— Решила защищать этого выродка? — рычал серый волк, бросившись на Сули. Клыки его клацнули над самым обрубленным ухом, почти оглушая. Волчица успела отскочить.

— Я обязана ему жизнью, — выкрикнула та, уходя от удара. Ещё две стрелы с разных сторон пролетели над ними. Третья попала в Ралиса — куда-то в бок. Волк зарычал. Один из стражников с мечом наперевес оказался рядом, замахиваясь и Сули оттолкнула его в сторону, спрятав когти.

— Спасение тебя не отмоет всю ту кровь, что пролил его отец!

— Её пролил Трандуил. Леголас о нас даже не знал!

— Мне теперь его пожалеть надо? — Сули, отступавшая всё это время, не успела увернуться от очередной атаки озлобленного оборотня. Она всегда догадывалась, что клыки Ралиса остры, но теперь удостоверилась в этом на себе.

Пытаясь отбить свою, попавшую в капкан клыков, лапу, волчица делала только хуже: с каждым ударом, что она наносила Ралису, оборотень лишь крепче впивался клыками и даже вонзающиеся в него (одна попала в Сули) стрелы не останавливали. Это что? Хруст? Волчица с ужасом осознала, что раздавшийся глухой треск издала её кость. Оборотень взвыла, задрав голову к потолку. От боли, пронзившей тело, она не сразу поняла что клыков больше нет, а сама она упала на пол уже будучи человеком. Прижимая сломанную руку к груди, темноволосая громко выла, зажмурившись. Пусть это все будет сном. Обычным кошмаром.

— Сули? Сули, прости, — умолял, вмиг потерявший всю браваду, напуганный Ралис. — Дай посмотреть.

Сули, нагая, лежала на полу, а на коленях рядом с ней стоял рыжий мужчина. Он не замечал торчащих из плеча, ноги и спины стрел. Раны его не заботили.

— Дай мне руку.

И Сули без опаски протянула ему руку. Оборотень потребовал какую-нибудь палку или доску; не важно, что лишь бы прямое. Закрепив поврежденную кость, он перевёл взгляд на стрелу угодившую девушке в живот.

Люди, вооруженные, но не решающиеся нападать, стояли, окружив оборотней плотным кольцом. Где-то за их спинами раздавался голос Арагорна, но что именно он говорил Сули не понимала. От боли в голове зашумело. Так сильно и так нестерпимо. По щекам бежали слёзы — раздробленная острыми клыками кость горела пламенем.

Ладонь — тёплая и жёсткая — легла на правое плечо, принеся с собой покой. Сули облегченно вздохнула.

Ралис знал, что виноват — слишком разошёлся в этот раз. Ярость, что горит в его сердце, подогреваемая жаждой мести за потерянную семью, застилала глаза. Он смотрел на принца, обнявшего Сули за плечи и огонь разгорался сильнее.

Оборотень поднялся на ноги и сделал шаг назад, едва не наткнувшись спиной на выставленный стражником меч. Он не стал нападать снова. Ралис может убить принца прямо сейчас, и никто из этих перепуганных людей ему не помещает. Но он не делает этого. Сули не простит.

Он не может потерять еще одну семью.

Год 2962 Третьей эпохи

Сули исполнилось четыреста девяносто девять лет, а на грядущий год ей будет уже пол тысячелетия. Взрослая уже, как ни посмотри.

— Ралис! — прокричала она, смотря на густой зимний лес перед собой. Где-то встрепенулся тетерев и бросился бежать подальше от собравшихся на опушке хищников.

Темноволосая с неделю назад наведалась к гномам в Эред Луин. Ждал её не слишком уж теплый прием, но не за ним оборотень мчалась сюда дни и ночи напролёт.

— Здравствуй, принцесса.

Навстречу девушке в бардовом платье гномьей работы вышел волк. Вальяжно он обошёл вековое дерево — корявое, но от того не менее могучее — и остановился напротив старой подруги, расслабленно покачиваясь на усталых лапах. Шкура его была светлая, почти что белая — лишь немного темнее снега лежащего вокруг — а глаза горели диким алым пламенем. Он кругом обошёл темноволосую девушку, принюхиваясь.

Эта встреча была первой за многие годы. Оборотни расстались недалеко от Бруинен, где Сули оставила поверженного возлюбленного. Она бы спросила про ухо, да только и сама видела — Хелтай отгрыз его подчистую, оставив лишь обрывки. Девушка боязливо попятилась, когда волк пошел прямо на неё, но нашла в себе силы остановиться. Ралис был не так велик как Эклесс, но Сули — и волчицей, и человеком — всё равно уступала ему в размерах.

