти сразу понял, что она будет отстаивать то, во что верит, до последнего.
А она верит в привязанность к ней Ланежа, в то, что он непременно сдержит слово и вернется с первым снегом. Анихи, в отличие от Рихарда, сразу понял, почему она выставила именно такой срок.
Но почему, почему, во имя Сулу, эта преданность и чистота должны были непременно достаться гнилому снежному богу?! Почему его самого жестоко предали и продали, бессовестно пользуясь его силой, а Ланеж…
Беспомощная ненависть полыхнула в боге, сделав его глаза грязно-коричневыми.
Весну многие видят как прекрасное, яркое, солнечное время, когда все оживает и тянется к свету, да такой она и является…
Но не следует забывать, что в ней есть и хмарь, и холод, и грязь.
И они все больше овладевали душой весеннего бога.
* * *
Богине охоты было скучно. Ажиотаж охоты на дичь поутих, бить птицу пока не начинали, и она от нечего делать отправилась побродить по человеческому городку, где стоял один из ее храмов.
И, к своему удивлению, не успела пройти и двух улиц, как наткнулась на Анихи.
Тот стоял возле дома смертной и, судя по всему, беззастенчиво подслушивал!
Вот это номер, однако! Уже нашел замену той своей предательнице, которая едва Сньора не вернула?
Лейя аж просияла от любопытства и, хорошенько укрывшись, чтобы другой бог не почувствовал даже намека на ее присутствие, тоже прислушалась.
Предложение… Свадьба… Надо же, как интересно! Ответа девушка пока не дает, хочет подождать… Ну вот к чему такого парня мучить, ты, глупышка?
Интересно, какой у Анихи интерес в этой непримечательной рыжей девице? Ни благородной красоты в лице, ни статности в осанке, ни пышных изгибов, как у предыдущей его пассии… Худенькая, миловидная простушка, не более!
Правда ее примеряет на роль своей наликаэ, что ли? Аура у девицы ярче, чем у обычного человека, пожалуй…
Наверняка. Иначе зачем Анихи так хлопотать?
А он хлопочет, и еще как — овеял парня весенней влюбленностью, да так, что тот едва не задыхается от напора собственных чувств, очевидного не замечает. То есть того, что девица-то держится пусть не холодно, но отстраненно…
Тоньше надо! Мягче! Анихи же вечно как топором рубит!
Возмущению Лейи не было предела.
Спрашивается, чего к Ранмее или к ней не обратился, как бывало? Они бы с удовольствием помогли устроить этот брак, хоть бы и из интереса!
Раз Анихи по каким-то причинам хочет свести этих двоих, то она, пожалуй, покажет ему, как нужно действовать!
Да и мальчик такой славный, красивый, статный… Жаль его, пожалуй. Никто не утешит, не успокоит, не даст верного совета…
Едва весенний бог скрылся из вида, а расстроенный парень вышел из дома рыжеволосой девушки, вздорная богиня, оставаясь незримой и неощутимой, осторожно дунула на него собственной силой, подставив к губам ладонь.
«Тише, не печалься, не нужно сдаваться. Мягкая настойчивость, без принуждения и давления — лучший путь к сердцу девушки. Продолжай быть рядом, и непременно покоришь ее!»
Черты лица смертного немного разгладились.
Лейя удовлетворенно улыбнулась.
Так-то лучше!
Пожалуй, последит она за ними. И заодно, может, поймет, что Анихи нашел в этой невзрачной курочке!
Глава 23
Фтинори, осенний бог, хмурился, и вместе с ним хмурилось и небо.
Дожди всех времен года различаются. По весне они бывают порывисты и прозрачны. Летом — быстры и внезапны или же напротив неторопливы и обстоятельны…
Но осенью… Осенью разверзаются самые небеса.
А створки этих туч (щедрых, добротных) слишком уж долго оставались закрытыми.
Ожидание Фтинори было не по нраву. Ему не нравилась вынужденная близость к Северу (слишком холодно) — и еще меньше нравилось топтаться на одном месте!
Кэлокайри не спешил сдавать позиции, хотя ему давным-давно надлежало двинуться на юг.
Власть каждого бога что-то да ограничивает, и осенний не был исключением. Он мог сколько угодно перекрашивать деревья, желтить траву, сбрасывать листья, даже подымать суровые западные ветра. Но истинная осень начиналась с первого осеннего дождя. А его приходилось начинать с благословения Грома. Ритуал остается ритуалом — первую осеннюю тучу надлежало проткнуть Молнией, что знаменовало уход летних гроз.
Но в этом году верховный отчего-то соизволил задержаться. Лишь на двадцатый день, в ответ на четвертый (и уже не слишком вежливый) свиток от осеннего бога, прислал затюканную, зашуганную Молнию с надменным сообщением о том, что он был чрезвычайно занят этим летом, и, так как старейшей он трагически лишился, его духи не успели зарядиться силой.
Как сговорились!
Фтинори покачал головой, и Западный Ветер, крепкий конь серого цвета в белых яблоках, всхрапнул, нетерпеливо роя копытом малую тучку.
Молния предложила позвать свою более сильную сестру, чтобы попытаться совместными усилиями создать разряд должной силы, хоть и боялась, что ей попадет от хозяина. Но мир дольше неволить нельзя, лету давно срок уходить. Этаким зноем можно и всю землю выжечь, и урожаи пропадут… Неужели Кэлокайри не понимает?! Неужели Гром не чувствует?!
Ничего, у него память хорошая, при следующей встрече в Золотых Чертогах непременно спросит с каждого!
Он почувствовал, как совсем рядом концентрируется разряд. Видимо, удалось…
Наконец, ослепительно полыхнула среди туч длинная, извилистая молния, проткнув их насквозь.
Пора.
— Спасибо, — кивнул бог.
Молнии походили на пушистые сферы с двумя лапками и забавной пружинкой-антенной сверху. Люди, которым доводилось их увидеть, прозвали их шаровыми. Только теперь они уже не светились; не зная, где искать — и не углядишь.
В следующий миг Молнии устало умчались прочь — заряжаться заново в присутствии сестер и своего бога.
Дальше он справится сам.
Фтинори отбросил с лица красновато-рыжие волосы и медленно поднял руку, концентрируясь.
Тучи недобро набухли — и наконец полило.
Летние духи привычно ежились под холодным, промозглым дождем — но на сей раз словно даже с облегчением. Один за другим засыпали, толком не успевая заворачиваться в травяные одеяла и забиваться глубже под корни деревьев.
Совсем измотались. Почти на три недели дольше работать пришлось…
Запахло влажной землей и опадом. А заодно — яблоками, которые в этом году уродились на славу.
На Север пришла осень.
Старейшим духом осени была Катаи, облачница. Она без устали взбивала темные осенние тучи, выбирая из воздуха влагу, насыщая ее прохладной тьмой, послушно стелила дымку над городами и равнинами, ловко огибая горы. Он единственный из стихийных богов мог похвастать тем, что у него в подчинении есть мастерица, которая всегда оставалась рядом со своим богом, серой тенью скользя подле него и удаляясь, если он просил.
