— Так, это ты про дела брось, тебе ещё учиться надо. Между прочим, с ним в одном институте. На каком он факультете?

— Огонь, — вздохнула Катя

— А ты бы хотела, чтобы он с тобой на воде был (средняя сестра кивнула). Поверь, это было бы хуже. Ты бы могла ему быстро надоесть. А так вы сможете друг другу рассказывать хотя бы о магиях своих стихий… Ладно. Одеваться ты кое-как умеешь, правда… Завтра в Институт одену тебя как надо, и он сто процентов обратит на тебя внимание, а ты не отступай.

— А если…

— Давай без «если»! Всё получится!

— У него ещё дружок есть, — с воодушевлением проговорила Катя. Ей хотелось, чтобы Оксана, да что Оксана, все на свете знали, о ком она говорит. О ком и обо всём, что с ним связано. — Бабник. Вова Козлов. Слышала?

— Что-то такое… А вот, короче, у меня с ним подруга встречалась. Ну, наверное, ты знаешь, какого она о нём мнения…

— Да. А Ваня, — казалось, что в Катиных бирюзовых глазах загорелся огонёк, — всегда отвечал на связи по тилису, когда бывшие его дружка звонили им в номер. Так смешно…

— А! Она, наверно, с ним как раз и говорила. Стой! «В номер»?

— Ну да, он в гостинице живёт.

— Значит, не местный. И фамилия наша… Тоже, кстати, хорошо, у всех войланцев характер такой!.. — Оксана скорчила гримасу отвращения. — Вот, например, мой бывший. Ужас!

— А ты умная, — медленно проговорила Катя.

— Спасибо.

Они пошли ужинать. К этому времени вернулись и мать с Машей. После Катя пошла чистить зубы и услышала разговор Фёдора с матерью.

— Виолетта, — обращался он. — Почему Катя так ко мне относится?

— Ну, она же любит свою страну, а ты в органах Керилана работаешь.

— Да не в том дело, — холодно рассудил Фёдор. — Она только сегодня узнала, где я работаю, а злится на меня уже недели три.

— Ну. Может, это она из-за отца…

— Тогда объясни ей….

Катя не могла больше подслушивать — это был для неё подлостью — и выбежала из ванной.

— Что вы мне хотели объяснить? — прокричала она отчиму.

— А тебя твой отец не учил, что подслушивать — нехорошо? — холодно спросил он.

— Да как вы смеете о папе такое… — она вдруг остановилась, подумала об Иване — как бы он на её месте сострил — и заговорила спокойно, но с сарказмом: — Знаете, мы с вами похожи.

— Чем же?

— И вы, и я неудачники. И меня мужчины не любят, и вас моя мама…

— Катя, — зашипела мать. — Не смей. Что ты такое говоришь!

— Говорю то, что знаю… Да, мама, — с гордостью произносила средняя дочь, — пришло время правды! Теперь, Фёдор, ты понял, причём тут папа?

Он в бешенстве, смешанном с удивлением, уставился на жену.

— Давайте успокоимся, — вдруг появилась Оксана с очень усталым видом. — Я не хочу сегодня весь день играть роль миротворца. Катя, не раздувай скандалов!

— Поздно, — хитро проговорил Фёдор. — Девочка своего добилась, — он самодовольно взглянул на Катю. — Я не хочу больше тебя видеть в своём доме.

Послышался стон матери. А Катя расплылась в улыбке.

— Я счастлива! Я и сама хотела это попросить, но за маму боялась, а вы мне помогли, — Катя говорила искренне. — Мама, дай пожалуйста немного денег, я поселюсь в гостинице. Я отработаю, обещаю, — затем она стала говорить громче. — Мне надоело жить в этом крысятнике. Да весь Керилан — один большой крысятник. Знаете, — она снова притихла и заговорила задумчиво: — Я не патриот. Патриот — это папа, потому что, если бы моей родиной был Керилан, я бы с радостью предала его.

Фёдор побагровел.

— Я вспылил, — констатировал он как факт, и ничего положительного в этой интонации для матери было не услышать.

— А это хорошо, что ты вспылил. Всегда спокойный — это плохо. Надо иногда выливать злость на тех, кто бесит, а не на невиновных. Вот ты как раз на мне и сорвался. Я знаю, что ты меня ненавидишь. Вижу. Нервничаешь. Виноват перед любимой женой, поорал на её дочь. А сам-то любимый? Нет, скажу тебе по секрету. Мама, не сердись на него, он и должен был так взъесться на меня. И я ухожу.

