Финский залив Раскинув сети, можно ли поймать? Наверно, можно, если очень нужно… Ноябрьская сырая благодать. Не холодно еще, уже не душно. Пустое небо. Голые стволы. Баркас рыбацкий, падая в провалы, Считает сумасшедшие валы, Размеренно идущие на скалы. Седьмой… Восьмой… И с головою – ух! И вновь чухонец переводит дух, И с силою гребет, и с новой верой Глазами провожает мощный вал!.. Я это знаю. В том котле бывал. Дышал соленой пеною и серой. На Дворцовой площади Дорогой фотограф! Милый мой парнишка! Руки как пантограф! Под руками – вспышка! Щелкнет, как застрелит. Развернет альбомы… Был бы жив Растрелли, Он бы стриг купоны! Под ногами площадь, Тесаные камни. Сяду я на лошадь С круглыми боками. Подберу уздечку, Ладно сшит и скроен! Чуб завит в колечко, В небо ус настроен!.. Щелк! – и вся работа! Можно веселиться… Я смотрю на фото — Впору застрелиться. Ворона Ворона серая, рабочая, С утра летает меж домов. Вся сикось-накось скособочена, И глаз, похоже, не здоров. А острый клюв, хотя и глянцевый, Но лапы черные в грязи, Как туфли Гранцевой-Засранцевой (Ох, эти клички на Руси!) Ворону баба гонит палкою, Попасть в ворону норовит, И называет птицу галкою, И принимает страшный вид. Ворона движется по веточке, Вращает радужным зрачком, А у нее на шее ленточка С каким-то золотым значком. И ничего не скособочено, И глаз, конечно, не больной, Да и трудом не озабочена, Тем более что выходной. «О чем, прозаик, ты хлопочешь?…» О чем, прозаик… А.С. Пушкин О чем, прозаик, ты хлопочешь? Давай мне мысль… А дать не хочешь, Я сам возьму. Смотри – беру! Теперь гусиному перу Поправлю жало и… в такси. А ты, шофер, меня вези По набережной к той Игле, Где столп как свечка на столе, Где собирается народ, И, криком раздирая рот, Орет стоящим наверху С седым каракулем в паху Такое, что на небе слышно, В том смысле, полагаю я, Что нам от власти кроме дышла Опять не вышло ни чего. «Разрезанное надвое стеклом…»
Разрезанное надвое стеклом, Пространство только тем и поражает, Что встреча двух у входа за углом Из памяти уже не воскрешает Ни той тропы, что замело песком, Ни седины, ни горестной морщины, Ни той стрелы, ни прочей чертовщины, Живущей и болящей под соском. Но радость встречи омрачает грусть Как признак примиренья и покоя, И только в глубине зрачков такое, Что ты хранишь и помнишь наизусть. Не это ль называется судьбой? Судьба не вещь, но крылья птицы вещей… А жилка так же у виска трепещет, И живчик так же бьется над губой. « Осень кончается вылетом моли…» И в овале бадьи Видит лицо судьи Савельевой… И. Бродский Осень кончается вылетом моли. Если в стране, то число ей – несметно. Моль, очевидно, не чувствует боли, Или уверена в том, что бессмертна. Ей не страшны ни удар, ни объятья. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
