Сули проснулась, когда солнце уже было высоко. Она хотела ещё понежиться в постели, но настойчивый стук в дверь заставил подняться.

— Да иду! Я сонная, а не глухая! — запахнув наскоро натянутый халат, она открыла дверь.

— Сулмендис, вы ещё не готовы? Совет вот-вот начнётся! — перепуганный эльф стоял перед ней. Он явно пытался донести до воспитанницы Элронда какую-то мысль, но сама девушка откровенно не понимала ничего, потому просто стояла в дверном проёме и смотрела на восклицающего эльфа. Остроухий не казался ей знакомым. Она знала всех ривенделльцев, живших здесь со времен её детства, но этого почему-то никак не могла вспомнить. Кажется, девушка видела его как-то раз во время своего прошлого визита в город, но где он был до этого, Сули совершенно не представляла. Погодите, что? Она проспала? Совет!

Выставив эльфа, перед этим заверив его, что успеет, темноволосая начала собираться. Вчерашнее платье валялось рядом с кроватью. Снимать его без посторонней помощи было ужасно сложно, а звать служанку воспитанница Элронда не хотела — слишком уж поздно вернулась.

После пира Сули ещё долго бродила по городу, сначала в компании гондорца, а потом в одиночестве. Ей не спалось. Это странное, гложущее душу предчувствие не давало покоя, так что в своей спальне она оказалась только перед самым рассветом. Сейчас девушка понимала, что решить полежать немного, прежде чем начать собираться к Совету, было самым глупым решением в её жизни. Впрочем, оно не стало первым, и не будет последним.

Служанку девушка отправила за водой, чтобы умыться, а сама принялась возиться с волосами — расчесала их, но собирать не стала, слишком мало оставалось времени. Сегодня она надела простое парчовое платье цвета осеней листвы. С ним не было больших хлопот. Как-никак без этой шнуровки — явно сотворенной Морготом в угоду его желанию причинять страдания — было куда проще. Девушка уже закончила с приготовлениями, когда служанка принесла воду. Умывалась Сули наскоро и в спешке немного помочила рукава платья. Высохнет по дороге — махнула рукой, выбежав в коридор. В тот самый момент раздался звон колокола, созывающий всех на Совет.

Добежать до зала совещаний темноволосая успела за пару минут и остановилась недалеко от входа, чтобы перевести дух, поправить платье и заправить выбившиеся пряди за уши. Негоже появляться в неподобающем растрепанном виде на таком важном мероприятии. Она провела рукой по лицу. Это не страшнее чем битва с орками или встреча с семьёй.

К собравшимся Сули вышла, гордо расправив плечи и держа голову прямо. Владыка всегда уделял должное внимание воспитанию своих детей и воспитанницы.

— Пусть ты и не моя дочь, — говорил он, — но ты выросла в моём доме. Для меня ты воспитанница, для моих детей — сестра. С близкими ты можешь быть самой собой, но с остальными тебе должно научиться быть той, кого они ждут увидеть — леди Сулмендис.

Проходя мимо Элронда, девушка едва заметно кивнула ему.

В небольшом зале совещаний собирались представители всех свободных народов Средиземья. Собирались они на Великий Совет, чтобы решить судьбу Кольца Всевластия. Присутствующие молчали, будто боясь сказать что-либо. Занимая место во главе Совета, Элронд сидел такой же хмурый и серьезный, под стать всеобщему настроению.

Свободных мест было всего лишь четыре — по правую руку от эльфов.

Почти всех присутствующих Сули — кого-то смутно — но знала. Из людей был Боромир, ещё три седовласых гондорца и Арагорн, сидящий сбоку. Гномов было лишь двое: Глоин и, наверное, его сын Гимли, о котором седовласый гном вчера ни один раз упомянул. Проходя мимо них, девушка кивнула со сдержанной улыбкой, и Глоин ответил тем же. Больше всего в зале было эльфов: Элронд и его советники, Глорфиндейл — эльфы Ривенделла, которых воспитанница владыки знала с детства; ещё был гость из Серых гаваней — эльф Гэлдор (девушка и его знала, но друзьями они никогда не были), а рядом со свободными местами сидел Леголас, облаченный в светлые одежды — единственный лихолесец из присутствующих.

