Даже хлопать не могла. Настолько меня поразило произошедшее, что я ловила воздух открытым ртом, наблюдая за изменением в чучеле. Сейчас оно больше напоминало статую, полностью сделанную из изумрудных листьев.

Толпа радостно улюлюкала и хлопала, кто — то даже топтал ногами землю.

— Идем? — Тхибар повернулся ко мне, а я кивнула, понимая, что представление закончилось.

Мы быстро покинули площадь, чтобы не толкаться в расходящейся толпе. На улицах праздник продолжался: веселые песни, музыка, смех наполняли город. Я даже невольно заулыбалась, все еще находясь под впечатлением.

Как только мы зашагали медленнее, я вспомнила про бутылку, которая все это время была у верда. Пришлось ее отдать еще в таверне под недовольное: «Разобьешь ведь!».

— Открывай! — радостно заявила я, останавливаясь посреди дороги. Людей было не так много, основная масса до сих пор была на главное площади, поэтому я уверенно протянула руки к бутылке подмышкой верда.

Он усмехнулся, откупорил вино и сделал несколько глотков, хитро поглядывая на меня.

— Ну и жадина, — буркнула я, но мне тут же вручили драгоценную выпивку. Отхлебнула и двинулась вперед.

Тхибар тут же пошел за мной. А я наконец спросила:

— Почему ваш праздник такой грустный?

Мы шли вдоль уже знакомых улиц, приближаясь к таверне Рональда.

— Ну, такая традиция, — проговорил он, отнимая бутылку.

— Да расскажи!

Он сделал глоток, немного поморщившись (да, крепенькое!).

— Девушки обычно олицетворяют последовательниц Бриэльзы, первой ведьмы. Мой дед в детстве рассказывал, что Бриэльза заботилась о своих последовательницах, как о собственных дочерях. Однако шестая названная дочь ведьмы предала ее, увела возлюбленного. После этого Бриэльза заставляла остальных дочерей убивать всех женщин, достигших детородного возраста, — он хлебнул снова и продолжил. — Кстати, во время войны ведьмы делали то же самое.

— Зачем она заставляла убивать?

— Ну, возможно, она не могла найти шестую дочь. И пыталась отомстить, убивая каждую женщину, — он обошел парочку перед нами, оказавшись рядом со мной. — Кстати, наверное, поэтому так много полукровок кругом.

— А причем тут эта… как ее? — я пыталась вспомнить имя богини, потом выпалила. — Гираана, вот!

— Она не могла просто смотреть на многотысячные смерти, поэтому убила мать. Остальные пятеро были преданы ей и добровольно отправились вслед за ней.

— Они убили себя? — поморщилась я, уже жалея, что спросила про этот «праздник».

— Да. Насколько я помню из рассказов деда, они хотели воскресить Бриэльзу, отдали свои жизни. Но ничего не вышло.

— Погоди, — я медленно соображала, винишко — то крепкое. — То есть, Гираану почитают, как богиню. А Бриэльзу нет?

— Угу, она же ведьма.

— Так ведь, — я запнулась. — Все ее дочери были ведьмами, нет?

— Ай, ничего ты не понимаешь! — в голосе верда послышалось раздражение, но он уже был немного пьян, потому просто махнул рукой.

Я забрала у него бутылку. Не хватало еще, чтобы его так же разнесло, как Вэрилла. Пригубив вино, я размышляла о странностях этой легенды. У женщины увели мужика, ее собственная дочь. Ну и пускай, что не родная. Естественно, она обозлилась и начала мстить. Правда, выкашивать женский род — то еще занятие, чересчур жестокая месть. Лучше бы мужиков так убивала. С другой стороны, ведьму можно было понять: женская мстя та еще необъяснимая вещь.

«Глупый народец сжигает одну ведьму и почитает другую, сделав ее богиней!» — мысленно усмехалась я. Почему — то я была на стороне Бриэльзы, как — то она мне импонировала больше, чем трусливая и гнусная Гираана.

— Поднимемся? — язык у верда немного заплетался, отчего я хохотнула.

— Не, с тобой я не пойду, — уперлась спиной в дерево возле таверны. Свежий воздух был прекрасным, наполненный едва уловимым запахом неизвестных цветов. Да и вообще город казался мне куда приятнее, чем сначала.

