— С чего это ты взял? — воскликнул один из ристанцев.

Тейран оскалился, зарычав — воина оскорбило неуважение к его вождю. Хелтай поднял руку.

— Пусть говорит, — молвил он, найдя в толпе крикнувшего мужчину, — Выйди вперёд, если не испугаешься говорить со мной лицом к лицу.

Толпа расступилась, и человек с нитками седины в пшеничных волосах вышел, встав подле короля.

— Эту крепость, — говорил он, — Не брала ни одна армия, так с чего ты взял, что в этот раз будет иначе и мой народ не сможет справиться без чьей-то помощи?

— Уважаю твою храбрость, — протянул вождь оборотней, встав напротив говорившего мужчины. В серых глазах Хелтая блеснуло золото, но ни один мускул на лице не дрогнул. Он стоял, вглядываясь в незнакомое немолодое лицо пока человек не отвернулся, — Ни одна армия из всех, что были прежде, не сравнится с той мощью, которую спустил с поводка Саруман. Легионы урук-хаев, что сильнее и крепче любого из живущих людей, идут сюда. Перебейте со своих крепостных стен сотню, тысячу, изведите на них все свои стрелы, но меньше их не станет. Оборотни с боем пробивались из Ортханка, и одному из моих собратьев это почти стоило жизни.

— Раз и вы справиться с ними не в силах, тогда какой будет смысл в вашей помощи?

Хелтай фыркнул подобно волку и отошёл обратно к своим воинам.

— Зря я привёл вас сюда, — обратился он к ним. — Помнится, в прежние годы люди были другими, и их не приходилось уговаривать принять помощь.

— Никто не отвергает твою помощь, вождь, — Теоден твёрдо шагнул навстречу оборотням и остановился, миролюбиво разведя руки в стороны, — В тяжёлый час вы пришли на помощь, и мы благодарны.

— Тогда к чему весь этот разговор?

Хелтай обернулся, оказавшись лицом к лицу с королем Рохана. Подле него встал Арагорн.

— Люди помнят легенды и старые сказания, — сказал он, — Они передавали их из поколения в поколение, как вековую мудрость, а теперь, будто ожившие герои тех легенд, на их пороге стая оборотней. Пойми и ты их, Хелтай. Забыть все предостережения предков о вашем народе и принять помощь получится не сразу.

Хелтай хмыкнул.

— За этим мы и пришли сюда. Давно пора развеять ваши сомнения и страхи.

Лязг металла, крики солдат, команды военачальников и Сули, запинающаяся за тела павших. Перевести дух времени нет. Удар, ещё один, и лязг ятагана о каменную стену крепости. Отрубленная ладонь крепко сжимает оружие, а её бывший обладатель лишается головы. Девушка устала.

О Эру, как она устала.

В тех книгах, что воспитанница эльфов читала в детстве, рассказывалось о подвигах героев далёких лет, но никто никогда не писал, как сильно эти герои уставали. Ни на одной странице Сули не находила упоминания о ноющих мышцах и крови на рукояти из-за которой меч упрямо норовит выскочить из рук. Ей не говорили о том, как пот течёт градом по спине и лицу, застилая глаза.

— Семь! — кричит где-то совсем недалеко Гимли. Что в ответ кричит ему эльф, оборотня мало волнует.

Она едва успевает выставить перед собой меч, когда урук-хай, на голову выше того, что упал к её ногам минуту назад, наносит первый удар. Жаль те эльфийские клинки, что остались у врат Мории. Этот меч совсем негодный.

Враг замахивается снова и Сули кричит от боли, когда ятаган разрезает её руку от плеча и почти до самого локтя. Не успей темноволосая увернутся — осталось бы и вовсе без руки. Она наносит удар и (чтоб его!) урук-хай отбивает. Раскат грома оглушил на мгновение, а молния осветила, изуродованное злобным оскалом, лицо существа.

Девушка чуть не упала поскользнувшись. На крови?! Да чтоб вас всех! Она отступала, отражая удар за ударом. Рука нещадно болела, заливая кровью куртку. Зря не послушалась Арагорна; кольчугу ятаган не прорубил бы так легко.

Сулмендис проследила за полётом выбитого из её рук меча — этого только не хватало!

Свободной рукой Сули подхватила щит, поборовшись за него с мертвецом, а ятаган увяз в мягком дереве. Девушка отступала.

