Драгуны, созданные отцом-основателем российской регулярной армии Петром Первым как ездящая пехота, к началу 19-го века превратились в полноценную кавалерию и в пешем строю практически не воевали. Единственное отличие их от остально кавалерии состояло разве, что в каске, да в укороченном ружье, полагавшемся для вооружения вместо карабина.

Зубило и молоток в обозном хозяйстве конечно нашлись и обрадованный кавалерист тотчас приступил к работе. Только он начал, как свершилось чудо – его боевой конь вдруг воскрес из мертвых и первым делом лягнул хозяина. Могучий удар копыта отбросил мужика на добрых два метра в сторону, если бы не шлем, то точно ему не сдобровать, а так обошлось. Лошадь ловко, как кошка поднялась на все "свои четыре" и кинулась удирать прочь, а за ней оглашая округу матом побежал и драгун. Вот смеху то было… Александр ранее и не предполагал, что такое возможно, контуженных до состояния отключки лошадей видеть ему не доводилось ни разу. Редкий, можно сказать уникальный случай, скорее всего пистолетная пуля на излете "щелкнула" кобылу точно в лоб промеж глаз, и та завалилась набок – ноги в сторону, а потом под ударами молотка по копыту ожила.

Обоз двинулся дальше, у самого конца "поля ратного" опять остановка, на сей раз причина другая.

 – Кричит вроде кто-то? Мож наши ранетого забыли?  – это уже Федор услышал, если у Сашки зрение было необычайно острое, то его сослуживца природа наделила просто "музыкальным" слухом.

Что теперь делать? Александр снял с плеча винтовку и проверил, есть ли порох на полке замка, мало ли вдруг придется стрелять. Матвей показывает глазами в сторону шума: "Идите мол посмотрите, я подожду". Источник криков скрыт от глаз где-то за молодой порослью и с дороги ничего не видно.

 – Гриша и Федька со мной, остальные остаются с Матвеем при обозе,  – распорядился Сашка и двинулся разбиратся, а за ним пошли и указанные сослуживцы, перехватив на всякий случай ружья "на изготовку".

Когда подобрались к кустам поближе удалось и кое-то разобрать.

 – О-о-о, Jesus, Marie!  – стонет там кто-то, судя по произношению француз.

 – Тяни живее с ево, чаво вошкаешся, ровно дохлый пес?  – а это уже "свои" голос подают.

Обогнул маленький отряд препятствие и все стало сразу же ясно, мамзель "мародерка" правит бал и по прежнему.

Валяется на окровавленной траве раненый французкий кирасир, доспех на левом боку изрядно промят ударом пики – отчетливо виден след граненого наконечника на искореженном металле, как он только выжил после такой серьезной травмы? Но спокойно помереть потомку рыцарей видимо не судьба. Два драгуна, заметив на "супостате" хорошие сапоги спешились, слезли с лошадей. Один из них стал тащить с "французика" приглянувшуюся обувь, но так как длинный сапог с ноги не подавался, то на помощь пришел другой и наступил поверженному противнику на живот сдавив ему внутренности. Француз ревел как бык под ножом, но удерживавший его ногой драгун смеялся и только ругал его, дело у них впрочем нисколько не продвигалось. Такое вечатление, что "резину тянули", или сапоги с латника стягивали уже целый час, никак не меньше.

 – Стой! Прекратить! Порядка не знаете?!  – Александр поспешил осадить черезчур увлекшихся добыванием "хабара" кавалеристов.

 – Да мы че? Чай не не для себя стараимси! Вахмистр нам велел. Глянь ундер сапоги каки, почитай царски, шпоры золочены.  – виновато оправдываются те, понимают, что "залетели", хоть и наказать их у Сашки полномочий нет.

Вскоре нарисовался из ближайших кустов и сам вахмистр, аналог унтер-офицера в российской кавалерии и сразу же кинулся на зашиту попавших в беду подчиненных. Похвальное стремление, если конечно не учитывать, чем его бойцы в данный момент заняты.

 – Ты че пехота не в свое дело встревашь?  – набросился он на Александра, да еще с такой злостью, буквально наехал на него своим гнедым конем, пришлось унтер-офицеру, уворачиваясь от копыт, и пятится назад.