— Как Кайи? — спросил изгнанник.

Их сыну было уже девять лет. Большой, не сравнить уже с тем, каким он был тогда… Сули отвернулась. Она слышала, как в лесу белка шустро перемахнула с одной ветки на другую, а та упруго выгнулась, смахнув на землю накопившийся за ночь снег.

— Он похож на тебя, — девушка неловко улыбнулась, украдкой глянув на оборотня; волк вильнул хвостом, — от меня в нём ничего и нет. Такой же рыжеволосый, а как заразительно смеётся. — Ралис обернулся человеком и на лице его Сули увидела счастливую улыбку. Она продолжила: — Хоть он ещё не обращался волком, но бегает, будучи человеком, так быстро, что ни одна лошадь не догонит. Тейран говорит, что у Дейкил появился соперник. Говорит, что пройдёт ещё несколько лет и наш Кайи легко сможет её заменить.

— Он не будет сигнальщиком, — покачал головой мужчина, — он станет воином, а после и вовсе вождём. Куда лучшим, чем тот, который у стаи сейчас. Где она, кстати, что-то к границам моим давно не подбирались оборотни. Небось, Хелтай засылает, проверить, не подох ли я ещё здесь.

— Оборотни сейчас в Изенгарде, — темноволосая знала, что говорить об этом не стоит. На словах Хелтай не признал этого, но земли за Синими горами стали идеальным местом для оборотня-изгнанника — здесь он под постоянным присмотром. Теперь же приглядывать за ним некому.

— Изенгард? — рыжий фыркнул. Он никогда не одобрял дружбу которую Сули водила с Белым магом, а уж то, что вся стая теперь гостит у истари… — Что они там забыли?

— Я познакомила их, — пожала плечами девушка. — Саруман давно хотел завести дружбу с другими оборотнями помимо меня. Знаешь, он ведь мне очень помог до того как я встретила стаю. Не знаю уж, где я была бы без него.

— Дома и в безопасности, небось, — махнул рукой Ралис. — Не закончится добром эта дружба.

Сули оставила его слова без внимания.

— Кайи легко освоил счёт, — продолжила она рассказ о сыне, и голубоглазый мужчина вмиг забыл и о других оборотнях, и о белых мага, устремив светящийся любопытством и светлой радостью взгляд на девушку, — Ринд сказала, что он сам разобрался в его устройстве.

— Где он сейчас? — Ралис был нетерпелив. Подражая волку, он переминался с ноги на ногу, будто готовый сорваться и бежать в любой миг. Мчаться за невидимой сейчас целью, которая вот-вот обещает появиться.

Рыжеволосый, высокий, статный и широкий в плечах. Как же Сули скучала по нему. Она бы обняла оборотня, поцеловала — так же как в прежние времена — но обида, скрытая на дне его глаз, заставляла одергивать сами собой тянущиеся к мужчине руки.

— Ты ведь знаешь, — Сули отвела взгляд, — я не могу сказать тебе где ринд и ребенок, — облизала губы. — Закон стаи.

Ралис усмехнулся, не скрывая презрения.

— Ах, точно. Тот самый закон, — и поднял взгляд к затянутому тучами небу. — Тот самый, из-за которого я пропускаю детство моего ребёнка. Что ж, справедливо, — мужчина принялся ходить из стороны в сторону. Отвернувшись от Сули он смотрел на лес.

— Я тоже не с ним, — громче положенного воскликнула девушка, крепко сжав кулаки от обиды. Голос отскочил от каменной горной стены позади и прокатился меж деревьев. — Была бы моя воля, Кайи рос в Ривенделле вместе со мной, — она шагнула к бывшему любовнику и коснулась, неуверенно, его плеча; он остановился. Не оттолкнул, — и с тобой.

Усмешка пробежала по губам оборотня.

— Я, как ты помнишь, за это и сражался. А за поражение заплатил сполна, — рука его прошлась по тому месту, где прежде было ухо. Ралис развернулся к гостье лицом. — Как думаешь, изгнание и мой сын были достаточной платой за жизнь здесь?

Сули беззвучно заплакала. Смотря куда-то в сторону, на горы, за спиной девушки, Ралис громко фыркнул.