— Вниз! — донеслось до её ушей. Сули села, закрыв голову потрепанным щитом, но удара не последовало. Лишь грохот тяжелого мертвого тела в доспехах, — Всегда пожалуйста, — светловолосый парень поднял сестру на ноги и протянул меч, подобранный подле — не тот с которым оборотень вышла на битву, но искать свой времени не было.

Оружие блеснуло холодной сталью в руках Тейрана. Его меч был на порядок (а то и на два) лучше того, которым темноволосую одарили в местной кузне. Гномья работа. Брат всегда хвастался своим мечом, полученным когда-то в дар, от какого-то гнома, то ли короля, то ли принца. Сули в те годы ещё не родилась.

— Сражаешься как человек? — удивилась дочь вождя.

— Не хочу пугать людей и грызть орочьи кости, — фыркнул в ответ Тейран и унесся дальше по стене, рубя на своем пути врагов.

Не только урук-хаи были здесь. На стороне Сарумана выступили и горные народы — люди — рознь между ними и роханцами удалось распалить с прежней силой белому магу. Горцы сражались свирепо и отчаянно. С воинственным кличем, они бросались на своих врагов, разя коротким и зазубренным оружием.

Сулмендис сражалась сразу с двумя людьми из горных кланов. Они набросились, мигом окружили и стали теснить девушку к краю стены. Сталь короткого, изогнутого меча встретилась со сталью роханского одноручного. Темноволосая ударом ноги оттолкнула одного горца (тот будто бы сразу позабыл о ней, сцепившись с ристанским солдатом), посвящая все силы на борьбу со вторым. Меч был выбит из его рук, и безоружный горец бросился на оборотня с голыми руками. Сули растерялась от пронзительного вопля мужчины и попятилась назад, когда вдруг горец свалился замертво. Стрела торчала из его уха.

— Ты хоть одного врага убила сама? — воскликнул Ралис, подбирая валявшиеся тут и там стрелы, — Я ведь не могу всё время вокруг тебя кружить и отбивать нападки тех, кто хочет твоей смерти. Стань уже, наконец, самостоятельной.

— Ралис, — протянула девушка, качая головой. Рядом остановился Леголас. Он тоже, как и рыжий оборотень, собирал стрелы, — Здравствуй, эльф.

Ралис утробно зарычал и отвернулся в сторону.

— Всё в порядке? — царевич собрал дюжину стрел и воткнул их в опустевший колчан.

— Да, — ответил вместо подруги изганник-оборотень, — Всё как нельзя… — в его руке возник магический кинжал и тут же взмыл вверх, над самой головой, эльфийского принца. Раздался лязг металла и, напавший на Леголаса урук-хай, был повержен оборотнем, — …лучше, если ты начнёшь смотреть по сторонам.

— Ты спас меня, — больше удивленно, чем признательно произнес эльф. Он окинул взглядом тушу двухметрового чудища, лишившегося головы, и страшный чёрный ятаган лежащий подле, — Я обязан тебе жизнью.

Фыркнув, оборотень не ответил. Он развернулся, повернувшись спиной к подруге и её соулмейту и стреляя во врагов, пошёл вперёд.

— Я думал, он хочет моей смерти, — Леголас выстрелил куда-то за спину темноволосой и взглянул в её побледневшее от страха происходящего вокруг лицо.

— Больше не хочет, — неуверенно девушка улыбнулась и положила ладонь на щеку царевича. В его голубых, как безоблачное небо глазах мерцал свет огней, освещавших Хельмову падь, а кожа под пальцами темноволосой будто пылала от жара.

— Ты ранена!

— Лишь царапина, — она неловко поддалась вперёд и оказалась заключена в крепких объятьях мужчины.

— Сули, я…

— И я.

Она поднялась на носочки и запечатлела на его губах поцелуй. Такой короткий и быстрый, для этих двоих он длился век или два. Это был поцелуй полный отчаяния, страха смерти и надежды. Отстранившись Сули улыбнулась.

— Эй, голубки! — раздался голос Гимли, — Нашли время. Либо сражайтесь, либо хоть со стены уйдите пока обоих не пришибли.

Леголас нехотя разжал объятья, напоследок коснувшись губами виска оборотня.

***

Темно. Страшно. Разруха. Кругом тела поверженных врагов и собратьев.