Не на таких напал, местные армейские "обычаи" Сашка уже успел усвоить твердо и стоял на своем, живых врагов обирать не положено. Это деяние подсудное и если драгуны не прекратят, то он задержит их и доставит в полк, а там уж на усмотрения внештатного дознавателя, коим по совместительству являлся штабс-капитан Денисов.

 – Живой гришь хранцузик? Ай, яй нам таки не надобны. Чичас мы энто поправим!  – безаппеляционным тоном уверенного в себе командира, заявил вахмистр и выхватив из правой чушки пистолет наклонился с седла в сторону лежавшего на земле француза. Щелчок взведенного курка, вспышка пороха на полке и пуля прямо в лоб – не промажешь же в упор почти, с двух то метров, а тот и даже и крикнуть не успел напоследок.

Григорий, стоявший рядом с Александром перехватил ружье левой рукой и тороплипо перекрестился. Сам унтер-офицер никак свое состояние не выдал ни словом ни жестом, он уже давно научился сдерживать эмоции. Инциндент полностью исчерпан, надо возвращатся к обозу и выполнять основное возложенное на него поручение. Судя по радостным крикам драгунов за спиной, сапоги с трупа кирасира они все же наконец сняли, может быть агония им невольно в этом помогла. Говорят, что когда мышцы сокраются в последний раз, то тело человека как бы уменьшается в размерах, но при этом заметно увеличивается в весе.

Не все присшествия в том году были столь неприятны, случалось изредка наблюдать и забавные. Как-то раз Иван Федорович Денисов отправлясьт решать какой-то вопрос с местной прусской администрацие прихватил с собой и Александра. Им предстояло попутно приобрести лошадей для обоза и несколько "немецких" телег – "форшпанов" по-местному. В поисках забрались далеко, чуть ли не до самого Кенигсберга и купили наконец в Гумбиене. Вроде бы добрые кони на вид, но в полку их потом знатоки раскритиковали и в хвост и в гриву: частично не немецкие оказались, а украинские лошадки – под стать хохлам, всегда предпочитающим лошадям волов. Не привычные они ни к седлу военному, ни к вьючному, ни к повозке и ленивые впридачу, пришлось обозникам их сначала объезжать и приучать к работе. Одну кобылу из числа лучших сразу забрал себе командир второй роты и дал ей кличку "Агафья Петровна", пояснив немало удивленным сослуживцам-офицерам, что так зовут его любимую тещу.

На обратном пути штабс-капитан поехал другой дорогой, через Юнг-Бунцлау, было такое местечко в то время, сейчас вроде бы название сменили. Только они с Александром въехали в тот убогий городишко, как из под земли набежали гражданские пруссаки, и буквально силом потащили их к ратуше. Там же шум-гам словно битва идет, испуганные чиновники с криками разбегаются во всех направлениях как тараканы, ничего понять нельзя. Пошли к бургомистру – разбиратся, что за хреновина такая творится в госучереждении. Картина маслом: вокруг круглого стола нарезает круги толстый и важный немец, пытаясь убежать от российского подполковника, который его преследует с обнаженной шпагой и если догонит, то как пить дать насадит бургомистра "на этот вертел".

 – Herr Officier, sie werden dafur verantworten!  – верещит испуганный пруссак.

 – Как ты, сукин сын немец, смеешь меня Сибирью стращать, когда меня Александр Павлович в службе держит? А ну стой, а не то я тебя доеду!  – а это уже русский старается в свою очередь.

Оба бегуна немолоды, оба "в теле", оба изрядно запыхались поэтому пока успех не сопутствует ни тому ни другому – ничья. С порога штабс-капитан Денисов решил, что "их высокоблагородие" подполковник спятил, на войне не такое уж редкое явление. Ни говоря ни слова он показал Сашке жестами – ты заходи слева, а я буду справа, берем его в захват и вяжем.

Скрутили они вдвоем кое-как они упирающегося подполковника, Денисов вырвал у него шпагу и "буйного" не без труда усадили на стул. Тот сперва брыкался и матерился почем свет, потом вроде остыл немного и успокоился.