Чтобы понять причину столь неожиданного возвышения "из князи в грязи" маленького незаметного унтера и его сослуживцев надо отмотать ленту времени на два месяца назад, когда Сашка, Денисов и компания были еще в Польше. Благо на бумаге возможны и не такие чудеса, ах если бы в реальной жизни можно было бы вернуться в прошлое и что-нибудь там поправить. Следует немного рассказать о политической и экономической обстановке в России в период между 1807 и 1811 годами, время было донельзя мутное и смутное, авторитет власти после "победоносной" войны сильно пошатнулся. Петербург превратился в "город должников", щедрые субсидии раздаваемые во время войны царем своим приближенным направо и налево прекратились, поскольку Британия урезала спонсорскую помощь. Русский рубль в очередной раз упал в цене по отношению к большинству европейских валют где-то на 25 процентов, что сделало иностранные товары особенно дорогими. За этот период между тем цена кофе выросла более чем вдвое, сахар подорожал втрое, а бутылка шампанского обходилась против прежних 3,75 в целых двенадцать рублей. Русским дворянам, основным потребителям импорта, приходилось платить огромную цену не только за шампанское, но и за все прочие предметы роскоши, что не производилось внутри их страны, тогда как сами они не могли найти рынка сбыта для продукции своих вотчин.

Горький коктейль из уязвленной гордости и финансовых трудностей лишь способствовал росту критики в адрес политики Александра Первого и его нового ставленника, статс-секретаря, Михаила Михайловича Сперанского, фактически являвшегося премьер-министром. Сперанский не был утонченным аристократом, он происходил из семьи священника. Способный человек, выходец из довольно невысокого общественного слоя, аскет по жизни, он был чужд любым социальным или финансовым амбициям. Радикал в душе, он пребывал в уверенности относительно несовместимости самодержавия и торжества закона. Ему хотелось бы дать старт куда более далеко идущим реформам государственного устройства. Однако Михаил Михайлович прекрасно осознавал ограничения, диктуемые существующим положением, и сосредотачивал усилия в первую очередь на совершенствовании механизмов управления. Вскоре после своего назначения на должность в 1807 году Сперанский провозгласил так никогда и не вступившую в силу реформу судебной системы, взялся за финансовые структуры правительства и администрацию.

Аристократия, чувствуя в нем смертельного врага, делала все возможное и невозможное в стремлении подорвать позиции министра. Скоро распространились лживые слухи о том, будто на самом-то деле Сперанский франкмасон и революционер, состоящий в тайных сношениях с Наполеоном, а потому ищет путей уничтожить всю общественную систему российской империи. Но угроза нависла не только над смелым чиновником-реформатором, опередившим на добрых полвека свое время…

Что бы там ни выиграл от договора с императором французов император Александр первый, ему не пришлось долго ждать негативной реакции части подданных, в глазах которых он не спас ни своего лица, ни чести России, ни ее интересов. Сестра царя, Екатерина, назвала достигнутое соглашение унизительным провалом, а мать не пожелала объятий сына, когда тот возвратился в Санкт-Петербург. Двор, и так-то не одобрявший обращения государя с пользовавшейся популярностью в свете императрицей Елизаветой, которую царь отодвинул на второй план из-за любовницы, Марии Антоновны Нарышкиной, ощущал себя преданным. Приверженцы традиций из "старой" аристократии выступали против любых переговоров с презренным "выскочкой" и "узурпатором". Вельможные великосветские патриоты рассматривали соглашение как продажу интересов России. Как казалось тогда многим, Наполеон выставил Александра в Тильзите, а позднее и в Эрфурте полным дураком. Талантливый для своего времени драматург Владислав Александрович Озеров написал пьесу "Дмитрий Донской", историческая героика которой встречала овации в полных театральных залах и выставляла царя Александра на фоне сложившихся условий в неблаговидном свете. Хотя русская армия неизменно терпела поражения от Наполеона, молодые офицеры испытывали веру в себя и лелеяли мечты о войне до окончательной победы, а потому, естественно, тоже ощущали себя обманутыми. Что до нижних чинов, то мнение народа, иначе говоря – быдла и хамов, никого в России в ту пору не занимало. Недоумевали и священники, еще вчера "корсиканец" был объявлен святейшим Синодом антихристом, а сегодня он уже союзник и велено молится за его здравие в храмах. Генерал Вильсон, бывший британский советник при русской армии, развернул настоящую войну слухов против политики Александра. По углам в столице активно шептались о возможном низложении, и даже физическом устранении столь неудачно правящего царя.

 – Берегитесь, государь! Вы кончите, как ваш отец!  – предостерег императора однажды некий бдительный придворный, пожелавший остаться для истории неизвестным. Поскольку в предыдущее столетие в России случалось немало дворцовых переворотов, многие предполагали, что разочарованные вельможи могут отважиться снова прибегнуть к "шарфику и табакерке", или как выразился один иностранный дипломат: "Я видел, как властелин сей входит в собор следом за убийцами деда, окруженный душегубами отца, тогда как замыкают процессию, вне сомнения, иные, которые станут его палачами".

Сразу после войны в военном ведомстве решили провести некоторые преобразования в подражание победителям, но в основном ограничились введением отдельных элементов форменной одежды и снаряжения "как у них", да еще какими-то мелочами, так велели разучить музыкантам новые марши на манер французских.

Это очень точно после 1807 года подметил посол Наполеона в Санкт-Петербурге, герцог и дипломат, Арман де Коленкур в своих докладах в Париж: "Музыка на французский лад, марши французские и ученье французское". Были и другие перемены, но по большей части формально-административные и соответственно малополезные. В первую очередь изменения коснулись конечно же военной формы сухопутных войск – новые трынчики, выпушки, погоны и так далее. Наполеоновская униформа в то время диктовала "передовую" военную моду в Европе, по крайней мере до 1815 года, сами французы от нее стонали, зубами скрипели, но как-то с горем пополам носили. Особенно много нареканий вызывали короткие штаны и легкие полуботинки с гетрами – дешево, сердито и дико неудобно. Среди офицерской молодежи стало модным изучение работ военного теоретика Жомини, в боевой жизни армии, неофициально конечно и только у "передовых" командиров, стали активно применяться элементы тактики колонн и рассыпного строя. До 1812 года были внедрены новые уставы и инструкции по боевой подготовке войск, усовершенствовали дивизионную и ввели постоянную корпусную систему организации армии. Разительные перемены произошли в высшем и полевом управлении войск. Словом, успели сделать многое, хотя далеко не все, подгонял страх потерпеть последнее поражение, от которого можно было и не оправиться.

Нельзя сказать, что в России для усовершенствования вооружения совсем ничего не предпринималось. Так постоянно действующий "Ученый Комитет по артиллерийской части" по повелению военного министра графа Аракчеева еще в 1807 году приступил к сравнительным испытаниям над ружьями русскими, английскими и французскими. Позднее по инициативе генерал-фельдцеймейстера проводились опыты над уменьшением силы отдачи оружия путем придания большей кривизны прикладу и устройством в казеннике различной формы камор для порохового заряда. Занимались так же экспериментами по выявлению влияния зазора, диаметра затравки и расположения ее по отношению дна канала ствола. Были рассмотрены и совсем анекдотические прожекты введения чугунных пуль, которые якобы сами по себе должны были попадать в цель, так называемое "аракчеевское яичко". Никаких существенных практических результатов эти изыскания не принесли и проблема с неудовлетворительным состоянием ручного огнестрельного оружия решения не получила.