– Ну и что мне с вами делать? Под расстреляние ведь пойдете, али приказ не до вас не доводили?

 – Ваше благородие, ослобоните нас?!  – смело в лицо ему ответил один из гвардейцев, скорее всего предводитель этой маленькой банды,  – Пущай лутше хранцы убьют, нежели свои. Все едино под железным то горохом пропадем!

Яковлев видимо не ожидал, предполагал, что будут каяться, а тут так… Он взглянул на унтер офицера, а затем и на остальных своих подчиненных, как бы ища поддержки своему решению… и не нашел. Сашка только пожал плечами: мол Леонид – ты тут командир. За остальных егерей высказался Григорий.

 – Ваше благородие, отпустите их, чай не порешили ж никого и не снасильничали? Поди… сами знаете…

И в самом деле, ладно бы один-два, если масса народа разом "пошла на дело", то такое возможно только с негласной санкции непосредственного начальства. Армейская мораль в этом плане необычайно гибкая, виновен не тот, кто что-то натворил, а тот кого поймали. Обошлись в это раз без тяжких последствий, а значит дело можно смело предать забвению.

 – Черт с вами!  – только и махнул рукой поручик, и в самом деле не о таких "подвигах" он мечтал собираясь на войну.

Жизнь солдата на войне – сплошное "перекати-поле". Только немного обустроились на одном месте, как сразу следует из штабов приказ свернуть лагерь и двигатся дальше, противник отступил и надо следовать за ним. Обычно о таких "сюрпризах" становится известно на утреннем построении.

Так вышло и сегодня, вместо разводов-нарядов последовало "преезжаем ребята" и далее соответстующие распоряжения. Маршрут передвижения штаб в этот раз все же соизволил разработать, остается только следовать предписаниям. Вопросы, господа офицеры?

Полковник не успел закончить, а к нему уже фельдфебель Матвей выходит из строя, он не офицер, но на него обоз повесили, чиновник назначенный распорядителем приболел и фактически столь важной частью полкового хозяйства распоряжался старый знакомый Сашки.

 – Ваше высокоблагородие велите дать нам охранение, а то не доедем! Немцы, али наши казаки пограбят.

Дело в том, что в этот раз полк и обоз должны предвигатся к месту нового бивака различными путями. По дорогам, где без особого труда пройдет человек не всегда сможет проехать повозка, приходится учитывать состояние мостов, наличие бродов и так далее. Беспокойство "главного обозника" имеет под собой веские основания, его непосредственные подчиненные безоружны, разве что у оружейного мастера имеются пистолеты. Отбится от любителей чужого добра им нечем, тесаки за оружие не считаются, это скорее инструмент для бивачных работ. Куда же делись взятые в начале кампании ружья, куда испарились взятые ранее богатые трофеи? На днях 13-й егерский полк "высокое начальство" самым тривиальным образом ограбило, отняв все так называемые "заручные" ружья – всего изъяли более двухсот стволов. В веке 19-м к трофеям отношение другое, еще совсем недавно, во времена Екатерины второй вообще любые ценности взятые на поле боя полки стрались обратить в деньги или использовать для своих собственных нужд. Поэтому настойчивые требования вышестояшего командования сдать трофейное вооружение и прочие излишки внизу были проигнорированы. Нормальный полковой командир "лишние" ружья просто так не отдаст, ими можно вооружить нестроевых солдат и пожалуйста – еще одна рота из ничего появилась. Для слабых составом полков это серьезная сила, другой вариант – всегда можно выменять у соседей за ружья что-то полезное для хозяйства, своего рода "стреляющая" валюта, по аналогии с водкой. Поскольку нижние чины на войне случается ломают и теряют свое основное оружие, то устойчивый спрос на него всегда имеется.

Но штабных деятелей не проведешь, они "не первый раз замужем", их можно понять – нечем вооружать прибывающие из России пополнения. Проверка нагрянула внезапно как первый снег в сентябре, весь полк до последнего человека построили на линейке и "понаехавшие" из штаба господа "свитские" и прочие офицеры пошли шерстить по биваку. Если вдруг находили ружье к которому не "прилагалось" нижнего чина из числа строевых, то сразу же его и забирали без лишних разговоров.

