– Ловко ты уделал того попрошайку, – сказал парень, – никогда не видел такой реакции.

Феокрит изучающее осмотрел его: выглядел молодой богач дружелюбно, угрозы от него не исходило.

– Ерунда, – махнул рукой разбойник, – жизнь заставит – и не тому научишься.

– Это точно, – согласился парень, – но надо быть осторожным: этот оказался безобидным, а другой и порезать может. Постоянно такое происходит, особенно тут в восточной части.

«Пусть попробуют – сам кого угодно порежу», – подумал Феокрит.

– Ты, верно, издалека, – продолжал парень. – Готов битья об заклад, едешь записываться в наёмники.

– Именно туда. Полагаю, цель у нас одна?

– Верно. Тоже собираюсь надрать задницу королю-жестянке. Как по мне, давно пора.

Пока ехали, познакомились. Щёголя звали Бассо, и был он сыном богатого чиновника. Отец его служил Мермеидам – одному из шести влиятельнейших семейств Нэоса, которые имели право выдвигать своих представителей в Совет архонтов.

– Так чего на войну-то понесло? – удивился Феокрит.

– Надоело тут. Славы хочу и подвигов. Да и мир повидать надо.

– Не понимаю. У тебя же всё есть. Зачем?

– Отец тоже не понимает. Он-то мечом опоясывается только по праздникам, даже не сражался никогда по-настоящему. Хотел, чтобы я по его стопам пошёл. Ну я с ним и поссорился: послал на все четыре стороны. Больше мне мозги полоскать не будет. Наследство, конечно, брату с сестрой достанется, так что я теперь тут никто – и не смотри, что хорошо одет.

– Глупо, – пожал плечами Феокрит, – пожалеешь. Мне в твоём возрасте тоже на месте не сиделось. А с возрастом начинаешь понимать, что паршиво всю жизнь скитаться. Особенно если в кошельке последний статер.

– Это мы посмотрим. На войне, говорят, хорошо заработать можно.

– Говорят... А вот ты ответь мне: хоть раз человека доводилось убивать? Знаешь, что это такое? – спросил Феокрит, вспомнив с неприязнью недавнюю стычку на серпантине.

Молодой человек насупился:

– Убивать – пусть не убивал, но морды крошил многим. В этом городе мало найдётся парней, кто бы со мной сладил. Али не веришь? Попробовать хочешь?

– Да верю я, – засмеялся разбойник, – пусть так. Я о другом говорю. Война – это грязь, боль и смерть. Я тоже там не был, но в стычках участвовать приходилось не раз. Видал я, как людям глотки режут, да и самому случалось творить всякое. Мало в этом весёлого.

– Так и что с того?

– А ничего. Впрочем, как знаешь. Но сколько живу, столько удивляюсь, как людям на месте не сидится. Что гонит? Не могу понять. Ладно, нужда заставляет, ладно, жизнь совсем прижала или ничего другого не умеешь. Но вот так, добровольно… Странное существо – человек. Всё ему неймётся. Я вот тоже порой думаю, что глупость большую совершаю, идя сюда. Но мне деньги нужны – понять можно. А тебе? Мне на твоё место, так горя бы не знал.

– Ладно, тебе тоже не понять, – Бассо разочарованно вздохнул. – Ну так давай закончим об этом. Приехали уже.

В крепости их направили в угловую башню. Там, в тесной комнатушке, за столом сидел крупный, изрядно растолстевший лысый офицер с бычьей шеей и неприветливой оплывшей физиономией. Как позже узнал Феокрит, это был друнгарий (1) Ясон, что командовал одним из подразделений полутротысячного войска конных наёмников, которых город посылал на подмогу герцогу-еретику.

Офицер исподлобья осмотрел новоприбывших и стал задавать вопросы:

– Как звать? Родовое имя или прозвище? Где служили прежде? Боевой опыт? Вооружение? Лошадь имеется?

– Феокрит из рода Данаидов. Участвовал в обороне Мегерии во время Западной войны, – Феокрит приврал для пущего веса, – конь есть, снаряжение: то, что на мне, и кольчуга.

Друнгарий скорчил скептическую физиономию и долго осматривал худую фигуру новобранца, казавшуюся неказистой в толстом, коричневом, не по размеру большом поддоспешнике.

– Будем надеяться, из тебя выйдет толк, Феокрит Данаид. Обратись в оружейную: пусть выдадут копьё. Ну а ты, щёголь, чей будешь? – Ясон перенёс свой тяжёлый взгляд на Бассо.