Мы простояли несколько минут, перекидываясь язвительными фразами вроде «Ты пьян», «Ты еще пьянее, ведьма!», «Сам ведьма, дурак!», отчего — то засмеялись. А верд потянулся ко мне, теряя контроль.

— Не, миленький, сегодня с меня хватит, — пустая бутылка опустилась у моих ног. — Давай — ка по домам.

Тхибар выразительно поднял брови, намекая, что мы проживаем в одной комнате.

— Кровать моя!

Я с хохотом кинулась в таверну, крикнув приветствие удивленному Рональду, испугала гостей своим пьяным смехом. Завалилась в комнату, все еще гогоча, и рухнула на кровать.

— Кровать, кроваточка, кроватушечка! Ты такая мягкая.

Не помню, как уснула, обнимая подушку. Только один раз сонно приоткрыла глаза, когда верд накрыл меня одеялом и вышел из комнаты.

Свет трех лун падал в просторные покои младшего наследника Валлии. Высокие мраморные потолки пронзали колонны из обсидиана. Они отражали лунный свет на каменные стены и пол, застеленный коврами черного цвета. На широком алом диване спали собаки, одна из них поддергивала во сне раздвоенным хвостом.

Наследник стоял у просторного окна, держа бокал в руке. Его глаза были устремлены вдаль на хребты Тиарских гор. Замок наследника располагался на самом севере Валлии, подальше от суетливого двора и сплетен.

Послышался стук, верные псы подняли головы и зарычали.

— Господин, мы нашли ее!

Двое адептов темной богини вошли в покои, толкая вперед связанную по рукам девушку.

Наследник обернулся. Бесцветные глаза на миг сверкнули надеждой, однако, завидев пленницу, померкли.

— Кто она? — холодный безразличный голос заставил адептов пасть на колени, придерживая девушку за спину, нагибая ее к полу.

— Господин, это…

Наследник оказался возле девушки, оставляя черный, едва заметный дым перемещения у окна. Адепты в страхе замолчали.

Заплаканная, в грязной одежде, чужой крови она с ужасом смотрела на вампира перед собой. Руки, связанные за спиной, задергались, словно она пыталасьосвободиться. Во рту была какая — то тряпка, служившая кляпом.

— Это не она, — коротко произнес наследник, рассматривая девушку. Голубые глаза, светлые волосы, больше похожие на волосы дроу. Он заметил кровь на белесых прядях: ей неосторожно отрезали заостренные уши, наспех залечив.

— Господин, — один из адептов припал к его ногам, пытаясь поцеловать носок ботинка.

— Молчать! — он ударил адепта в лицо. Четкий слух уловил хруст носового хряща, мгновенно потекла кровь, пачкая ковер. Они снова не нашли ее. Злость подступала к горлу.

Наследник смерил девушку взглядом. Если его Избранная походила на нее, то его это устраивало. Только она слишком милая. Да и воняло от нее полукровкой. Он ненавидел светлых эльфов.

— Я даю время до следующей луны, — ледяной голос звучал спокойно, но настолько угрожающе, что оба адепта хаотично затрясли головами.

— Нам ее убить, господин? — подал голос тот, кому разбили нос. Он придерживал рукой льющуюся из ноздрей кровь.

— Позже, — бросил наследник, делая знак, чтобы те удалились.

Кланяясь, они попятились к двери и исчезли за ней.

Девушка, сидящая на ковре, тряслась и что — то жалобно мычала сквозь кляп. Вампир рывком за волосы поднял ее, снял кляп и предупредил:

— Будешь кричать или плакать, будет больно. Поняла?

Девушка затряслась, но кивнула. Один из псов внезапно начал гавкать.

— Тише, Борос. И тебе оставлю, — улыбка коснулась губ наследника, а пес послушно замолчал. Борос и его собрат по крови сели на пол, ожидая приказа.

— Как тебя зовут? — вампир взял ее за подбородок, отвел голову влево, рассматривая отрезанную часть уха. Магические швы не успели исчезнуть, отчего ясно виднелся след в виде бледно — зеленых нитей.

— Сэрсиэна Аниэль, — тихим дрожащим голосом ответила девушка.

— Что ж, Сэрсиэна, — устало протянул вампир, резко разрывая ткань на груди. Девушка тихо пискнула и зажмурилась. — Тебе не повезло родиться от светлых эльфов.