 – Команду с офицером?  – вслух рассуждает полковник,  – Нет, слишком много чести для фурштата, мало у меня обер-офицеров. Иван Федорович соблаговолите направить с фельдфебелем взвод, да с толковым унтером. Выберите такого, чтоб по кроки мог добратся куда там надобно. Проводники могут и обмануть, нет у меня им веры, сколько раз мерзавцы уже обманывали.

Александр как услышал это, так сразу и понял кого конкретно пошлют. "Толковых" унтер-офицеров в 13-м егерском хватает – других собственно в это чин и производят, но в картах разбирается только один…

С одной стороны так даже лучше выходит, тяжело нагруженные фуры передвигаются намного медленне полковой колонны, можно собо не спешить – иди себе тихонечко за ними. Четвероногим "моторам" надо обязательно временами давать передышку, да и поить их придется не раз и не два в пути. При некотором везении у унтер-офицера появляется шанс и "девок пощупать" за некоторые выступающие места или хоть полюбоватся на них. Колодцы ли пруды, то как правило в деревнях и поселках находятся, а не посреди голого поля. Однако в это раз вышло иначе, баб почти они не встретили – по крайней мере тех, на каких стоило бы "глаз положить", зато нашли нечто другое. Не успели проехать и десяти верст по дороге, как начались очередные военные "приключения".

 – Лександр ты глянь, никак кавалерия здесь рубилась?  – обратился к Сашке фельдфебель, шедшей вместе с ним во главе обозной колонны и действительно было на что посмотреть.

Видно было, что на этом месте дралась конница, потому что по полю разметаны были поломанные сабельные ножны, клинки, пики, кивера конницы, гусарские шапки и прочее вмятое копытами в землю барахло. Хватало и трупов, то тут то там в поле, среди примятой травы валялись тела лошадей и людей. Последние еще не были раздеты шустрыми мародерами до нижнего белья, отсутствовало только оружие и снаряжение и у некоторых еще – сапоги, а значит сражение было недавно, возможно вчера вечером или сегодня утром на рассвете. Судя по количеству убитых в стычке участвовало не менее нескольких кавалерийских полков с каждой стороны. Что это было было за побоище – черт теперь не разберет, возможно так завершилась неудачная попытка рейда большого отряда кавалерии по тылам российских войск со стороны французов. Позднее, разбирая вместе со штабс-капитаном Денисовым архивные документы по 1807 году Александр так и не нашел упоминания об этом эпизоде, и такое нередко случается на войне.

 – Пошлю робят, мож чего дельного подберут!  – сразу же решил хозяйственный фельдфебель Матвей, руководствуясь старым принципом "с парщивой овцы хоть шерсти клок".

Добыча в этот раз вышла скудная, основные "пенки" уже давно сняли победители. На долю подчиненых Матвея достались разве что сломанные сабельные клинки – из них выйдут прекрасные ножи для кухни, помятые баклажки для воды и еще кое-что из упряжи подобрали, в хозяйстве сгодится. Единственный по настоящему ценный трофей нашелся – неплохое офицерское седло приволокли "робяты", трудно понять, как кавалеристы такую вешь упустили, обычно они в первую очередь их собирают, сразу вслед за оружием.

Из живых участников сражения сперва нашли только одного, драгуна, тот возился, что-то делал возле своей павшей лошади. Как увидел служивый обоз так сразу кинулся к ним за подмогой.

 – Братцы пособите, дайте топор!

 – Ты чего на мясо, что ли рубить дохлую лошадь собрался?  – опешил Сашка, да и остальные не могли скрыть удивления, от такой неожиданной просьбы.

 – Бог с вами православные, чай не татаре мы. Подковы новые с ей снять велено, а ножом поди попробуй?  – ответил им обладатель начищенной до блеска и еще не успевшей потускнеть стальной каски, главного отличительного признака этого рода войск.