Натаниэль аккуратно взял пухлую руку Наполеона и задумчиво посмотрел на ладонь.

– Ну как, – сказал он, разгибая небольшие ухоженные пальчики, – это ведь не мой выбор, и не Его выбор. Если ты хочешь испытывать мучения – это целиком твое решение.

Наполеон вздохнул.

– Никто не побил Наполеона, кроме Наполеона, – хихикнул Сатана, складывая ладонь Наполеона в кулачок, – Эй, Наполеон, перестань бить себя!

Он дернул рукой и врезал Наполеону по подбородку его собственной рукой.

– Ну вообще еще было Ватерлоо, скажем, – сказал Наполеон, – и Россия… Да и все в итоге…

– Неважно, – сказал Натаниэль, отмахиваясь его рукой, – я просто пошутил.

– Жестокие у тебя шутки, – заметил Наполеон.

Натаниэль начал расстегивать пуговицы на пухлой груди неподвижно лежащего Наполеона.

– Мои шутки, твои шутки… – сказал он рассеяно, – неужели тебе так хочется сейчас разговаривать о шутках? Ты сейчас увидишь свои внутренности.

– А я не знаю, о чем мне сейчас хочется разговаривать, – признался Наполеон, – я еще ни разу не умирал.

– А ты расскажи мне – что ты чувствуешь, – сказал Сатана, – мне всегда интересно, как это – быть мертвым.

– Ну пока ничего, – сказал Наполеон, подумав, – конечно, мне не очень нравится то, что ты делаешь…

– Это не моя ж идея, правда? – ответил Сатана. – Ну может быть мне нравится это. Но я же должен любить свою работу, чтобы делать ее правильно.

– Да никто и не спорит, просто мне не нравится. Ты же просил рассказать, что я чувствую.

– Да я знаю, – вздохнул Натаниэль, копаясь в карманах, – только это же тебе надо, чтобы ты понял, что с тобой происходит.

– А чего тут непонятного? – удивился Наполеон. – Я умер и от меня уже скоро ничего не останется. Я исчезну, а будет только какой-то другой я, где там, кто-то иной, не такой, как я.

– Ну да, ну да, – покивал Натаниэль, – как и каждую секунду жизни. Не отвлекайся. Что ты чувствуешь?

Наполеон задумался.

– Ну, я… – он помедлил, – вообще-то мне довольно холодно.

– Так, – кивнул Натаниэль.

– А это нормально?…

Натаниэль пожал плечами.

– Ну тут вообще-то здорово дует, – сказал он, – я тоже слегка замерз. Ага! Ай! Черт!…

Он вытащил из кармана устрашающего вида скальпель и сунул в рот порезанный палец.

– Еще мне немного жаль, – сказал Наполеон, глядя зачарованным взглядом на лезвие скальпеля, – что все так кончилось.

– Ну, – Натаниэль вытер скальпель о штаны, – зато ты прославил на весь мир Сицилию как родину Наполеона.

– Корсику.

– Неважно.

Он занес руку с сияющей в лучах восходящего солнца металлической точкой.

– Работаем по опыту филиппинских хилеров. – сказал он.

– Я думал, филиппинские хилеры обходятся голыми руками.

– Опыт филиппинских хилеров и показывает, – объяснил Натаниэль, – что голыми руками не обойдешься.

Он приложил скальпель к пухлому животу Наполеона и мягко нажал.

– Добро пожаловать в вечность, – сказал он приветливо, глядя на побледневшее лицо Наполеона, – если мутит, у меня есть лимонные леденцы.

– Лимонные леденцы? – удивился Наполеон.

– Ну да, – сказал Натаниэль, бросая скальпель и вытаскивая из кармана маленький бумажный пакетик, – на целую вечность, правда, не хватит. Можешь взять пару.

– Да нет, не надо, – вздохнул Наполеон.

– Ладно. – Натаниэль снова сунул их в карман.

– А кто такая святая Елена? – спросил Наполеон, глядя в сторону, – давно уже интересуюсь.

– Первый раз слышу. – пожал плечами Натаниэль, – Ага, смотри. Печень сморщенная, вялая, в желчном пузыре камни. Вот тут болело?

– Болело, да, – признался Наполеон, – все время болело. Я вот так руку носил, чтобы погреть.

– И грудь у тебя отрастала, – заметил Сатана.

– Чего отрастало? – удивился Наполеон.

– Грудь. Женская. Признак поражения печени. Ладно…

Он аккуратно накрыл труп императора одеялом и, отойдя в сторону, закурил.

– У всего в итоге очень простой ответ, – заметил он, кивая прислонившемуся к стене Наполеону, – то есть дважды два равно четырем, когда идет дождь, земля становится мокрой, и так далее.

– Ну а дальше-то что?… – спросил Наполеон, разглядывая свои полупрозрачные руки.

– А дальше идет жизнь после жизни. – ответил Сатана. – И поверь мне – она не лучше и не хуже. Она тоже жизнь.

– А куда я попаду теперь?… – спросил исчезающий Наполеон.

– Так, дай подумать… – сказал Сатана, глядя на часы. – Сегодня четверг? Я думаю, к обеду. Рис и рыба. Попроси мне компот оставить. Всего тебе хорошего.