После процедуры записи, Фекорит и Бассо отправились в казарму, где младший офицер – десятник Антип – определил их на места.

Длинный зал с лежанками вдоль стены гудел, как пчелиный рой, то и дело взрываясь грубым залихватским хохотом и грязной бранью. В нос ударил едкий запах нестиранных стёганок, рубах и носков. В центре за большим столом пестрела разноцветной одеждой большая группа наёмников: одни сидели, другие толпились вокруг, оживлённо наблюдая за карточной игрой. Среди них оказалось и несколько женщин – то ли местные прачки, то ли шлюхи, то ли те и другие в одном лице.

Играли двое: молодой кучерявый островитянин с большим носом и живыми, бегающими из стороны в сторону глазами и сурового вида рыжебородый воин с рубцом от брови до скулы. Рыжебородому явно не везло, и после каждого проигрыша он стучал кулаком по столу и ругался на незнакомом языке. А молодой человек, поддерживаемый одобрительными возгласами товарищей, скалился и пуще дразнил соперника.

За тем же столом расположилась и другая компания – эти собрались возле приземистого широкоплечего солдата с крупной квадратной головой и жирным шрамом на полшеи: солдат что-то увлечённо рассказывал. Рядом со столом, прямо на полу, уселись ещё несколько человек – они играли в кости, а в дальнем конце комнаты на лежанках особняком устроилась группа рослых парней с севера. Некоторые наёмники, однако, не участвовали в общем оживлении: в углу храпел какой-то толстяк, не обращая внимания на гвалт, другие занимались оружием и снаряжением.

Феокрит разместился на выделенной ему лежанке, снял надоевшую стёганку, и прихватив с собой Бассо, присоединился к компании за столом. Втиснувшись между зеваками, новоиспечённый наёмник тут же почувствовал себя в знакомой среде – как рукой сняло гнетущие думы и меланхолию.

Большеголовый рассказчик, которого звали Мегасфен Морда, оказался бывалым солдатом, прошедшим многие передряги. Демонстрируя собравшимся свой отвратительный шрам, Мегасфен под удивлённые возгласы слушателей повествовал о том, как пережил удар алебардой по шее. Феокрит слушал его в пол-уха. Закончив говорить о жизни, ветеран принялся объяснять, как устроена система набора в нэосской армии.

– Мы все тут временщики, – говорил он, – таких, как мы, не уважают. Мы – мясо, мать их за ногу! Дешёвое и бесполезное. Вот коли ты прослужишь три года безвылазно, то будешь уже числиться гейтаром (2) – а там совсем другая жизнь. Гейтары – профессионалы, денег у них завались, есть хорошие броня, оружие и минимум по паре лошадей у каждого. Их-то куда попало не посылают, как нас. А протянешь десять лет в гейтарах – попадёшь в гвардию. А все, кто в гвардии, делаются тут же почётными гражданами, а ещё у них у всех имения свои на побережье. А если до большого офицера дослужишься, – Мегасфен важно поднял палец вверх, – так и вообще станешь аристократом.

– Так ты уже сколько лет воюешь? – кинул ему кто-то. – А чего не стал?

– Да куда мне! Я – то там, то здесь. Мотает меня, как говно в океане.

Феокрит переключился на игроков и стал наблюдать за большеносым кудрявым парнем, которому несказанно везло.

– Давай, Кассий, обери рыжебородого! – подначивала парня толпа.

После очередного проигрыша северянин не выдержал: он вскочил с места и сильнее прежнего треснул кулаком по столу:

– Ты! Обманывать! Не честно играть так! Человек с юга – жулик. Все! – говорил он с сильным акцентом.

Товарищи рыжебородого тоже начали возмущаться.

– Что? – поднялся из-за стола Кассий. – Это я-то? Ты просто неудачник Трюгге, вот и всё.

Хохот загремел на всю казарму.

– Я тебе глотку перегрызу, – заревел рыжебородый.

Островитянин выхватил из-за пояса длинный нож:

– Попробуй!

Наёмники приготовились наблюдать схватку, но не тут-то было: вмешался десятник Антип с парой младших офицеров, что сидел за этим же столом. Криками и угрозами они осадили недовольных и заставили убрать оружие. Трюгге злобно сплюнул и вместе с товарищами удалился в угол, где расположилась диаспора северян.