Темноволосая села с краю, подальше от царевича, и сложила руки на коленях. Она сидела ровно, не касаясь спиной спинки кресла, так же как сидела бы на её месте Арвен или Келебриан. Только сейчас девушка поняла, что она единственная женщина среди собравшихся. Гондорцы видимо тоже заметили. Они бросали на неё быстрые (кто удивленные, кто раздраженные) взгляды и тихо перешёптывались. Боромир молчал. Сули знала, что в Гондоре увидеть женщину на военном, или любом другом совете, было сродни явлению Валар в Средиземье.

Один из мужчин повернулся к Боромиру и сказал что-то, что сыну наместника явно не понравилось. Брови гондорца сошлись на переносице, он повернулся к говорившему и сказал лишь пару слов. Седовласый замолчал и сел ровно, смотря куда-то в сторону. Девушка, не сдержавшись, усмехнулась, и, будто бы услышав это, Боромир обратил свой взгляд на неё и коротко кивнул. Теперь он не был так суров — человек улыбался уголками губ, и девушка не смогла сдержать ответной улыбки. Гномы так же перешептывались, но почти сразу перестали. Эльфы молчали. На площадь вышли два хоббита в сопровождении Гэндальфа.

С Фродо (тем, что моложе) воспитанница эльфов познакомилась вчера вечером на пиру — благодаря Глоину — тогда же она и запомнила имя полурослика, казавшееся прежде непосильно сложным. Рядом с Бэггинсом шёл другой, постарше. Девушке он смутно напоминал того растерянного хоббита, который заявился сюда с гномами почти восемьдесят лет назад. Вряд ли это тот самый, — рассудила она, — может просто родич.

Все трое заняли свободные места: Гэндальф рядом с девушкой, старый хоббит рядом с Леголасом, а Фродо между ними, растерянно озираясь вокруг.

Сули бросала невольные и, как ей казалось, незаметные взгляды на гондорца, и в какой-то момент он заметил это. Мужчина откинулся на спинку кресла, и теперь уже девушка ощущала его взгляд на себе; сама же смотрела куда угодно, но не на человека, боясь увидеть в его глазах один из тех вопросов, которыми задавались остальные: «Что здесь делает женщина?», «Кто она такая?». Но ощущение чьего-то взгляда на себе пропало в тот момент, когда Фродо явил Кольцо присутствующим.

Тишина вдруг ушла на второй план, затишье уступило место буре, а мирные обсуждение мало помалу сменялись криками и ссорами. Сули хотела вмешаться в спор, хотела сказать что-то. Но кто будет её слушать? Да и что ей сказать? Её народу последнему предоставят участь уничтожить, а уж тем более хранить, Кольцо, и девушка решила, что лучшего варианта, чем сидеть в сторонке молча, для неё просто нет.

Она молчала, разглядывая присутствующих в зале — от одного спорящего к другому, до тех самых пор пока взгляд не замер на творении Саурона. Сули смотрела, задумавшись о чём-то своём, и вдруг со страхом поняла, что не может и не хочет отводить взгляда от Кольца.

Нервно облизнула губы, явно ощутив что-то. Будто холод. Или же наоборот жар. Голова вдруг пошла кругом, как от самого крепкого вина и неописуемо сильно захотелось коснуться блестящей глади. Слишком сильно. Темноволосая поддалась вперёд. Привстала. И села обратно, зажмурившись.

Подобного она никогда прежде не ощущала. Будто и не Сули это сейчас была, а кто-то другой вытеснил её из её же собственного тела. Ещё чуть-чуть и… девушка оглянулась вокруг.

Тихий уголок мира — её эльфийский город — всегда спокойный и умиротворённый вдруг показался центром урагана. Бури, сметающей всё на своем пути. Люди, эльфы, гномы — все суетились и кричали что-то. Одни на родном языке, другие на общем. Воспитанница эльфов сидела, держась за подлокотники, как за якорь в бушующем море. Пальцы побледнели, а взгляд снова вернулся к нему. К Кольцу. Девушка зарычала. И с первым изданным ею звуком она и сама стала частью этой бури. По левому подлокотнику пробежала первая трещина.

Поднялась (подскочила) на ноги, но лишь для того чтобы отойти в сторону и отвернуться от царящего на площади хаоса. Ох, не здесь ей хотелось быть (Сули закусила губу) вот бы сейчас оказаться в какой-нибудь степи и нестись вслед за ветром, да так чтобы на несколько лиг никого вокруг.