Оксана и мать стояли в оцепенении. Катя собрала вещи, старшая сестра дала ей денег на гостиницу. Напоследок Катя сказала Фёдору:

— Я не виню тебя. Ты мне сегодня рассказал про ваши органы. Ты всего лишь один из безличностных людей. Молодые парни гибнут, а вы… Но это беда системы Керилана.

Девушка ушла, и троице, стоявшей в прихожей дорогой квартиры, слышались её крики:

— Подлый Керилан. Страна крыс! — а затем она запела:

«Мочи же кериланцев

Мочи же их всех

Освободись от грязи

И от подлых потех!»

Прощайте!

— Мне понравилась мелодия, но слова… — проговорил сквозь зубы Фёдор.

— Написал какой-то дружок её отца, — тихо проговорила в ответ жена.

— Дикий поэт и великий композитор.

Затем он повернулся к Виолетте. Всё его лицо было красным.

— Я, конечно, не пущу её обратно, даже если ты меня упросишь об этом: она наотрез откажется, но… У тебя прекрасная дочь!

* * *

Пролетел август. В Войланске слегка похолодало. Иван помнил только одну смену лета на осень — в прошлом году в Тольском. Там это было вообще незаметно, ведь посёлок находился южнее столицы. Здесь же небольшое похолодание всё-таки чувствовалось.

Катя поселилась в Тимпурской гостинице, прямо под Вовой и Ваней, на четвёртом этаже. Это было недорого. Номер был даже меньше, чем у парней. На факультете огня ребят научили управлять вихрями и напускать их на нечестных в конкретной ситуации людей. Катя и Лиза соперничали за Ваню, чего он сам не замечал. Вова менял девушек как перчатки. Его вскоре возненавидело почти пол его факультета и некоторые студентки с других. Сергей думал, как предложить встречаться Лене. Гошу чуть не выгнали из Института за то, что своим вихрем он сносил половину идущих по коридору, но после предупреждений об отчислении юноша всё-таки перестал хулиганить. Многие студенты факультета огня, Гоша и его друзья с воздуха, Варя, Катя и Лена боролись против «Дьявола» и его друзей. Кстати, самого задиру звали Иннокентий.

Занятия в Институте делились на «часы», а часы, в свою очередь, на лекции или зачёты.

В свободное от учёбы время Иван и Володя всё так же дежурили у Всемирного Института Магии, возле Национального Кериланского музея магии и неподалёку от здания мэрии Войланска всё за тем же своим старым знакомым в сером костюме и чёрных ботинках. Антинвиз почти закончился, это напрягало.

Но вот однажды, второго октября, они заметили нечто странное. Парни как всегда решили последить за «фотографом» в семь часов вечера около музея. Он стоял очень долго.

— Сколько времени? — спросил Володя.

— Да уже полдесятого, а этот всё стоит, — ответил Ваня.

Они подобрались немного ближе и залезли в небольшой лиственный куст.

— Вот только б действие порошка не кончилось, — ворчал Вова.

— Да уж, мы вряд ли ещё наскребём, там вроде уже всё, — добавил Иван.

Они посидели молча несколько секунд. Видели они «фотографа» пока что очень хорошо, пусть он и стоял далеко.

— А может, что-то не так… — предположил Вова. — Плёнка кончилась или что-то ещё?

— Да нет, сегодня точно что-то произойдёт. Он несколько месяцев делал всё ровно по плану, по нему можно было часы сверять. Что смеёшься, я так и делал (Вова чуть не убился со смеху). А теперь он не фотографирует и не уходит! Точно что-то не так.

— Хорошо. Что делать?

— Надо сообщить на пост Войланских Органов Безопасности и Порядка.

— Подождём минут двадцать, — сказал Вова, — а то полчаса — как-то не серьёзно, а вот час — уже что-то. Тут пять минут ходьбы до поста. Только вот действие анинвиза может закончиться.

— У нас нет выхода, — тяжело вздохнул Иван. — Так что ты прав.

Шпион впервые за всё время слежки начал ходить туда-сюда и даже посматривать на наручные часы.

Вскоре Вова ушёл. Иван продолжал сидеть в кустах.